Джон Толкин - Хроники Средиземья

И вдруг вершина возникла из мрака, будто охваченная пламенем, возникла — и вновь пропала.

— Глядите! — воскликнул кто-то. — Снова этот огонь! Дозорные говорят, что прошлой ночью он полыхал до самого рассвета. Что-то там происходит?

— Король вернулся и кует золото, — ответили ему. — Сколько уже времени прошло с тех пор, как они ушли на север? Пора бы и сбыться пророчеству.

— Какой такой король? — пробурчал другой. — Разве не видите, это бесчинствует Смог, истинный хозяин Горы!

— Вечно ты каркаешь! — упрекнули его. — То наводнение у тебя, то рыба отравленная! Придумай что-нибудь новенькое!

Внезапно над холмами вновь взметнулось пламя, и северная часть озера на миг стала золотой.

— Не оттого ль светла Гора, что плавит золото король; давным-давно ушел он вдаль, и сбыться песням уж пора! Золотая река течет с Горы! — восклицали люди.

Распахивались окна, отовсюду слышался топот. Горожане радовались, как дети. Лишь один из них — тот самый, который назвал Смога «истинным хозяином Горы», — сохранил ясную голову.

— Или я глуп как пробка, или сюда летит дракон! — крикнул он, подбегая к градоправителю. — Рубите мост! К оружию! К оружию!

Запели сигнальные рожки, над скалистым берегом прокатилось эхо. Всеобщее веселье сменилось паникой. Но все же дракону не удалось застать горожан врасплох.

Он стремительно приближался к городу. Крохотная тусклая искорка, которой Смог казался издалека, быстро увеличивалась и сверкала все ярче. Вскоре даже самые бестолковые из горожан убедились в том, что пророчество и не думало сбываться. Времени оставалось мало, однако люди успели подготовиться: наполнили водой бочки и ведра, вооружились, облачились в доспехи — у кого они были; мост, соединявший город с берегом, обрушили прежде, чем ушей коснулся рев дракона, прежде, чем по воде побежали волны от чудовищного ветра, поднятого крыльями Смога.

Под людские крики, вопли и плач дракон устремился было к мосту, но моста уже не было! Смог понял, что его перехитрили, и разъярился пуще прежнего. Враги укрылись в своем городе, как на острове посреди бездонной пучины. Конечно, можно опуститься в озеро, тогда над водой поднимется пар, под покровом которого не составит труда проникнуть в Эсгарот; но что, если он утонет — ведь озеро глубокое, темное и холодное, ведь оно могущественнее даже, чем дракон?

Смог развернулся и с яростным ревом рванулся к городу. Его встретили громкими криками и тучей стрел, забарабанивших по чешуе. Ни одна не причинила дракону вреда; древки стрел загорались и с шипением падали в воду. Скажу вам напрямик — такой огненной потехи вы никогда не видели! Стрелы и звуки горнов разозлили дракона настолько, что он почти обезумел от бешенства. Давным-давно никто не осмеливался ему сопротивляться!

По правде говоря, вряд ли кто из горожан нашел бы в себе мужество выйти против дракона, когда бы не тот самый человек, призывавший к оружию. Его звали Бард. Он неустанно подбадривал остальных, советовал лучникам, как лучше целиться, требовал от градоправителя приказа сражаться до последней стрелы.

Из пасти Смога вырвалось пламя, и воды озера словно окрасились багрянцем на фоне ночного неба. Дракон покружил над городом, освещая поле сражения своим огнем; деревья на берегу сверкали, точно позолоченные, по ним струились огненные блики, кроваво-красные на фоне ночных теней; дракон покружил — и вдруг ринулся вниз, не обращая внимания на стрелы, отскакивавшие от его боков.

Он поджег город. Пламя перекидывалось с крыши на крышу, и, хотя все крыши заранее как следует окатили водой, дома занимались один за другим. Люди бросились тушить пожар, сотни рук разом выплескивали воду из сотни ведер, и тут Смог налетел снова. Ударом огромного хвоста он разнес в щепки крышу Большого Дворца. Теперь пламя было уже повсюду, а Смог оставался невредим, неуязвимый в своей ярости, и стрелы доставляли ему беспокойства не больше, чем укус болотного комара. Свирепый и ужасный, он летал над Эсгаротом, сея разрушение и смерть.

Горожане прыгали в воду. Женщин и детей сажали в лодки. Мужчины бросали оружие и бежали куда глаза глядят. На набережных, где совсем недавно распевали песни о возвращении короля Подгорного королевства, слышались стоны и рыдания. Многие во всеуслышание проклинали гномов, навлекших на город такую напасть. Градоправитель поспешно забрался в свой золотой челн и велел гребцам отплывать, рассчитывая, что в суматохе никто не заметит его бегства. Пожираемый пламенем Эсгарот стремительно пустел.

А дракон развлекался. Все шло, как он задумал. Пускай эти негодные людишки лезут в лодки! То-то будет потехи, когда он пустится за ними в погоню! А кто не хочет, может оставаться на пепелище и умирать с голоду. До берега не доберется никто, уж в этом можно не сомневаться. Покончив с городом, он спалит все прибрежные леса, поля и пастбища! В общем, людишки поплатятся за то, что посмели помогать гномам.

Но несколько лучников еще продолжали стрелять. Среди них был и Бард, мрачный, суровый человек; друзья прозвали его «ходячим несчастьем» — за то, что он постоянно предрекал всякие беды: то наводнения, то еще что-нибудь. Впрочем, все знали, что Бард умен и храбр. Он был дальним потомком Гириона, владыки Дола (жена и дети владыки после гибели Дола нашли себе пристанище в Эсгароте). Бард стрелял из своего большого тисового лука до тех пор, пока у него не осталась одна-единственная стрела.

Пламя надвигалось. Товарищи один за другим покидали Барда. Он наложил на тетиву последнюю стрелу и согнул лук.

Вдруг из ночного сумрака выпорхнул дрозд и уселся ему на плечо. Бард даже вздрогнул от неожиданности. Дрозд, похоже, ни капельки не боявшийся людей, защебетал, словно о чем-то рассказывая, и Бард изумился — оказывается, он понимает птичий язык! (На самом деле ничего удивительного в этом нет — ведь Бард вел свой род от владык Дола.)

— Жди! Жди! — твердил дрозд. — Вот-вот взойдет луна. Найди у дракона на брюхе ямку, слева на груди. — И птица пересказала Барду все то, что услышала от гномов и Бильбо на Горе.

Дракон возвращался. Он летел ниже, чем прежде; в тот миг, когда он вновь подлетел к гибнущему городу, над восточным берегом озера взошла луна, посеребрившая огромные крылья. Бард натянул тетиву.

— Стрела! — воскликнул лучник. — Черная стрела! Я сохранил тебя напоследок! Ты никогда меня не подводила! Ты досталась мне от отца, а ему — от наших предков. Коль тебя и вправду выковали в кузнях Горного короля — порази лиходея, не промахнись!

Дракон развернулся и вновь устремился на город. Его брюхо искрилось драгоценными каменьями в лунном свете, лишь слева на груди виднелось темное пятнышко. Коротко тренькнула тетива, черная стрела взмыла ввысь и вонзилась точно в цель — прямо в ямку на драконьем брюхе. Столь могуч был выстрел, что стрела целиком погрузилась в драконью плоть, вместе с древком и оперением. Смог содрогнулся всем телом, перевернулся брюхом вверх и с ревом, от которого оглохли люди, повалились деревья на берегу и раскололись камни, рухнул на город.