Повелитель Тьмы: Милый, милый Повелитель (СИ) - "Tomek Wilmowski"

Что касается «Копья Тьмы» — повреждения действительно были серьёзными.

Удручающими…

Унн Фэкк потерял сон, пытаясь восстановить потоки и наладить работу хотя бы ключевых структур и самых важных узлов. Повелителю Тьмы не пришлось опускаться до угроз, чтобы добиться подобной кипучей деятельности: главный маг-инженер имперских оружейных исследований и без этого был напуган до полусмерти. Страх заставлял его двигаться со скоростью, которую экс-магистр Оккультного Синода не развивал со времён своего далёкого студенчества.

Впрочем, это шло ему только на пользу.

Но имелись и такие повреждения, которые Фэкк, при всех своих талантах, исправить не мог. И дело было не в недоступности материалов: с возрождением Вечной Империи неизбежно было и восстановление ресурсных потоков, направленных на «Копьё Тьмы». Требовалось всего лишь немного подождать…

Неисправимые повреждени нёс на себе сам Повелитель Тьмы.

Каким бы настоящим ни казалось сплетённое из льдистого мрака тело — Тёмный Доспех — оно оставалось лишь сосудом. И сосудом не для одного лишь разума Императора, но и слабого тело из живых, уязвимых тканей.

«Жалкое, ничтожное…»

У Повелителя Тьмы было полное право искренне презирать и ненавидеть эту часть себя, настолько уязвимую, что её требовалось оберегать даже от собственных разрушительных сил…

Вопреки надеждам, Доспех — сосуд и проводник для поставленной в услужение колдовской мощи — не смог полностью оградить природное тело своего владельца от платы за могущество: оно страдало. Боль охватывала каждый мускул, невыносимая усталость парализовала ноги, пронзала руки до самых кончиков пальцев. Само сердце, казалось, отказывалось работать должным образом, а лёгкие разрывал удушающий кашель.

Доспех, как всегда, скрывал эту постыдную слабость — энергии, питавшие его из-за Грани, вновь наполнили колдовскую материю беспросветным мраком. Повелитель хорошо научился использовать этот сотканный из льдистых волокон занавес… За то десятилетие, что его тело было в плену — как раз здесь, в глубинах старинной крипты, теперь погребённых под громадой цитадели. В то время его разум бродил из тьмы во тьму, постигая каждую частицу Доспеха, как целый новый мир. Он сроднился с ним. И стал зависим. Броня стала новым привычным телом, покуда природные кровь и плоть спали в этом саркофаге из холодного железа, недоступные разрушительному времени… Но обращённая против Оккультного Синода мощь напомнила Императору, что Доспех — всего лишь оболочка — шелуха, за которой скрывается ничтожная, смехотворная смертность. И теперь ему предстояло долгое восстановление, и должен был пройти не один год, прежде чем можно было бы помышлять вновь прибегнуть в убийственной мощи «Копья Тьмы».

Всё потому, что без Доспеха он был… ничто.

Но он всё равно не собирался отступать. Ещё наверняка оставался шанс, погрузившись глубже в льдистый мрак, подготовится получше, и полнее раскрыть весь разрушительный потенциал своего доступного ему оружия… Несмотря на риски, на опасность навсегда потеряться в тёмном безумии зла, чей океан бушует за Гранью, Повелитель верил, что сможет и это. У него имелись все средства. Но сейчас — невыносимо хотелось спать. Спать, как в детстве, когда он не был ни Повелителем Тьмы, ни Императором Вечной Империи, и когда леди Нейт была просто сестрицей, с которой они вместе пытались выживать на улицах ещё не железного Тронного города, а старой доброй Васки…

«Как давно это было».

И как смехотворно наивен он был.

Тишину тронного зала — того, что назывался малым, и располагался на самой вершине крепости, — нарушило эхо шагов. По переброшенным через бездну решётчатым мосткам промаршировал, парадно чеканя шаг, уже не капитан, а полковник Беветт. Обновляющейся Вечной Империи требовались новые верные офицеры в поредевших командных кругах… Вокруг Беветта, поднимаясь из зева технических шахт, тяжелели окутанные алым дымом странные машины со множеством линз и покрытых колдовскими письменами движущихся колец. В их тенях суетились сектанты Последнего Бастиона: что-то подкручивали, наводили на чувствительные узлы и контролирующие кристаллические сердечники замысловатые щупы настроечных ключей, калибровали фокусирующие линзы.

Они направляли рассеянные магические потоки на своего божественного Повелителя…

Остановившись у ведущей к трону железной лестницы, комендант «Копья Тьмы» преклонил колено перед своим господином.

— Мой Император, — голос Беветта терялся в шипении таинственных механизмов, — К нам поступают донесения: хотя «Копьё Тьмы» нанесло всего один удар, не только Ваши военные наместники, но и некоторые из правительств Священного Союза уже клянутся Вам в верности, и желают присягнуть Вашей Вечной Империи, — закончив говорить, полковник слонил голову в ожидании императорского повеления. Ждать ему пришлось дольше, чем он мог ожидать: Повелителю Тьмы потребовалось время, чтобы сознание его вырвалось из объявших его давних воспоминаний, и сконцентрировалось на происходящем, отгоняя от себя постоянно наползающий глубокий, так похожий на смерть сон.

— Неудивительно, — голос Императора как прежде, доносился отовсюду сразу. Он был бесстрастен и могуч, в нём не было ни тени тех страданий, что переживали под покровом Доспеха тело и разум Повелителя. — Но почему я должен принимать их пустые клятвы? Союз долго противился моей власти… Теперь я могу обратить его в ничто, и на руинах возвести всё, что пожелаю сам. То же касается моих неверных слуг, возомнивших, будто Император Вечной Империи может проиграть, может… умереть.

— Мой Повелитель… — испуганно пролепетал Беветт: полковник был простым солдатом, и не мог постичь всех невообразимых замыслов своего господина, и тем более его пугала тёмная мощь владыки, и уж совершенно точно он не был готов к тем крайним мерам, на которые мог решиться Император.

— Знаю, — наконец-то откликнулся Повелитель на невысказанные офицером слова. — Я буду… милостив.

***

Победа над Оккультным Синодом была великим достижением — самый грозный враг Вечной Империи пал, сметённый промчавшимся над миром гневом Императора, и больше никто не скрывался за спинами правительств Священного Союза и суверенных князей, не подталкивал их к противостоянию, не манипулировал ими в интригах. Воля, сцеплявшая это бессмысленное противодействие могучей поступи Повелителя Тьмы, истаяла вместе с седобородыми магистрами!

Конечно, оставалось ещё Сопротивление — мятежники, вроде Райдера и Райвола, возглавляемые своей неугомонной и неутомимой принцессой… Они скрывались по подпольям, рыскали по закоулкам, вынюхивали и выискивали возможности побольнее уколоть Вечную Империю исподтишка.

Неуловимый и назойливый враг… Но и ему Император нанёс удар.

Винд Райвол — один из лидеров мятежа, тот, кто нанёс так много вреда Вечному Трону, всюду и всегда сеял хаос и вносил разлад в отлаженную военную машину Империи… попал в руки своего злейшего врага!

Теперь его можно было покарать: устроить показательный суд, приговорить, вывести на площадь Тронного города, показать собравшимся толпам и предать мучительной смерти…

— Не остановят ни ваши суды, ни наша смерть грядущей революции!..

Как часто Повелитель Тьмы слышал эти слова — разные по форме, более или менее красноречивые, но единые по высокому духу и гордому смыслу, — когда расправлялся с врагами своей Вечной Империи.

Они разносились с плах и гремели громче, чем марши всех имперских армий, и в итоге сделали для сопротивления, восстания, неповиновения больше, чем сама принцесса, или её снующие по чердакам и подвалам агитаторы.

Император более не собирался потворствовать мятежу.

Райвол остался жить.

В каком-то смысле, ему не повезло. По крайней мере, сам он почти наверняка считал именно так. Слишком много в нём было энергии и устремлений, чтобы оказаться в тесной одиночной камере — железном мешке в недрах «Копья Тьмы», где он зашит наедине со своими мыслями.