Повелитель Тьмы: Милый, милый Повелитель (СИ) - "Tomek Wilmowski"

Мыслями о поражении.

Если подумать, это «блюдо» Райвол до этого момента почти не знал, а теперь, с подачи Императора, распробовал сполна. Но для него готовилось и ещё нечто большее.

Изысканное, грандиозное…

Когда Император окреп — а после выстрела «Копья Тьмы» на это ушло немало времени — он уделил вниманию своему «гостю». В конце концов, это было долгом хорошего хозяина.

Назначение части машин в огромной структуре цитадели не знал даже Унн Фэкк — они были возведены по чертежам самого Повелителя Тьмы, на которые его вдохновили плавающие в льдистом мраке совершенные идеи. И теперь настал час привести их в движение и испытать на деле.

На Райволе.

В глазах бойкого юноши вспыхнуло пламя. Дух сопротивления горел в нём ярко и жарко — он был готов к изматывающим пыткам и бесконечным допросам. Но Императора не интересовали места и пароли мятежников.

Его интересовал только сам Райвол.

Когда устрашающие механизмы пришли в движение, на героя восстания обрушилась вся давящая мощь льдистого мрака, и прорывающийся из-за Грани хор голосов, приводящий в смущение мысли, спутывающий воспоминания, размывающий веру и вбивающий клинья в убеждения.

— Ты… ничего от… меня… не получишь, — сквозь зубы прохрипел Винд, пытаясь противостоять пронзающей его тело холодной боли. Привязанный к концентрическому обелиску — тому самому, с которого Император управлял своим оружием, — он не мог двигаться, и только попусту напрягал мышцы. Цепи из колдовского железа ему было не разорвать.

— Как знать, — флегматично откликнулся Император, запуская новый виток машины, и новую волну боли в сознание Райвола. От муки тот судорожно закусил губу, и по подбородку заструилась кровь.

— Я… ничего не скажу!

— Разве я что-то спрашивал у тебя? — удивился Император, в то же время регулируя потоки: подчиняясь его воле, огромное контролирующее кольцо, охватывающее зависшую под потолком сферу льдистого мрака, сдвинулось, а парящие вокруг фокусирующие кристаллы выстроились в новую смысловую структуру. В это же время сектанты Последнего Бастиона привели в движение малые машины: на фоне громадных зубчатых колёс, золотых армиллярных и планарных сфер, и сложносоставных окуляров эти закутанные в алые балахоны безликие фигуры казались особенно зловещими.

— Ты… Ты обманул меня… Нас всех! — бросил обвинение Райвол, пока змеящиеся молнии, поднявшиеся по концентрическому обелиску из недр цитадели, заползали на его тело и вгрызались в мышцы.

— О нет, мой отважный мятежник, — поправил пленника Повелитель Тьмы, — ты сам был рад обманываться. И обманываешься до сих пор.

— Лжец! — слово почти потонуло в крике боли, когда кусающие Райвола молнии достигли самого его мозга.

— И обманываешься очень во многом, — продолжил как ни в чём небывало Император: его голос заполнял зал управления. — Но я помогу тебе преодолеть это.

— Нет! — надломленный голос эхом заметался под железным сводом. Настройки машины вновь изменились: интенсивность, смысловая парадигма, направление и угол потоков… Под рукой Императора жуткая машина «Копья Тьмы» направила энергию, пульсирующую по её прописанным заклинаниями жилам, чтобы расколоть защитный кокон убеждений, окружавших мятежный разум Винда Райвола.

***

— Значит, он не умер, — хотя работы по разбору завалов на нижних уровнях, а особенно в центральной шахте «Копья Тьмы», продолжались, Император не требовал проведения более тщательных поисков. Он уже не сомневался, что тело отыскать не удастся. Не верил он и в то, что его мог испепелить без остатка жар, царствовавший в технических зонах цитадели во время запуска оружия…

«Как удручающе».

Мало того, что что ему пришлось провести немало времени привязанным к койке, да ещё и под бдительным надзором и, что обиднее, тщательным уходом лорда Истрима, так он, будто этого мало, ещё и не сумел исполнить священную волю своего Императора! Подвёл его, упустив Дэша Райдера!..

Что на этом фоне значила потеря руки, даже правой, и все полученные травмы и раны?

«Ни-че-го».

Браксар был в бешенстве. Он ненавидел и презирал сам себя. Проклинал собственную слабость и ненужность. Таким бессильным он не чувствовал себя… никогда!

«Убожество» — так он называл себя.

Он не заслужил ту новую руку, что подарил ему Император: сплав колдовства и железа заменил генералу утерянную конечность. К её тяжеловесности и некоторой грубости ещё предстояло привыкать…

Долго и тяжело привыкать: кодирующие заклинания из кристаллических сердечников так и норовили залезть Браксару в мозг и запутать мысли, и звуки работающих механизмов порой давили на слух.

Чем-то эта зачарованная рука напоминала конечность «Умертвий» — жутких гвардейцев Повелителя Тьмы, или лапу «Гаргульи». Последнее сравнение генералу было больше по душе: теперь всадник походил на своего железного скакуна.

Сроднился с ним.

— Мой Повелитель, — лорд Истрим, как всегда, был тут же, рядом с Браксаром, и они вместе преклоняли колени перед своим Императором. — Разве единственный бунтовщик может теперь угрожать Вам? «Копьё Тьмы» сделало своё дело.

Апофикар, по своему обыкновению, сохранял внешнюю невозмутимость, но Брасар впервые сомневался, так ли спокоен этот платиновый блондин внутри, как снаружи? Мир вокруг них стремительно менялся. Переворачивался. Начавшийся было развал всего и вся, гибель Оккультного Синода, возвращение Императора, возрождение его власти, волнения в Священном Союзе… Сама Вечная Империя менялась, и генерал не был уверен, какое место теперь занимает в ней он сам.

Почему-то Браксару казалось, что Истрим терзается теми же вопросами… И самым главным: кто они для Императора?

Долгое путешествие их Повелителя бок о бок с мятежниками сказалось на нём. Он поменялся, хотя, быть может, и не из-за этого. Быть может — из «Копья Тьмы». Браксар чувствовал давящую атмосферу этой едва не развалившейся железной твердыни… а ведь он не понимал и не знал магии, и не мог прочувствовать её силу спола!

Что тогда должен был ощущать в этом месте Император?

Здесь, ещё до рождения Вечной Империи, когда не было и следа громады «Копья Тьмы», Браксар, ещё совсем не генерал, а простой бандит и наёмник, впервые встретил его… Гиганта в жутких доспехах, распятого четырьмя мечами на старинном алтаре. Он был заперт, как выяснилось, на протяжение десяти долгих лет в темноте позабытой всеми гробницы…

Что случилось бы, не найди его тогда Браксар, не пойди он против товарищей, не освободи его?

Судьбоносная встреча.

Мало что напоминало теперь о тех временах. Годы, на которые Браксар связал себя со своим Повелителем, пробежали, окрашенные кровью сражений, пропахшие железом и огнём. Даже сама тихая горная долина изменилась — её исказило до неузнаваемости пропитывающее всё в «Копьё Тьмы» чёрное колдовство… Успела возвыситься, едва не пасть и всё же выстоять Вечная Империя! А он только сейчас узнал, кто же скрывался за непроглядной чернотой Доспеха.

Внешность ничего не изменила для Браксара. Он, как и прежде, был верен и полон желания служить. Но теперь генерал сомневался, что может понимать своего Императора, или даже иметь право пытаться понять его.

Маго-механическая рука, отзываясь на мысленные волны Браксара, сжалась в убийственно-крепкий кулак, внутренние её структуры напряглись до предела и… ужалили генерала в живую плоть небольшим, но ощутимым энергетическим импульсом. Он ослабил хватку, и вернулся мыслями обратно в малый тронный зал.

Громадный чёрный Доспех никак не выдавал скрывающегося за ним человека…

— Даже один человек способен поворачивать колесо истории, — ответил на слова апофикара Император. — Дэш Райдер опасен для нас. Теперь — особенно.

Истрим истолковал это по-своему:

— Так почему бы нам не казнить Райвола? Мятежники наверняка попытаются спасти его, а вместе с этим — повредить «Копьё Тьмы», или даже напасть на Вас.