Инна Георгиева - Минус на минус

— Вот теперь проходи, — кивнула брату и пропустила его вперед. — Будь как дома… но не забывай, что ты в гостях!

— А что мы все-таки здесь ищем? — любознательно оглядываясь, спросил Алекс.

Я вздохнула, закусила губу и поняла, что рассказать придется. Потому что раз уж притащила его сюда — глупо скрывать правду.

— Иди за мной, — бросила через плечо и толкнула дверь в мамину комнату.

— Ого… — протянул Шурик. — Кое-кто, кажется, верит в конец света по календарю майя и надеется пересидеть его здесь…

— Не говори глупостей, — буркнула я. — И иди осторожнее. Здесь везде ловушки.

— Да я прямо чувствую себя Индианой Джонсом в охоте за хрустальным черепом.

— Хрустальный череп — унылая фигня по сравнению с тем, что прячет моя мама, — мрачно ухмыльнулась я и трижды постучала костяшками пальцев по стене. Она слегка завибрировала, с потолка посыпалась бетонная крошка, и прямоугольная плита размером со средний гроб (эдакий символизм в стиле Ядвиги Моргалис) вместе с обоями и натужным скрипом отъехала в сторону. За ней показалась глубокая ниша квадратной формы. Там покоились пачки денег, какие-то документы, даже украшения. А на самом дне, занимая почти всю площадь, лежала огромная толстая книга в черном кожаном переплете.

— Это то, что я думаю? — нахмурился Шурик, протягивая руку. Честное слово, как ребенок. Я едва успела руку перехватить.

— Кажется, у тебя нет лишних пальцев! — И подула на вроде бы отсутствующую преграду, заменяющую дверцу ниши. На мгновение, нагревшись от дыхания, она вспыхнула красными крошечными огоньками и снова пропала из виду. — У мамы легкая форма паранойи…

— Если она — хранительница Книги Знаний, то это оправданные меры! — прошептал Алекс. Я покосилась через плечо: было прямо видно, как у него чешутся руки дотянуться до нашей семейной реликвии. Что ж, если братцу так сильно хочется в нее заглянуть, почему бы не пойти навстречу? Тем более он все равно останется разочарован.

Надо же, угадала!

— Э… — протянул Алекс, непонимающе глядя сначала на пустые страницы, а потом на меня. — Так и должно быть?

— Ты, похоже, про Книгу Знаний, кроме названия, больше ничего не слышал, — хмыкнула я.

Мы сели рядышком на кровати, я раскрыла талмуд у себя на коленях и провела рукой по старым шершавым и даже чуточку пожелтевшим, но девственно чистым страницам. Шурик внимательно наблюдал, как будто ждал, что буквы вот-вот начнут проявляться от моего прикосновения.

— Здесь хранятся знания всех людей, — сказала я тихонько. — Тех, кто живет сейчас, и тех, кто жил ранее. К сожалению, только смертных или магов, которые добровольно согласились запечатлеть здесь свои знания. Книга не покажет будущего, а прошлое выдаст в том виде, в котором эта информация хранилась в голове у ее обладателя. Например, это может быть запись в рунах на старинном, даже мертвом языке, и ты никогда не поймешь, что она означает на самом деле. Если по заданному вопросу что-то знает более одного человека, Книга покажет ответ построчно. Это плюс. А минус в том, что такие знания не объективны. Каждый из нас может иметь собственное мнение и верить в него. Именно оно отразится на страницах, а тебе придется выбирать самому, что из этого — правда, а что — заблуждение. Эта Книга как большая энциклопедия, как поисковик в Интернете. Зернышки истины в куче яркой мишуры. Те, кто никогда не пользовался, считают Книгу Знаний одним из величайших артефактов. А на самом деле она почти бесполезна.

— Как же твоя мать получила этот талмуд?

— От своей матери. А та — от своей. На Книгу не действует магия, и, как видишь, в ней нет статичных записей. Она дает ответ в зависимости от вопроса: всегда только один зараз. Ее нельзя украсть или забрать силой. В таком случае она никогда не станет отвечать. Но, переданная добровольно, Книга будет служить хозяину и его семье. Ты ведь не знаешь, но род Моргалис происходит от Морганы Пендрагон — одной из могущественнейших колдуний всех времен и народов, супруги Мерлина. Именно она создала Книгу, вложив в нее не только магию, но и частичку своего характера. Так что порой ты как будто играешь в «Что? Где? Когда?» с очень вредной и язвительной ведьмой. Бывает сложно выпытать нужную информацию. Впрочем, за всю историю своего существования Книга ни разу не попадала в чужие руки, так что я не знаю: быть может, к кому-то другому она была бы более благосклонна.

— Ладно, — не выдержал Алекс, перетягивая фолиант к себе на колени. — Хватит слезливых историй, перейдем к практике. Спроси у нее что-нибудь.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Когда родился Александр Соколов?

«Двадцать шестого октября тысяча девятьсот…» — пробежала глазами по тексту.

— Да ты скорпион, оказывается, — покосилась на Шурика и просто не смогла сдержаться. — Теперь ясно, почему такой засранец!

— Не понял?!

— Упрямый, циничный и агрессивный человек! Заклинатель! По взрывоопасности можешь соперничать разве что с Везувием! С тобой невозможно договориться, а твои приступы ревности — это вообще ужас!

— Какие приступы?! — праведно возмутился Алекс.

— Ревности, — повторила я, отчаянно пытаясь спрятать улыбку. — Ну по крайней мере, так утверждает гороскоп. Хорошо, что я не верю в эту чушь, правда?

И посмотрела на братца совершенно невинным взглядом. Его проняло: такого вытянутого лица и отвисшей челюсти я прежде у него не видела. В первую минуту бедняга даже не мог сообразить, что ответить. А когда все же придумал, я молча указала пальчиком в текст Книги. Там как раз отобразился ответ на мой второй вопрос:

«Тот, кто искал маму и побывал в особняке Соколовых, — один человек или два разных?»

«Один», — ответила книга.

— Назови его имя! — тут же потребовал Алекс.

«У него много имен», — загадочно проявилось на странице. Братец зыркнул так, словно это я подговорила фолиант юлить с ответом.

— Тебя же предупреждали: это как общение со скучающей ведьмой!

— А если страничку выдрать? Ну для профилактики? — задумчиво предложил деспот. Книга замерцала и нахально «ответила»:

«Гороскопы не врут!»

— Да твою ж мать! — выругался Алекс. — Ты, Книга! Назови все имена вора!

Талмуд задумался, выдал световой залп и отобразил результат. Мы дружно склонились над разворотом. Потом я перевернула страницу. И еще раз. И еще.

— Ну и как понять: какое из этих имен — настоящее?

— А ты у нее спроси, — язвительно кивнул Алекс на непокорную «хранительницу печатного слова».

Я покачала головой:

— Если имя используется или использовалось хотя бы один раз — оно считается настоящим.