Владимир Перемолотов - Внешний враг

— Я буду ждать! — донеслось из пыли.

— Ты дождешься… Главное не теряй надежды!

Когда пыль осела Избор оглянулся, выискивая новых врагов, и, никого не найдя, скомандовал.

— Иосиф, вылезай…

Избор еще раз посмотрел вслед исчезающему за виднокраем отряду и сказал.

— Спасибо, что халат не сняли…

Гаврила, смотревший на замок отозвался.

— Может и сняли бы. Если б знали, что он не заколдован. Он явно нас всех заколдованными посчитал.

— Потому и жив остался.

— Все кончилось? — спросил Иосиф высунув голову.

Гаврила кивнул. Мальчишка вылез из кустов и стал чесаться.

— Там крапива. За листьями ничего не видно… И муравейник еще.

— Обошлось. Только вот яйцо погибло геройской смертью.

Мальчишка бросил чесаться и погрозил пыльному облаку кулаком. Гаврила, задумчиво смотревший в ту же сторону.

— Ехал человек по своим делам да соскучился. Подраться ему захотелось…

— Вот гадина!

Детский гнев развеселил Избора.

— Не такой уж он и плохой.

— У яйца бы спросить, — сказал Исин. — Плохой он или хороший.

Хазарин уже забыл каких бед ждал от проводника. Нагребая носком сапога кучу пыли на мокрое место, что осталось от яйца, Избор сказал.

— Наш поводырь был большим молчуном. Жил молча и умер не вскрикнув. Но, слава Богам, все не так уж и плохо!

Холмик на дороге получился небольшой, совсем маленький и невзрачный. Люди посмотрели на него и подумали об одном и том же — сколь малым они могли отблагодарить своего раздавленного друга за его службу.

— Что же тут хорошего? — спросил Иосиф. — Как же без него? Куда?

— Понятно куда… В замок.

Иосиф открыл рот, то ли собираясь что-то сказать, то ли ожидая какого-то откровения.

— Этот разбойник сам сказал нам куда нужно дальше идти, — объяснил мальчишке Гаврила.

Замок все еще был далек, но с каждым шагом он увеличивался, словно вырастал из-под земли. То, что издалека виделось смутно, с каждым шагом обретало объем и краски. Издалека казалось, что стены и башни закутаны тончайшей и прозрачнейшей паутиной и каждый шаг путников сматывает эту волшебную ткань со стен, башен и холмов вокруг него. Теперь богатыри различали даже зубцы на стенах.

— Смотрите! — закричал Иосиф. — Ворота!

У стены появилось облако пыли и медленно поползло им на встречу. Избор с Исином переглянулись.

— Еще один хозяин? — наивно спросил Иосиф.

— Посмотрим.

Избор остановился, вглядываясь в наплывающую пыль, стараясь разглядеть скольких всадников она скрывает.

— Отобьемся, — сквозь зубы сказал хазарин. — Вряд ли их там больше, чем было.

— Отобьемся, — согласился Избор. — Все-таки нас трое…

Гаврила кивнул, а Иосиф шумно провел рукой под носом. Гаврила чуть скосил глаза — губы мальчишки надулись обидой.

— Трое с половиной, — поправил он воеводу. — Отобьемся!

Тучи над замком побежали резвее и порыв ветра снес пыль в сторону, открыв их глазам одинокого всадника.

— Да он там один! — довольно сказал Гаврила. — Похоже это тот, которого хозяин послал предупредить в замок о том, что мы идем.

Примерно через поприще, когда солнце уже лизнуло край земли, что лежала правее замка одинокий всадник доскакал до них. Что он задумал, стало ясно еще шагов за двести — несколько раз, приноравливаясь он поднял и опустил копье и направил его на Гаврилу.

Кто знает что там получилось бы, если б всадник не передумал, но он передумал… Скорее всего, он увидел, что под ногами Избора вспухают маленькие пыльные облачка и у него хватило сообразительности понять, что уж этот-то настоящий. Не колеблясь боле и не раздумывая он нацелил стальной наконечник в грудь воеводе.

— Иосиф! Уйди! — крикнул воевода и не дожидаясь ответа ногой отшвырнул его на обочину. Всадник, несшийся навстречу прокричал что-то, неслышное в грохоте копыт и вытянул руку, добавляя ее силу к тяжести копья и силе коня.

Наконечник словно ядовитое жало метнулся к груди Избора, но он отпрянул в сторону и копье проскользнуло под поднятой рукой. Сколь на быстро это произошло Айсель в то же мгновение понял, что промазал и попытался остановить коня, что бы нанести смертельный удар. Он потянул копье и узду на себя, но Избор, понимая что он хочет повторить удар, зажал копье под мышкой. Теперь он держал его с одной стороны, а Айсель — с другой. На стороне всадника были напор коня и вес копья, а на стороне Избора — умение обходиться с такими вот горлохватами.

Переламывая силу всадника он быстро присел, упирая острие копья в землю. От неожиданности Айсель потерял стремена. Приученный беречь оружие он даже не попытался бросить копье и вместе с ним совершил головокружительный полет поднявшись вверх и оттуда рухнув на землю. Дорога вздрогнула и вспухла пыльным облаком, а конь, освобожденный от тяжести всадника, радостно заржал и стрелой рванулся вперед.

Иосиф чихал, отмахивая ладошкой пыль около горящих от восторга глаз.

— Напылил-то, — сказал Гаврила, глядя как у его ног корчится не состоявшийся убийца — Не хуже лошади…

В голосе его не было ни укоризны, ни неодобрения и вообще было неясно кого эти слова касались… Избор поднялся с корточек и подхватил копье.

— Хорошие у хозяина копья. Крепкие.

Гаврила подошел поближе и заинтересованно стал рассматривать.

— Тяжелое? Настоящее копье должно быть….

— Тяжелое, — успокоил Избор Масленникова. — Ничуть не хуже, чем те, что у купцов видели. Раз уж после такого не переломилось, значит хорошее…. Захватить?

Гаврила хотел, было кивнуть, но потом одумался.

— Нет. В замке этого добра, верно с избытком. Там сам выберу….

— И коня, — сказал Исин.

— А я тоже на коне скакать могу, — скромно сказал Иосиф. Пока богатыри обсуждали копье он успел снять с Айселя кинжал и пристраивал у себя на боку.

— Не волнуйся, — успокоил его воевода. — Там этого добра на всех хватит. И тебя без коня не оставим.

Гаврила осмотрел недалекий уже замок, солнце, загороженное далеким лесом и добавил без особого восторга.

— Нам бы только внутрь попасть

Глава 24

Замок хоть и казался рядом — вот он, вроде, рукой подать, но дошли они до него только тогда, когда солнце уже закатилось за виднокрай и небо за спинами усыпали крупные летние звезды.

Идти стало труднее. Земля вокруг замка взрыхлилась, собралась в складки. Казалось, что каменная громада продавливала ее, словно кусок холстины и дорога теперь то ныряла в овраг, то в балочку, тянувшуюся неизвестно куда. Радуя путников, из оврагов поднимался влажный ветер, шептавший о бьющих во тьме ключах и холодных ручьях, что струились по дну балочек под резными листьями папоротников.