Сергей Смирнов - Сидящие у рва

Еще несколько дней пути прошли в томительном ожидании ветра.

Запасы воды были на исходе, и гребцы быстро переутомлялись.

Поднимавшийся по утрам легкий ветерок сразу же гас, едва над волнами поднималось солнце.

В одну из ночей осведомитель шепнул что-то на ухо капитану Хаббаху. Капитан изменился в лице.

Он вошел в каюту Гаррана без стука, жестом руки удалив слугу, склонился над спящим и прошептал страшное слово:

— Гарран! Измена!..

Флотоводец как завороженный приподнялся на ложе.

— Измена, — зашептал Хаббах. Голос его шелестел, язык распух от недостатка влаги. — На нижней палубе начались предательские разговоры. Гребцы говорят, что айдиец увел корабль в открытый океан, которому нет конца. Они говорят, что Эммах обманут: звезды здесь, в море Слез, совсем не те, к которым мы привыкли, здесь другие созвездия, указывающие погибельный путь…

— Сколько этих гребцов?

— Не знаю, господин. Пока разговоры ведутся вполголоса. Трудно сказать, сколько гребцов уже готовы изменить… Но и это еще не все. На корабле развелось множество крыс…

— Разве их было мало? — перебил Гарран.

— Это совсем другие крысы, господин. Они съели наши запасы, они пьют нашу воду и пожирают друг друга. Гребцы с нижней палубы рассказывают, что по ночам крысы даже пытаются напасть на спящих…

Гарран сжал ладонями раскалывавшийся череп.

— Это крысы Муллагонга… Крысы, которых послал за нами вдогонку этот мертвый король Хаонт…

Гарран опустил ноги на пол и стал зашнуровывать сапоги.

— Чего они хотят, эти изменники, известно?..

Полог откинулся и в каюту неслышно вошел айдиец. Он был бледен, и темные глаза светились нездоровым блеском.

— Господин мой! — сказал Ом Эро. — У нас нет другого пути, как только повернуть назад. Я не вижу конца океану, я не знаю, что думать.

— Ты опоздал, айдиец, — проговорил Гарран. — Хаббах! Возьми его под стражу и брось в нижнюю камеру за арсеналом.

— За что, повелитель?.. — вскрикнул Ом Эро и сейчас же был сбит с ног тяжелой рукой Хаббаха.

— Как только рассветет, выстроить всю команду на палубе. Мы поворачиваем обратно.

Обратный путь занял значительно меньше времени: свежий попутный ветер гнал корабль вперед днем и ночью, и уже на пятую ночь во тьме вспыхнула огненная точка. Она призывно мигала, но ни Гарран, ни Хаббах не смели говорить о ней.

Вот она приблизилась и тонкая светящаяся нить потянулась к уставшему кораблю и уперлась в деревянное лицо Амма.

Слегка штормившее море внезапно успокоилось. Тонкий призрачный луч вел корабль к темной глыбе, выраставшей у горизонта. Это был остров Муллагонг.

Забрезжил рассвет, и светящийся Глаз Муллагонга погас.

«Альбатрос» вошел в сумрачные прибрежные воды.

Прилив легко приподнял корабль и внес его в горловину пролива.

Еще миг — и «Альбатрос» оказался в гавани.

Поднялось солнце. Бастионы и развалины древнего порта были мертвы.

Гарран подозвал Хаббаха.

— Я пойду на остров один.

— Это невозможно, господин!

— Ты не можешь ослушаться моего приказа, Хаббах. Если я не вернусь до темноты, выбирай якорь и плыви на север, к берегам Равнины. Поход будет окончен для тебя…

Гарран, не взяв с собой никакого оружия, кроме украшенного драгоценными камнями киаттского кинжала, бросился в воду и поплыл к берегу.

Он поднялся на крепостную стену и огляделся. Никого и ничего не было вокруг — лишь камни, сухая трава, да пологие склоны уходившего вверх холма.

Гарран присел на камень и стал ждать.

Его губы шевелились. Он молился богам моря и суши, он молился отцу-прародителю Аххуману и повелителю вод Амму.

Он заклинал их вдохнуть в него смелость, он просил их помочь в его трудном и опасном деле.

Когда солнце поднялось высоко, Гарран отправился в путь. Он вскоре увидел расселину, в которой Храм и другие нашли свою смерть.

Путь в подземелье был извилист и изломан, как молния. Под ногами осыпались камни, с писком разбегались крысы, и зловеще скрипели чешуей какие-то холодные скользкие твари. Гарран не видел их — он шел в темноте, почти на ощупь.

Путь вел все время вниз, иногда делая крутые повороты. Корни трав и кустарников касались по временам его головы, и он вздрагивал, будто от прикосновения самой гибели.

Он не знал, сколько времени продолжался его путь. Он очень устал и несколько раз садился отдыхать.

Он не удивился, когда впереди забрезжил слабый свет и туннель вывел его в просторную пещеру, скупо освещенную через невидимые наружные щели. Значит, на земле еще был день, и верный Хаббах ждет его, своего флотоводца.

Это был склеп. В стенах были ниши, занимавшие все пространство от пола до потолка, а в нишах — множество глиняных сосудов с прахом. Здесь же, у стен, стояли каменные разбитые саркофаги.

Внутри кто-то уже рылся, кости были перемешаны с истлевшими кусками некогда дорогой одежды. В столетней пыли на полу Гарран разглядел отпечатки аххумских сапог. Наверное, здесь проходили Храм и его товарищи.

Гарран прошел весь зал до конца и увидел новую расселину — узкую, созданную природой и временем. Он протиснулся в нее и внезапно потерял опору под ногами.

Он летел вниз в полной тьме, а потом мягко приземлился в какое — то душное, дурно пахнущее облако, смягчившее удар.

Встав на колени, Гарран прокашлялся, подождал, пока осядет труха и пощупал ее руками. Кажется, это было перегнившее зерно — царские запасы, дворцовое хранилище, в котором находили себе пищу множество поколений крыс, летучих мышей и прочей нечисти, обитавшей в глубинах подземелий.

Поднявшись, Гарран двинулся дальше. Хранилище было огромным.

Каменный пол усеивали черепки гигантских кувшинов, хранивших когда-то хлеб и вино. Теперь не было ни того, ни другого: только толстый слой трухи с омерзительным запахом гнили и крысиных испражнений. Гарран оторвал от хитона кусок материи и завязал нос и рот.

Много времени прошло, когда он вышел из хранилища и почувствовал под ногами осклизлые каменные ступени, которые вели вниз.

И еще долго-долго он спускался по лестнице, пробирался какимито переходами, протискивался в щели. Света больше не было; казалось, Гарран спустился в чрево самого острова.

Он присаживался отдохнуть, расшнуровывал солдатские сапоги и разминал сбитые ноги. Потом вставал и продолжал свой путь в непроглядном подземном мраке.

Он не удивился, когда ощутил, что в подземелье стало теплее, а потом где-то впереди засиял зеленоватый мертвящий свет.