Татьяна Шуран - Матка

Некоторое время спустя после последнего разговора с Маткой Тасманов поинтересовался у имаго ее местонахождением и поехал в Божиярск. Особей в городе заметно прибавилось; тысячи каменных теней шевелились, как темное море, над изломами опустошенного ландшафта. Некоторые, словно огромные стрекозы, с шумом и всплеском цветных отсветов встряхивали жесткими крыльями, некоторые ползали по расчертившим город провалам, как по ранам, некоторые вдруг срывались с поверхности и исчезали куда-то, заложив в воздухе молниеносный зигзагообразный вираж, некоторые сидели неподвижно, глядя прямо перед собой, и их пустые глазницы напоминали гладкие темные зеркала.

У Матки по мере освоения жизненного пространства появилась привычка слоняться иногда по городу без дела; на этот раз Тасманов нашел ее в облепленном неуклюжими колоннами и тяжеловесными гипсовыми завитушками здании местной администрации. Она зависла на потолке напротив блеклой старинной гравюры; разглядывание изображения в перевернутом виде, по всей видимости, не мешало Матке его понимать.

— Смотри-ка, под этим зданием раньше была тюрьма! — указала она одной из клешней на рисованные ряды решеток. — Похоже, люди тоже предпочитали держать жертвы под землей. Все-таки были у вас зачатки правильного понимания некоторых вещей! — засмеялась она.

Тасманов без лишних церемоний взял один из стульев с выцветшей потертой обивкой и сел к тянувшемуся через комнату длинному рассохшемуся столу для переговоров.

— Знаешь, я тут кое-что придумал, — решительно сообщил он, отвечая скорее на собственные мысли, чем на ее слова.

— Надеюсь, ты обойдешься без философских отступлений, как в прошлый раз? — насторожилась Матка, припомнив их последний разговор.

— Мне прошлого раза тоже хватило, — холодно отозвался Тасманов. — Я пришел поговорить не о прошлом, а о будущем. — Он выдержал паузу, как бы предлагая ей сосредоточиться. — С тех пор, как ты появилась, я прекратил свои исследования. А между тем я работал всю жизнь, и праздность меня раздражает. Из-за отсутствия достойной задачи я начал предъявлять тебе незаслуженные упреки. Однако ты, хоть и превосходишь по своим качествам всех живущих на этой земле, все же можешь стать еще более совершенной. Я хочу продолжить свои опыты, чтобы ты стала достойна даже большего восхищения, чем я испытываю сейчас.

Когда Тасманов ставил перед собой конкретную задачу, он при необходимости мог продемонстрировать и абсолютно не свойственное ему красноречие. Он давно заметил, что в случае с Маткой грубая лесть служила самым надежным источником взаимопонимания.

Матка аккуратно перебралась с потолка на стол, обхватив его конечностями с обеих сторон и по привычке держа голову в неестественном с точки зрения человека положении, чтобы видеть все в перевернутом состоянии.

— Что ж, отрадно слышать осмысленную речь, — осторожно заметила она. — Но… и что же ты собираешься во мне… усовершенствовать?..

— Для этого мне нужно изучить исходный материал, — без запинки пояснил Тасманов. — Предоставь в мое распоряжение образцы, ответь на мои вопросы, и мои предложения тебя не разочаруют.

Матка приблизилась на несколько шагов, развернула голову в нормальное положение и посмотрела на Тасманова без всякого выражения, но он всем телом, словно по нему ездил асфальтовый каток, чувствовал, как она сканировала его мысли с придирчивой тщательностью, стараясь взвесить для себя последствия подобной сделки.

— Хорошо, — прошелестела она наконец.

Из книги Чероны-Бели "Открытие памяти":

Приближаясь к рассказу об обстоятельствах, сопутствовавших моему появлению на свет, я должна подчеркнуть специфическую перемену в мировоззрении моего отца. В какой-то момент его извращенная натура отшатнулась от собственных пороков перед лицом абсолютного зла, воплощенного в его ужасном создании, и он понял меру своих прежде безудержных притязаний. Конечно, это не сделало его ни великодушным, ни милосердным; для него, как и для моей ужасной матери, было потеряно все. Однажды связав с Маткой свою судьбу, он был призван разделить с ней ее преступления и ее смерть. Однако его наблюдения касательно принципов ее существования, продиктованные причудливой смесью необузданных амбиций и безответной страсти, подкрепленные его гениальной одаренностью и беспрецедентным опытом близкого общения с Маткой, составили бесценный материал для исследований, благодаря которым мне впоследствии удалось разработать оружие против паразитарного камня, уничтожить расплод и положить конец произволу Матки на этой земле.

Чтобы передать противоречивость чувств, приведших моего отца к эксперименту по трансформе собственной природы, а также представить источник, из которого я позже черпала незаменимую информацию о сущности имаго и своем собственном происхождении, я считаю необходимым опубликовать отрывки из дневника отца, относящиеся к тому периоду, когда он после длительного перерыва вернулся к научным исследованиям и начал работать над выяснением свойств созданной им же самим паразитарной материи. Эти записи тем более интересны, что являются последними каким-либо образом зафиксированными наблюдениями отца за всю его жизнь.

Расшифровка стереографической записи:

…

Я должен избавиться от одержимости любви к ней. Я не могу больше так жить.

…

По результатам вскрытия зрелой особи, имаго представляет собой высокоразвитую, я бы сказал самую совершенную из всех существующих паразитическую структуру. На теле жертвы формируется нечто вроде внешнего, каменного скелета, который поглощает органические покровы вплоть до деградации организма-носителя к состоянию наподобие зародышевого. Оставшееся от человека карликовое существо, синтезированное из нескольких видоизмененных жизненно важных органов, закрывается в грудной клетке особи, пронизанное густой сетью каменных нитей, блокирующих все базовые энергетические каналы, и служит паразиту чем-то вроде личного живого аккумулятора.

По составу телесные покровы имаго — это минерал, но гораздо более прочный, чем любой, в том числе аналогичный по химическим свойствам, природный, так как паразитарный камень образует замкнутый сам на себя многофункциональный субстрат наподобие самодостаточного организма, что существенно повышает адаптивность и сопротивляемость внешнему воздействию. В отличие от экзоскелета насекомых, состоящего из нескольких сегментов, физическая оболочка имаго — это цельный покров, как кожа человека, поскольку паразитарный камень способен проявлять свойства как жесткой каменной пластины, так и эластичной связки (в сочленениях суставов).