Сказки тени (СИ) - Сомору Войцех

В какой-то момент Кан услышал крик и бросился в сторону пугающе знакомого голоса, не сбиваясь про себя со счёта и не задумываясь, почему речь Сюин казалась такой бессвязной. Сворачивая к проулку, Кан заметил кровавый след, тянувшийся в другую сторону — видимо, демоны нашли более сговорчивую жертву и отвлеклись. Это хорошо, у него будет время, он успеет вытащить сестру из этого Небом забытого места…

Кану хватило мгновения, чтобы скользнуть взглядом по разбросанным по проулку печатям и тут же зажмуриться. Он даже не успел увидеть начертанное — лишь края грубой бумаги: слишком хорошо понимал, что можно, а что нет.

— Ино едзев, ино едзев! Идйу то янем!

— Сюин… Это я, Кан. — Он бросился к сестре, перехватывая её руки и силясь понять, что с ней. Не ранена. Кан скользнул пальцами по лицу Сюин и обмер, коснувшись чего-то липкого, тягучего, текущего из-под век. — Ты смотрела на печати? Надо уходить.

— Нак… Нак, игомоп. Йэв, Нак…

— Я тебя не понимаю… — Кан дотронулся до второго тела, догадываясь, что это Вэй, и тут же пытаясь нащупать слабые удары сердца. Живой. Хорошо. Кан сбился со счёта и начал по новой, пытаясь придумать, что же ему делать. — Сюин, ты можешь идти?

— Цето сан ен тесапс. Я хи ушылс. Ино тяровог. Ино илазакс.

Бездна… Нет времени. Вэя стоит бросить здесь и просто увести Сюин. Кан приоткрыл один глаз — всего на мгновение, чтобы убедиться, что это действительно Вэй, — и тут же вновь зажмурился. Секунду посомневался, выругался и потянул сестру, заставляя подняться.

— Тише-тише. Всё будет хорошо, Сюин. Только тише.

Сколько ещё на них не будут обращать внимания? Сюин продолжала бормотать, но хотя бы больше не кричала. Кан снова сбился со счёта. Выругавшись, он развязал пояс сестры, чтобы буквально привязать её к себе. Затем взвалил Вэя на плечо, вцепившись в руку безвольного тела, чтобы оно не свалилось. Если он услышит хотя бы один лишний шорох, то бросит Вэя.

— Что же ты наделала... Послушай меня. Мы идём домой, к папе, хорошо? Просто иди за мной. Держись за пояс. Ты сможешь идти?

— Йомод…

Просто не думать. Вытащив Вэя из проулка, Кан снова открыл глаза, и… не смог обернуться, чтобы посмотреть на лицо Сюин. Он просто должен вывести их отсюда.

Он не хочет думать, что произошло, хотя он знает.

Он не хочет привести Вэя в чувство и убить на месте.

Он не хочет слышать это бормотание. Оно ничего не значит.

— Ино тяровог: «Окьлокс екчовёрев ен ясьтив, а ёсв ониде в ундзеб ястелетс»…

— Прошу тебя, ради Неба, тише… Сюин, папа всё исправит…

***

Амань устало разминал пальцы, лениво следя за тем, как удавка из пяти узлов затягивается на шее единственного выжившего. Интересно, почему именно он? Совсем не примечательный чиновник — таких были тысячи, с пустыми глазами и не менее пустыми головами. Словно армия в чёрных ханьфу, они сновали по своим делам. Чем больше свидетель шевелился, тем сильнее задыхался, а Амань никак не мог взять в толк то, что услышал пару часов назад. Он обошёл место происшествия несколько раз и не обнаружил присутствия другого шэнми… Но это было невозможно.

— Давайте ещё раз. — Амань ослабил узлы, чтобы свидетель мог говорить. — Я буду говорить, а вы меня поправите, хорошо? — Его голос звучал мягко, даже вкрадчиво, но ничего хорошего не сулил. Да и разве кто-то выходил на своих двоих из этого каменного мешка, который в сыскном приказе сухо назывался комнатой для особых допросов?.. Дышать свидетелю становилось всё тяжелее, но в глубине его взгляда его всё ещё теплилась надежда.

Амань безмятежно продолжал, хотя про себя раздражённо думал, что должен проводить Ночное шествие с семьёй, а не на допросах. Он достал записи и пробежал по ним взглядом. Нет, совершенно точно он ничего не упустил. Но как это вообще возможно?

— Царство Рэн согласилось прислать своего представителя для проведения переговоров о ситуации на южной границе. Вас назначили сопровождающим дипломатической делегации господина Чжан Хэя, хоу провинции Хэнъян. Вы присутствовали на вечере, в ходе которого… как же вы сказали… Дипломат царства Рэн сошёл с ума и сожрал всех присутствующих, в том числе главу семейства Чжан и двух его старших сыновей?

— Да, господин Цинь! Господин Цинь, прошу вас, умоляю, я ничего больше не знаю!

— И как он..?

— Что… он?

— Как он их съел? — Амань лениво бросил бумаги обратно на худо сколоченный деревянный стол — единственное украшение этого «кабинета». — Начал с ног или с головы?

— Он, — свидетель замялся, — он вывернул их наизнанку.

— Всех Чжанов? Печально, его младший сын сейчас как раз в столице, он будет расстроен. Но всё же, — Амань подошёл поближе и склонился к съёжившемуся чиновнику, — с кого он начал? С отца, с детей, с других чиновников? И все смотрели?

— Я… мы… господин Цинь, прошу вас! Мы… Вы должны понимать, я не шэнми…

— Это я заметил.

— Я не привык… к такому. Поймите, господин Цинь, когда он… — Мало того, что свидетель мямлил, так он ещё и трясся, раздражая Аманя. — Он просто вывернул его! Господина Чжан Хэя. Я видел, как пальцы вошли в грудь, а потом он вывернул рёбра наизнанку. Господин Цинь, это был демон, поверьте мне, прошу вас!

— Верю, охотно верю, ну не вы же такой беспорядок устроили. — Амань вздохнул. — А что же остальные?

— Я… меня стошнило. И я споткнулся, и…

— Выбежали из комнаты. Любой бы выбежал, это есть в бумагах.

— Дети господина Чжана замерли. Все замерли. А потом только… треск… — Свидетель помедлил и тише добавил: — Треск и шорох чешуи. Как будто огромная змея. И я…

— Вы уползли, пока не упали в обморок от ужаса. Я только одного не могу взять в толк… Остальные так и остались в испуге? Я знал Хэя, вряд ли он воспитал своих сыновей так, чтобы они не смогли взять себя в руки. — Амань хрустнул пальцами. — Да и дверь…

— Прошу вас… прошу вас, поймите, я не мог поступить иначе. Я… я запер её, когда выбежал.

Амань внимательно смотрел на свидетеля. Обычные люди часто бывали страшнее проклятых.

— Вы же понимаете, что заперли оставшихся? Вы всех убили.

Амань хотел было продолжить, но в дверь постучали, и слуга, поклонившись, передал деревянную дощечку. Быстро пробежавшись по вырезанному стражей резиденции сообщению о том, что его дети сбежали из дома, Амань спрятал её в полах ханьфу… и молча вышел, растворившись в тенях так быстро, как мог только он, чтобы оказаться дома.

Этот несчастный подождёт.

***

В какой-то момент Кану казалось, что он просто не дотащит Вэя, и, когда они добрались до ворот резиденции, часовой перехватил тело с его плеч... а ещё через несколько мгновений из теней вышел отец и затолкал детей за стены. Кан как в бреду видел отца, который бросился к сестре, но сам Кан не мог посмотреть на неё. Знал, что произошло, но просто не мог.

— Что вы натворили… Сюин, ты слышишь меня?

Сестра безостановочно бормотала, и сомнений не было: что бы ни произошло там, в переулке, она слишком долго смотрела на печати.

— Меня не было с ними, когда Вэй убежал. Сюин сказала, что он слышал брата, погибшего при Канрё. Я догнал её, но это была тень, а потом...

Кан никогда не видел отца в таком отчаянии. Тот развернулся к нему, замахнулся, собираясь ударить.

— Да как ты…

Вместо удара его вдруг заключили в объятия — и Кан отстранённо думал о том, что сердце у отца колотится так, будто вот-вот разорвётся. Сил что-то объяснять ни у кого не было.

И счёт, что, спотыкаясь, продолжался в его голове всё это время, наконец-то закончился.

***

С утра, стоило Вэю прийти в себя, Амань выгнал его из дома, сухо сообщив, что ему стоит поторопиться на похороны отца и братьев. Кан не сказал другу ни слова.

Лучше Сюин не становилось. В доме Циней поселилась скорбь, принеся с собой невыносимую тишину и боль. Амань стал непривычно молчаливым, госпожа Цинь почти всё время занималась шитьём, а Кан не мог найти себе места. Каждую ночь ему снились кошмары, в которых он снова и снова ловит не ту Сюин, а тени смеются над ним, пока не смыкаются непроницаемым кольцом, и тогда он с криком просыпался. И хоть отец не винил его в произошедшем, Кан снова и снова ругал себя за то, что не остался вместе с другом и сестрой в тот вечер. Тогда он смог бы всё предотвратить, а Сюин не ходила бы слепой и безумной по своей комнате, бессвязно напевая знакомую им с детства мелодию. Лекари лишь разводили руками, а шэнми… шэнми не умели лечить.