Облик Огня (СИ) - Липарк Михаил

Мгновенно и незаметно вольного словно подменили — на месте рассудительного и спокойного человека возник настоящий монстр. Теперь не только его взгляд излучал пугающее безумие и силу, но и выражение, которое повисло на его лице.

— Может быть, я не все предусмотрел, когда начал лупить тебя по лицу. Теперь будет сложно найти человека, у которого на тебя встанет, — мерзкая улыбка выплыла у него на физиономии. — А вообще нет, все-таки я предусмотрел и это. Шолд!

Металлический крик, отталкиваясь от холодных и пустых стен, разлетелся по всей тюрьме, добираясь до самых потаенных уголков шаарвильского подземелья. Если бы голос имел свойство возвращаться, то он вернулся бы ровно через столько, через сколько, заскрипев, отворилась тяжелая дубовая дверь, остановившись там, где из пола выпирал небольшой каменный потертый бугорок. В темницу, тяжело сопя, завалился здоровенный мужчина, ростом раза в полтора превышающий вольного. Он остановился рядом с единственным источником света и плюнул в одну из луж, которая не могла испариться полностью уже несколько недель.

— Вы звали меня, господин? — спросил громила голосом громким, напоминающим говор умственно отсталых.

Шолд был действительно огромным. Ноэми не могла припомнить видела ли она когда-нибудь кого-нибудь подобных размеров. В один момент она даже засомневалась в его принадлежности к человеческой расе. Он стоял, вывалив брюхо наружу и ковыряясь острием кинжала в своих исполинских зубах. Голова Шолда была размером с гигантскую тыкву и полностью покрыта лысиной. Великан был облачен в коричневую кожаную куртку без рукавов, а на поясе у него помимо связки ключей висел кнут. Его черные глазенки были маленькими относительно ко всему, что было связано с Шолдом и бегали по темнице, словно две науськанные собаки, выбежавшие на охоту со своим хозяином.

— Да, Шолд! Подойди сюда. Ближе. — приказал вольный, не отрывая взгляда от пленницы. — Знакомься, это ведьма. Ведьма, это наш тюремщик Шолд.

— Но я же знаком с ней, господин. Она уже много дней находится здесь под моим надзором. — долго подбирая слова произнес гигант и почесал покрытый складками затылок.

Вольный бросил на него раздраженный взгляд.

— Подыграй мне, тупое ты создание! — выпалил он. По глупому выражению лица тюремщика было видно, что тот не понимает, чего от него хотят. — Скажи мне, Шолд, как мужчина, эта ведьма даже в таком состоянии симпатичнее тех шлюх, с которыми тебе довелось иметь интимную связь в местных борделях?

— Интимную что?

— Трахаться, Шолд! Эта ведьма лучше тех, с кем тебе обычно приходится трахаться?

— О да, да, господин! — глаза Шолда сделались большими и в них заплясали огоньки.

Тюремщик переминался с ноги на ногу и всем своим видом источал безграничную радость и предвкушение чего-то волшебного. От одной мысли, что он станет насиловать ее, Ноэми стало противно и вероятно ее бы вытошнило, если бы было чем — вольный попал в точку, когда предположил, что из любой ситуации можно найти выход, если сильно постараться. Однако чародейка все еще не готова была смириться с поражением и продолжала показывать свое безразличие и готовность ко всему, что предложит убийца ей на испытание.

— Как мы выяснили, Шолду о тебе известно более чем достаточно для того, чтобы сделать необходимое, — обратился вольный к Ноэми, глаза его смеялись, — но мы же цивилизованные люди и нам не пристало вести себя словно мы завсегдатаи публичного дома — удовлетворять свою потребность с совершенно незнакомыми людьми. Поэтому, ведьма, я хочу больше рассказать о нашем дорогом друге, чтобы времяпровождение сделалось более приятным, а последствия казались более очевидными.

Запястья Ноэми были намертво схвачены оковами, а цепи, свисающие с потолка, зафиксировали ее руки над головой. Ноги ныли, когда она стояла на них, а когда сгибала колени, болели уже кисти рук. Чародейка понимала, что за игру затеял наемник. Ему не хотелось ждать несколько часов, пока тупое создание наиграется вдоволь, ему хотелось сломать ее быстрее и сэкономить время на охоту за тем, за кого ему в действительности отсыпали пуд королевского золота — за медведем.

— Шолд отличный парень! Сын шлюхи и великана с Расколотого Хребта. Его мать сдохла при родах — этот кусок дерьма родился слишком большим, — противно улыбаясь, вольный по-дружески похлопал тюремщика по плечу и подмигнул пленнице. Шолд противно загромыхал в ответ. — Только подумайте! Какая ирония! Сегодня сын повторит судьбу отца! А через некоторое время, я уверен, наша ведьма повторит судьбу женщины, что подарила жизнь нашему незаменимому великану! Отличная дань уважения твоей матери, не находишь, Шолд?

Тюремщик закивал головой, словно ребенок с нетерпением ждущий разрешения поиграть. Наемник поменялся в лице, приблизился к чародейке настолько, насколько это было возможно, и медленным зловещим голосом зашептал ей на ухо:

— Тех шлюх, которых трахал этот монстр никто и никогда не видел после того, как он покупал их. Двери местных борделей закрыли от него уже больше четырех Долгоночий назад и до сих пор каждый вышибала мечтает о том, чтобы яд не ударил тюремщику в голову и не сподвигнул его нарушить запрет. Голова проясняется, знаешь ли, от одной мысли, что тебе придется иметь дело с этим великаном. И только Боги знают, насколько он соскучился по женской плоти. — Его голос стал еще тише и грубее. — Поэтому ты либо сдохнешь сегодня, либо через некоторое время, когда зачатый им ублюдок полезет из тебя. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы ты не смогла ничего сделать с собой. Пусть мысль о неминуемой смерти и о том, что ты явишься виновницей того, что в мире появился еще один монстр, не дает уснуть тебе по ночам и неизбежно ведет только в одном направлении — к концу твоего существования. Молись, чтобы Шолд не рассчитал силы, и все закончилось сегодня, ведьма.

Ноэми ничего не сказала, только встрепенулась от ярости и бессилия, словно выброшенная на берег рыба. Звон цепей пролетел по темнице. Вольный еще шире улыбнулся, наконец почуяв долгожданный запах страха и пошел к выходу.

— Развлекайся, Шолд. — приказал он перед тем, как закрыть за собой дверь. — Тебе нужен наследник, который примет тюрьму после тебя. Наступила пора сделать его и явить миру наследие самого могучего и бессменного тюремщика Дастгарда и замка Шаарвиль — Шолда с Расколотого Хребта.

В комнате их осталось двое. Великан тяжело дышал и уродливо улыбался. Чародейка смотрела на него исподлобья, даже не пытаясь убрать в сторону грязные волосы, которые падали на лицо и липли к ссадинам, раздражая и вызывая зуд. В какой-то момент ею овладел страх, внутренний голос все время нашептывал о том, что сейчас произойдет, а собственное воображение пугало больше, чем осязаемый здоровенный мужлан, готовый разорвать ее на части. Ощущение того, что стены вот-вот сомкнуться и раздавят то, что от нее осталось не покидало и даже наоборот, нагоняло еще больше тоскливых мыслей о безысходности. Ноэми опустила взгляд, чтобы не видеть тюремщика и вернуть в свою голову ясный ум, надежда на который все еще хранилась где-то в закромах ее разума. Так она стояла, уставившись в серое пространство под ногами, до тех пор, пока тень великана не зашевелилась и не поползла в ее сторону.

Ноги пленницы цепями были прикованы к полу. Полностью обездвиженная и лишенная возможности сопротивляться она погрузилась в свои мысли. «Похоже, чудеса закончились», — в отчаянье подумала она, — «Я все время играла со смертью, в надежде обмануть ее, но в итоге судьба подготовила мне кое-что изящнее самого обычного издыхания. Жестоко».

Великан был уже настолько близко к чародейке, что теперь ее лицо регулярно овеивалось гнилым дыханием, а своей замерзшей кожей она чувствовала жар его тела. Он прикоснулся к груди пленницы своей огромной шершавой ладонью, сделав ей больно. Его редкие зубы оголились в подобии блаженной ухмылки, а вторая рука больно ударила ей в живот.

— Стой! — взвыла Ноэми подобно разъяренной львице. Шолда это не только возбудило еще больше, но и заставило воодушевленно взорваться смехом. Чародейка дождалась, пока великану наскучит собственный хохот и совершенно спокойно продолжила, подражая тону оставившего их вольного. — Шолд, верно?