Ведомости Бульквариуса 3 (СИ) - Михайлов Дем

Подняв руку, я от души врезал себе ладонью по лбу.

Дурак!

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я заставил себя упорядочить сумбур в голове и сделать четкий вывод.

Кодекс Булька!

Первое: я не принимаю никакую из сторон!

Второе: перед тем как действовать я трезво оцениваю ситуацию и лишь затем принимаю решение!

Третье: внешние теплое дружелюбие и понимание, внутренние холодность и отстранённость.

Отстраненность — в первую очередь! Только отдалившись от проблемы можно оглядеть ее со всех сторон и принять единственное верное решение! Если же я играю в крепкие обнимашки с пауками… много ли увидишь из-под четвертой паучьей мохнатой подмышки? Только то, что тебе захотят показать… И это не мой вариант!

Четвертое: вернуться к чертовым подробным записям!

Пятое: без реально веской причины не нарушать собственные планы!

Шестое: не гнаться за сиюминутной выгодой! Собственные финансовые начинания куда важнее!

Седьмое: не торопиться без нужды!

Восьмое: не бросать на самотек уже начатое! Контролировать!

— Записи — пробормотал я, поднимаясь и отворачиваясь от паучьей башни — Записи…

Сверяться с картой не пришлось — я знал, где находится ближайшая гостиница и вскоре уже заходил в Личную Комнату.

Усевшись за стол, я открыл журнал с записями своих похождений и погрузился в глубокое неотрывное чтение, механически перелистывая страницы. Макая перо в цветные чернила, я подчеркивал тем или иным цветом каждый из своих зафиксированных на бумаге поступков, выделяя их как правильные или неправильные. Тут же писал мелким почерком примечания или комментарии. Там, где требовалось больше места, я вкладывал новый лист бумаги и писал уже на нем.

Тут я мог выгадать лишние пару монет. Здесь следовало поторговаться. Тут я поспешил. Вон там я переплатил. Тогда я не уделил достаточно времени тому-то, тому-то и тому-то.

Закончив чтение, я придвинул поближе чернильницу и принялся писать, строчка за строчку вливая в журнал весь свой гнев на самого себя. Покончив с этим, я почувствовал огромное облегчение и заодно вывел снизу вывод:

НИКАКИХ ЛИЧНЫХ ПРИСТРАСТИЙ, ЭМОЦИЙ И ПРОЧИХ ЧУВСТВ! ЭТО ВСЕ — ЧУЖАЯ СТАРАЯ ИГРА! ЧУЖАЯШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ, КОТОРАЯ НАЧАТА НЕ МНОЙ! А Я ЛИШЬ ПЕШКА НА ЧУЖОЙ ИГРОВОЙ ДОСКЕ! И ПУСТЬ ПЕШКА ОДНАЖДЫ МОЖЕТ СТАТЬ ФЕРЗЕМ… КОРОЛЕМ ЕЙ НЕ СТАТЬ НИКОГДА. ГЛАВНЕО ЖЕ ТО, ЧТО ГОРАЗДО ЧАЩЕ ПЕШКУ ПРИНОСЯТ В ЖЕРТВУ РАДИ ЛЮБОЙ МЕЛКОЙ ВЫГОДНОЙ КОМБИНАЦИИ! ПОМНИ ЭТО, БУЛЬК! ПОМНИ, ДУРАЛЕЙ! ПОМНИ! ТЕБЯ ХВАЛЯТ — А ТЫ РАСТЕКСЯ МЕДОВОЙ ЛУЖЕЙ! ДУРАК! ОСТАВАЙСЯ ХОЛОДНЫМ КРЕМНЕМ!

— Запомню — пробормотал я, закрывая журнал и убирая его на край стола — У меня нет своих и чужих в страже или среди пауков.

Из-за стола я не встал, а подтащил к себе следующую тетрадь — бухгалтерские ведомости. Последовавшие полчаса я занимался тщательной фиксацией всех расходов и доходов, вписывая суммы, имена, причины. Только покончив с этим и обдумав каждую трату, я встал и перебрался за угловой верстак. Работать над геммами я не стал — слишком уж я взвинченный и злой на самого себя. Вместо этого я взял с полки первый журнал из толстой стопки макулатуры и принялся читать, глотая статьи, очерки и рассказы, не забывая вглядываться в иллюстрации. Вскоре я сбегал за пачкой чистых пожелтевших листов и чернильницей с пером, чтобы выписывать то, что касалось уже знакомых мне локаций. Тамур, Приглубье, Мелководье, Грасс Кольери. Прочитав один журнал от корки до корки, я перешел к следующему и проглотил его с той же ненасытной жадностью. Третий прочел наполовину и отложил, оставив открытым на столе. Еще пару минут я потратил на написание одного и того же предложения на трех листах, которые прикрепил к кирпичным стенам Личной Комнаты. Погладив резак для гемм, мысленно пообещал ему вернуться в ближайшее время и покинул ЛК, бросив последний взгляд на висящий над верстаком лист с жирно выведенным:

«Не позволяй собой манипулировать!».

— Ты был совсем рядом… но вдруг ушел — задумчиво прошипел паук Дрос после короткого приветствия — Хотя я мог и ошибиться — старые глаза давно уже подводят и это мог быть не твой силуэт на крыше неподалеку…

— Там был я. Возникли срочные личные дела — кивнул я, протягивая ему сверток — Я делец, друг Дрос. И не должен забывать о собственных финансовых интересах.

— Честный и прямой ответ — отозвался Дрос и, прихватив сверток, убрал под потолок — Благодарю тебя, друг Бульк. Ты выполнил еще одно поручение и снова справился наилучшим образом.

— Могу ли я еще чем-нибудь помочь?

— Возможно завтра — прошелестел паук из тени под потолком — Я ведь могу послать тебе веревочное письмо, если возникнет срочная надобность?

— Ты можешь рассчитывать на меня, друг Дрос — улыбнулся я и шагнул к окну.

— Благодарю, друг Бульк… благодарю тебя…

Поднятия еще одного уровня доброжелательности не случилось, а ведь я рассчитывал на это.

Чувствуя, что уже запредельно устал, я все же заставил себя добраться до торговой улочки, где на три серебряные монеты приобрел немало всяких вкусностей. Доставив все это к арендованному складу, минут тридцать я сидел на первом этаже, разговаривая с помощником и с кожевенником Дре-Скином. Обговорив все важное, я выдал Дуль-Мирлу серебряную монету и поручил купить недостающие ингредиенты. Сам же пообещал доставить новую кипу невыделанных шкур и кож. Поднявшись на крышу, я уселся рядом с раковиной и пока паук Укмак насыщался, лениво беседовал с ним о всякой всячине, хотя мыслями я был далеко. Полюбовавшись делом его лап — начатый гобелен и попытка очистки того куска старого гобелена с запретным культом, я поблагодарил покалеченного паука за старание и, с трудом переставляя ноги, двинулся опять к гостинице.

Закрыв за собой дверь, я прочитал написанное на листах, с трудом проглотил еще одну статью из начатого журнала — о способах сбора действительно большого урожая серебристого планктона — я наконец сдался и вжал пиктограмму выхода, чувствуя, как ледяные когти раздирают мне позвоночник и бока.

Выход.

Вспышка.

В ушах легкий треск как от радиопомех. И легкий звон далеких несуществующих колоколов.

До свидания, Вальдира…

Вывалившись в реал, я, преодолевая дикую сонливость, что граничила с обморочным состоянием, прошелся по дому, потом вышел во двор, где некоторое время «любовался» перевернутым тазиком, что скрывал заброшенные во двор арбалетные болты.

А ведь я не пойду к участковому с этим делом. Пока нет…

Убрав тазик, я аккуратно спрятал болты в принесенный с кухни пакет и отнес его в дом, где положил на нижнюю полку шкафа. Проверив кошек, насыпал корма, долил воды, проверил птичью кормушку и прошелся по участку, старательно щелкая секатором у соседского забора и напевая веселый мотив. Пусть знают, что работа у меня кипит, ничего не заброшено, все в полном порядке. Убрав чуток мусора, я вернулся в дом, закрыл все двери, задернул шторы, зажег во дворе свет и отправился на кухню, где через силу запихнул в себя бутерброд с остатками колбасы. Попутно проверил телефон, нейтрально ответив на десяток сообщений. Навестив ванну, я наконец-то повалился на кровать и отрубился почти мгновенно, только и успев выставив будильник на срабатывание через пять часов.

Столько дел не успею сделать… Но пять часов сна — это самое малое, что я заслужил…

Спать…

Первое, что я сделал после пробуждения — зашел в сеть и купил аудиокнигу «Финанасист» Драйзера.

Почему?

Потому что приснилось, как Полина спрашивает меня об этом и видно, что для нее это важно. И раз уж я обещал прочитать не столь уже большую книгу — надо это делать.

Установив на смартфон необходимые программы, ответил на пяток сообщений, отметив как сильно поменялся их тон и содержание.

Те, кому я был должен деньги и наконец-то начал отдавать долги, раньше писали грубо, напрямую высказывая свое мнение о таком как я. Теперь же они о деньгах уже не упоминали, но интересовались моими делами, заодно желая удачи. Кто-то даже написал, что раз уж я взялся за ум, он мне прощает долг — почти семь тысяч рублей. Лишь бы я и дальше продолжал в том же духе. Ему я ответил в первую очередь, написав, что возврат ему долга — дело чести. Деньги я верну. В ближайшее время.