Танец огня - Илана С. Мьер
— Я так и думал, — он пристально смотрел на нее. — Я много о тебе слышал, Намир Хазан. Достаточно, чтобы понять, что принцу Эвраяду повезло, может, сильнее, чем он заслуживает. Если выживем, предлагаю тебе поработать на меня. До этих бед я смотрел на земли на востоке отсюда. Мне нужен умелый командир, чтобы захватить их. Можешь сама назвать цену.
— Что обо мне говорят? — не сдержалась Намир. Ее миром было поле боя, а хитрости и интриги она оставляла другим. Она хотела знать.
Он все еще прямо смотрел на нее.
— Что ты женщина. И, может, дитя морей. О, да, так мы зовем их на севере. Когда-то в Алмирии было много детей морей, но их убили, а храмы сожгли. Черный день. Может, за него мы и расплачиваемся.
Она выдохнула, задержав дыхание на женщине.
— Но вы готовы поставить меня во главе ваших мужчин.
Лорд Ферран отмахнулся, словно ему подали холодное блюдо.
— Кому ныне до этого есть дело?
Она чуть не рассмеялась, а потом вспомнила, что ждала нападения, и позволила себе лишь мысленно улыбнуться. Только лорд Ферран, роскошный и властный, мог представить, что такая ненависть увяла. Он ей нравился за это.
Ночь была прохладной, ветер почти не дул. Улицы Алмирии были украшены сиренью, запах доносился даже сюда. Намир дала себе на миг представить другую жизнь: в которой она служила этому месту, и оно было для нее домом.
— Вот ты где.
Она тут же выпрямилась.
— Да, милорд Эвраяд?
— Намир.
— Я в дозоре, — она вдруг ощутила усталость. Было проще не смотреть на принца, а глядеть вперед, вниз, на сияющие улицы. Луны не было видно, ее скрывали облака.
— Я ждал разговора, — сказал он. — Я не мог застать тебя одну.
— То, что между вами и Рихаб Бет-Сорр — не мое дело, — сказала она. — Пока мы не погибли из-за этого, — она напряглась, хоть и просила себя держаться. — Мне важно, чтобы вы не погибли… но это все не мое дело.
— Думаешь, я предал бы брата? — он звучал обиженно, а не гневно. — Между мной и Рихаб ничего нет, Хазан. Клянусь, это правда. Тот мужчина ничего не говорил мне о королеве, когда мы остались одни. Я не помню его слова. Помню, как ты меня нашла. И кровь на моих руках.
Звучало слишком мягко, учитывая, как он вел, когда она его нашла.
— Я могу вам поверить, — сказала она. — Но не я одна видела тот разговор. Люди будут говорить, говорили. Это дойдет до вашего брата. И не будет важно, делали вы это или нет, милорд. Люди будут подозревать худшее в ней и в вас. Конечно, преступление спишут на нее.
— Думаешь, танцующие с огнем действуют против королевы? — это был не совсем вопрос, он звучал как внезапное открытие.
Она поразилась тому, как логично это звучало, когда он произнес это вслух.
— Возможно, — он хотел заговорить снова, но она подняла руку. — Погодите, — она увидела движение на одной из улиц. Что-то темное мелькнуло. Может, птица, но…
— Что там?
— Не знаю, — она впервые поняла, что ночь очень тихая. Комендантский час загнал жителей в дома, и в этой тишине должны были звучать птицы и насекомые. Их не было. — Что-то не так, — сказала она Мансуру, глядя на улицы. Она пошла к лестнице, чтобы спуститься в крепость. — Они могут уже быть…
Он понял.
— Внутри.
Во дворе было темно, когда она спустилась. А не должно быть. Тут было светло раньше, она была уверена. Она не удивилась, увидев у лестницы лежащего лицом в землю Маллина. Кровь расплылась вокруг его головы. Годы тренировок и ее надежды тут же увяли.
Тут было больше людей. Намир щурилась в темноте, различила темные силуэты на земле. Не меньше пяти их воинов. Это произошло быстро и тихо.
Мансур спрыгнул рядом с ней с лестницы. Она не видела в темноте, были ли на него лице эмоции при виде Малина и других силуэтов во тьме. Сейчас они поднимут тревогу, побегут с мечами в крепость защищать то, что смогут. Это была ясная мысль, враг играл с ними, приходя по ночам, в кошки-мышки, и теперь она это понимала.
К утру история Алмирии будет у всех на языках. Эта история разлетится на юг, по реке Гадлан, доберется до столицы. О красных реках на улицах, о головах пяти лордов на пиках над бойницами крепости, о телах, что были искалечены на улицах. Лорд Ферран среди них будет главным, и он будет выглядеть строгим, даже когда птицы выклюют его глаза. Смерти того дня исчислялись тысячами. Говорили, даже века спустя город не отмоют от крови и призраков.
Глубоко в ночи Намир поскальзывалась на камнях, покрытых кровью, несла в руках раненого мужчину, рыдающего кровью. Она кричала, пробиваясь среди безликих воинов. Она увидела, когда на миг вышла луна, худое лицо мальчика в шрамах под капюшоном танцующих с огнем. Его глаза были большими, он выглядел почти невинно, словно резня вокруг его потрясала. Но он возвышался над ней, черты пропали под капюшоном, и его меч двигался, не показывая милосердия или страха.
Намир Хазан не знала, что так будет, когда только спустилась с бойницы и обнаружила своих людей мертвыми. Она побежала во тьму крепости. Юный принц следовал за ней.
* * *
Он боялся приходить сюда, хоть и не сказал Джулиен. Не потому, что мог отдать жизнь за Лин Амаристот. Мужчина должен был осознавать свою ценность и место в мире, собираясь умереть. В последний раз в Другом мире Валанир Окун видел отражение этого: он не знал, что тогда была правда.
Ритуал жертвы, который он делал ради любви, был еще и против этого изображения: о Пророке, которым он не хотел быть.
Кто ты, Лин Амаристот? Он хотел знать, думал о том, как в ней сменялись огонь и лед, но он хотел, чтобы она узнала этот ответ сама. Не раскрыла его так поздно, как сделал он.
Он был в коридоре, что тянулся бесконечно, он уже был тут раз. Он привел себя сюда песней. В этот раз он знал, куда попадет, ведь продумал этот путь: он найдет за одной из дверей Лин, которую сделал годы назад Пророком. Он не был уверен, знала ли она об его присутствии, и как это работало. Но Валанир Окун думал, что если чары вернулись, и Пророк мог так убить своего создателя, он мог и предложить жизнь. Ведь у всех чар был двойник — свет и
