Михаил Ежов - Возвращение

Глава 6

Когда огромные дубовые двери медленно раскрылись, Кир и Маркус собственными глазами увидели, что называется пиром северян. За длинным, очень длинным деревянным столом сидели несколько десятков широкоплечих бородатых воинов, которые, оглашая пиршественный зал разноголосыми и не очень трезвыми воплями, налегали на разнообразную еду, стоявшую перед ними. Кир заметил жареных гусей, баранину, печеных поросят, тушеную зайчатину, нежное кроличье мясо с грибной подливой, оленину, запеченную в углях рыбу, зернистую икру, свежий сыр и хлеб, копченую колбасу и разнообразные соленья. Вина и пива, разумеется, было в избытке.

Эйрик открыл было рот, чтобы возвестить о прибытии гостей, но сказать ничего не успел: один из пирующих, разгоряченный хмельным и собственной байкой, зачем-то ударил кулаком по дубовой столешнице, попал по миске с тушеным зайцем, которая немедленно подпрыгнула и выплеснула свое содержимое прямо в лицо того, кто сидел рядом. Облитый негодующе заорал и заехал обидчику деревянной кружкой по уху.

– Ты что, охренел?! – возопил тот, повернувшись к оскорбителю с явным намерением расквасить ему нос. – Да не будь я Гуннар Стромкильде…

Не дав ему договорить, любитель тушеной зайчатины двинул Гуннару в морду так, что тот, падая, сшиб со скамьи еще троих своих соседей. В зале мгновенно повисла напряженная тишина. Потом крепкий, высоченный мужчина лет пятидесяти пяти на вид, сидевший во главе стола («Мьельтир Сигвар!» – успел шепнуть Эйрик Киру и Маркусу), поднялся со стола и, поставив кружку на стол, удовлетворенно хрустнул пальцами.

– Разомнемся, – произнес он и от души съездил по физиономии ближайшему соседу. Это послужило сигналом: северяне радостно взревели, и мгновение спустя в пиршественном зале началась зверская потасовка. Захмелевшие бородачи с воплями восторга тузили друг друга, братскими ударами, зуботычинами и оплеухами сбивали сородичей с ног, не забывая пускать в ход и разные тяжелые предметы. Облитые гусиным жиром, с кусочками мяса в бородах, с подбитыми глазами и вывороченными скулами, северяне бушевали от всего сердца.

Кир ловко поймал летевшую в него баранью ногу, осмотрел трофей, пожал плечами и, оторвав зубами порядочный кусок, заработал челюстями. Раскрывший рот от удивления и восторга Маркус едва не схлопотал деревянным блюдом по голове, но в последний момент успел увернуться. Эйрик сплюнул, сорвал шлем, прислонил к стене секиру и меч и, проорав какое-то ругательство, нырнул в гущу сражения, кулаками и проклятиями прокладывая себе дорогу к Сигвару Стромкильде, тому самому, который и предложил «размяться». Добравшись до него, Эйрик схватил мьельтира за плечо, за что получил в зубы и рухнул. Вскочив на ноги, он вцепился обеими руками в тяжелую скамью, поднатужился, крякнул, взметнул ее над головой и обрушил на спину главы рода. Тот удивленно и рассерженно обернулся и отвесил Эйрику звучную оплеуху, от которой тот опять брякнулся на пол, и снова отвернулся.

– Мьельтир! – заорал северянин с пола. – Сигвар! Сигвар, мать твою через плетень и корыто за ногу!!! К тебе гости!

– Чего?! – рокочущим басом проревел Сигвар. – Какие еще гости?

– У дверей стоят! – бешено ругаясь, ответил Эйрик.

Мьельтир огляделся вокруг, приметил спокойно жующего баранину Кира и сияющего от счастья Маркуса, подхватил со стола чудом уцелевший кувшин с пивом, сделал внушительный глоток, утерся и только после этого гаркнул во всю глотку, перекрыв своим голосом все прочие звуки:

– А ну, угомонись!!!

Побоище мгновенно прекратилось. Сигвар безмолвно отпихнул ногой чье-то бесчувственное тело, перешагнул через другое и неторопливо подошел к незваным гостям, сверля обоих взглядом пронзительных синих глаз.

– Ты похож на мою дочь, – наконец произнес он, скрестив руки на мощной груди. – Да и на папашу здорово смахиваешь… Как бишь его звали?

– Кораф, – подсказал Кир. – Его зовут Кораф из Делаи. Я его сын и сын Миры Стромкильде.

Сигвар помолчал немного, потом ухмыльнулся, показав крепкие белоснежные зубы.

– И как же тебя звать, сын моей дочери? – поинтересовался он, почесывая пятерней в бороде.

– Мое имя Кир.

Эйрик Стромкильде быстро подошел к мьельтиру и что-то прошептал ему на ухо. Тот нахмурился и недоверчиво взглянул на Кира и его спутника, горделиво выпятившего грудь. Лилу по-прежнему никто из северян не замечал, и она стояла, надувшись и презрительно поджав губы.

– Ты – тот самый Черный Кир? – с сомнением в голосе спросил северянин, окинув взглядом статную фигуру воина с юга. – Что-то не верится. По рассказам Черный Кир – такой мужик, до какого тебе еще расти и расти! И годков тебе маловато, да и вообще не похож ты…

Окружающие зароптали, кое-кто даже откровенно посмеивался, услыхав такую новость. Да не может такого быть, чтобы Черному Киру, слух о котором достиг даже земли Нордмира, не было и тридцати зим!

– Мьельтир, он на моих глазах угробил двоих Ютлинов в честном бою! – заступился за новоявленного родича Эйрик. – Причем одним из них был не кто-нибудь там, а сам Арнгрим! Мне не веришь, спроси Эйрима и Хрофнира, они со мной были и тоже без дела не стояли!

Сигвар все еще не верил и молча поглаживал светлую бороду. Возмущенный таким недоверием Маркус открыл рот, чтобы начать пламенную речь в защиту своего друга, но тот предостерегающе наступил ему на ногу и, глядя мьельтиру в глаза, спросил:

– Тебе нужны доказательства?

– Не надо! – умоляюще шепнула Лила, дернув Кира за рукав, но тот молча отстранил ее, не сводя взгляда с мьельтира.

– Вообще, неплохо бы, – кивнул Сигвар.

Кир пожал плечами, снял пояс с мечом, вручив его Маркусу, расшнуровал теплую куртку, стащил ее вместе с рубашкой и бросил на пол. Огонь, плясавший в печи и увенчивавший два или три десятка факелов, окрашивал его бронзовую кожу багрянцем, и силуэт пантеры на груди воина казался черной дырой, смотревшей в пустоту. Среди северян немедленно послышались придушенные возгласы вроде: «Я ж тебе говорил, это он!» – причем произносили эти слова те же люди, которые некоторое время назад утверждали обратное. Эйрик победоносно оскалился, глядя на родичей как на опростоволосившихся купцов.

– Подумаешь, картинка! – неожиданно рявкнул кто-то из окружающих. – Любой дурак с куриными мозгами нарисует такую, если руки у него не из задницы выросли!

– Чего ж тебе еще не хватает, Гуннар? – мгновенно разозлился Эйрик, поворачиваясь к говорившему.

Тот, мимоходом потрогав огромный синяк под глазом, растолкал собратьев и вышел вперед.

– Черный Кир вроде как великий воин, – проревел он, вцепившись обеими руками в боевой топор, который во всем Арамаре назывался богродом, а в Нордмире носил название «сабир». – Вот это и надо проверить, а не татуировки друг у друга разглядывать!