Василий Блюм - Возвращение в Гильдию
ГЛАВА 19
На восклицание Себии подскочил Мычка, встал рядом. Со вздохом поднялся Дерн, подошел ближе, вгляделся поверх голов.
— Что думаете? — поинтересовался Зола.
Мычка всмотрелся внимательнее, лицо мертвеца искажено мукой, рот распахнут в беззвучном крике, грудь выгнута вперед, а руки отставлены, словно перед смертью человека что-то с силой ударило в спину, пробормотал чуть слышно:
— У него странные доспехи, я никогда таких не видел.
— Что-то мне подсказывает, никто и никогда не видел таких, — произнес Дерн.
— Он умер не своей смертью, — негромко произнесла Себия, — так искажаются лица лишь от очень, очень сильной боли.
Мычка покосился на подземницу, затем вновь взглянул на человека, перевел взгляд ниже, сказал сдавленно:
— Оружие… Что это за оружие!?
Дерн кивнул, произнес загадочно:
— И оружие тоже.
В правой руке, зажав под мышкой, человек держал странное приспособление — металлическая конструкция с несколькими небольшими ручками и длинной трубкой на конце.
Зола развел руки, отстраняя товарищей, сказал коротко:
— Назад.
— Что ты задумал? — испуганно воскликнула подземница.
Зола сказал просто:
— Нужно его вытащить. Я не могу просто так проходить мимо тайн этого мира. Да и одежка пригодится.
Ударил огнешар, затем еще, взметнулись облачка пара, ледяной панцирь зазмеился трещинами, а сверху посыпались мелкое мерзлое крошево. Дерна в плечо больно клюнула сосулька, подняв голову, болотник застыл, свод пещеры угрожающе щетинился огромными ледяными глыбами. Глыбы чуть заметно вибрировали, но с каждым ударом магического огня вибрация становилась все сильнее. Сперва отлетали лишь мелкие сосульки, но вот выпал и с возрастающей скорость понесся вниз крупный, с голову лошади, кусок, с грохотом разбился, обдав путешественников брызгами замерзшей воды, за ним еще и еще. Куски начали падать чаще. С трудом увернувшись от очередной глыбы, Мычка крикнул:
— Зола, прекрати, мы погибнем!
Но маг лишь упрямо сдвинул брови, продолжая пробиваться к заветной цели. Пещера уже ходила ходуном, грозя завалить смельчаков, посмевших нарушить вековечный покой, когда Дерн решился. Махнув руками, он проревел:
— Все на выход!
Мычка с Себией бросились к выходу, на бегу уворачиваясь от непрерывно сыплющихся обломков, а болотник шагнул к магу, что, словно огненный демон, возвышался в клубах пара, непрерывно извергая огонь, сгреб друга в охапку, и, закинув на плечо, гигантскими скачками понесся из пещеры, рискуя каждое мгновение поскользнуться на разлитой повсюду воде.
— Нет! Пусти-и…
Надрывный крик Золы потонул в гулком грохоте. Пещера разваливалась на глазах, навсегда ограждая от мира спрятанную в себе тайну. Огромные глыбы рушились одна за одной, сотрясая землю, а стены ущелья низко вибрировали в ответ, словно возмущаясь дерзостью пришельцев.
Остановились, лишь добежав до развилки. Тяжело отдуваясь, Дерн опустил Золу на землю, подхватив горсть снега, приложил к пылающему лбу. Не глядя на товарищей, маг понуро побрел вдоль ущелья, посох в его руке бессильно волочился следом, оставляя в снегу извилистый рваный след.
Мычка проводил его взглядом, сказал задумчиво:
— У меня смутное ощущение, что когда-нибудь Зола нас все же похоронит вместе с очередной находкой.
Закинув на плечи снятые на время отдыха мешки, вершинник пошел вслед за магом, за ним двинулись и остальные, прислушиваясь к зловещему свисту ветра и настороженно поглядывая по сторонам.
Идти стало легче, изломанные глыбы льда, торчащие из-под снега, словно кости древних животных, закончились, и путники ступали почти не глядя под ноги. Ущелье стало шире, ледяные стены разошлись, и уже не казались такими грозными, сверкая голубыми изломами в сотне-другой шагов по сторонам.
Показалась первая растительность. Из снега, топорщась пожелтевшими кисточками, поднималась жухлая трава, а в отдалении ощетинился корявыми ветками низкий кустарник. Вместе с растениями появились и животные. Путь, то и дело, пересекали цепочки круглых оттисков небольших лап, а кое-где взгляд натыкался на целые полянки утоптанные крестообразными птичьими следами. Недвижимо раскинув крылья, в небе парил орел, высматривая шныряющих в сугробах мышей, а в отдалении кралась лисица.
Подземница непрерывно вертела головой, с упоением всматриваясь в заснеженные просторы незнакомого мира. С удивлением разглядывая косматые облака, неспешно плывущие по небосводу, девушка с восхищением произнесла:
— Просто невероятно. Я никогда и не думала, что небо может быть таким удивительным.
— То ли еще будет, — сказал Мычка с улыбкой.
Путь шел заметно в гору. Преодолев крутой подъем, вскарабкались на вершину и замерли в восторге. Вокруг, насколько хватало глаз, вздымались горные пики, окруженные облачной вязью, холодно блестели далекие вершины, а впереди, всего в нескольких сотнях шагов, проводя четкую границу, возвышался заснеженный лес.
Глядя на замершие сосны, Мычка оживленно произнес:
— Если все пойдет по плану, к вечеру нас ожидает ужин из свежеприготовленного зайца, или кабанчика, или…
— Прекрати! — раздраженно перебил Зола. — Я сейчас слюной подавлюсь, а ведь у тебя даже лука нет.
Вершинник усмехнулся:
— С луком, зверя добыть большого ума не надо.
Дерн сказал задумчиво:
— Ты будто радуешься тому, что остался без оружия.
Мычка тряхнул головой, отчего смерзшиеся сосульки волос тоненько зазвенели, сказал, с трудом сдерживая нетерпение:
— Я уже забыл, когда последний раз охотился. И такая мелочь, как отсутствие лука, меня точно не остановит.
Пока Мычка, сделав ладонь козырьком, вглядывался в лес, Дерн обернулся и пристально изучал блестящие стены льда. Закончив осмотр, болотник пробормотал:
— Мы находимся в месте соединения двух ледников…
— Что это значит? — поинтересовалась подземница, наблюдая за отстраненным лицом Дерна.
— Это значит, что мы идем в обратную сторону, — объяснил Зола.
— Не обязательно в обратную, — поправил Дерн, — просто мы пришли из долины, а сейчас поднимаемся в горы.
Девушка непонимающе переводила взгляд с одного на другого, спросила в замешательстве:
— А что нам мешает спуститься?
Покосившись на мага, что уже начал проявлять признаки раздражения, Дерн терпеливо объяснил:
— Ледник и мешает. Вспомни те ледяные скалы, мимо которых прошли совсем недавно, мы не сможем их пересечь напрямую.
— Значит надо обойти, только и всего, — уверенно произнесла Себия.
— Все верно, — кивнул болотник, — только, как я уже сказал, мы находимся между двух ледников, и обход может затянуться.
Скрипнул снег, Мычка молча направился в сторону леса. Остальные еще некоторое время осматривались, но вскоре двинулись следом. Когда, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега, добрались до первых деревьев, стало смеркаться. От высоких стволов протянулись длинные тени, а воздух заметно похолодел.
Выбивая зубами мелкую дробь, Зола пробормотал:
— Если мы прямо сейчас не найдем веток для костра, я подожгу лес.
Впереди открылась небольшая поляна, на противоположной стороне которой, словно повинуясь желанию мага, топорщилось засыпанными снегом ветвями поваленное дерево.
С радостным восклицанием Зола устремился вперед, не обращая внимание на острые сучья, начал отламывать ветки одну за одной, и не успели друзья приблизиться, как возле дерева уже разгорался костер. Огонь сперва неуверенно грыз мелкие веточки, давясь сырым деревом и постреливая струйками пара, затем окреп, перекинулся на сучья побольше, и вскоре пламя уже ревело, отбросив наступающие сумерки далеко вокруг.
Снег вокруг костра быстро растаял, показалась покрытая прелой хвоей земля, а от сгрудившихся у костра путешественников пошел пар. Негромко заскрипел снег, к костру приблизился Мычка, держа в каждой руке по жирному зайцу, оглядев пламя удовлетворенно кивнул, бросил добычу на землю.
Пока Дерн таскал охапками огромные сучья, а Себия отрезала небольшие мохнатые веточки, сооружая из них подобие лежаков, Мычка быстро распотрошил зайцев, ловкими движениями снял шкурки, и натянул тушки на заостренные палочки воткнутые возле огня.
Вскоре вкусно потянуло жареным мясом. Восседая на ворохе сосновых веточек, Зола лишь громко сглатывал, нетерпеливо поглядывая на вершинника, обжаривающего тушки. Наконец, мясо подрумянилось, начало покрываться золотистой корочкой, из под которой, то и дело, выстреливали струйки пара, а стекающие по кожице масляные капли падали в огонь, на лету вспыхивая, с шипением сгорали в раскаленных недрах.
Когда ожидание достигло высшей точки, Мычка пробормотал:
