Владимир Перемолотов - Талисман «Паучья лапка»

Владимир Перемолотов

Талисман «Паучья лапка»

Глава 1

…В его башне было 375 ступеней. На шесть больше, чем в башне греческого мудреца Гелона, стоявшей на противоположном конце города, на Авентинском холме.

Игнациус почему-то этим обстоятельством очень гордился. Он осознавал всю мелочность такого тщеславия, но ничего поделать с собой не мог. Гордился и все тут. И не только гордился. Он даже берег это чувство, сознавая, что может быть именно оно является последним оставшимся в его натуре чисто человеческим качеством. Или слабостью. Тем более, что для гордости были все основания — его гороскопы сбывались чаще, зелья сваренные им гораздо лучше чем у других вытаскивали людей с того света или заставляли покидать этот и именно к нему в затруднительных случаях захаживали купцы и императорские придворные. Хотя, кто знает? Может быть, эти шесть ступеней как раз и были главными? Может быть, именно по тому гороскопы сбывались, а зелья действовали, что он был на несколько шагов ближе к небу.

Ближе к Богу.

Звездное небо висело над Вечным Городом, ощутимо провисая там, где его пересекал Млечный путь. Город был темным. Он казался пустым и лишенным жизни и света. Даже Тибр, несший холодные волны в море отражал звездный свет вверх, словно понимал как кощунственно вбирать в свою воду, которую пили рабы и которая грелась в термах всего города божественный свет звезд. Зато все, чего был лишен город — жизни и света — было в небе над ним.

Игнациус посмотрел вверх. Машина управления королями работала как всегда. Звезды двигались путями, ведомыми избранным и от этого движения в душах владык и простых смертных рождались желания и страсти. Они были разные, как звезды и не всем стоило помогать, открывая истины. Одних томила страсть плотской любви, других — власти, третьих — золота. Но иногда небо вкладывало в душу владыки мысли и желания размером устрашающие даже знающих пути звезд. Игнациус опустился в приготовленное кресло из ореха. Старое дерево скрипнуло, в коленях кольнуло болью. Он окинул взглядом площадку. На столе рядом, так что бы достать рукой, лежал трактат Ас-Суфи. Руки сами потянулись к «Книге неподвижных звезд», погладить старую кожу на верхней доске и он по привычке раскрыл ее, но, опомнившись, даже не взглянув захлопнул. Сейчас было не до нее.

Башня, прямая как взгляд, направляла внимание Игнациуса в небо, но в эту минуту взор его не рвался к звездам, а возвращался к черной громаде императорского дворца. Маг был в смятении, и дрожь в руках выдавала его состояние.

— Императрицей движет Бог — отрешенно подумал Игнациус. Он запахнул полы халата. Промозглый ветер нес сырость и холод, но он не хотел уходить с башни. Мир внизу был суетен, а сейчас ему не хотелось думать о мелком. Конечно он был маг и мог поставить магическую защиту от холода и ветра, но сквозь нее звезды виделись бы дрожащими огоньками, а он слишком любил их, что бы заставлять их дрожать.

В памяти он заново переживал события последних часов. Они были неожиданны как молния и столь же сокрушительны.

Три часа назад к его дому подъехал офицер дворцовой стражи, и едва дав привести себя в порядок, повез к императрице. Слава Богу во дворце еще остался Византийский церемониал представления, введенный ее мужем, Оттоном Вторым и у него хватило времени собраться с мыслями пока его трижды тщательно обыскивали.

Его провели коридорами и через роскошно украшенные залы. Игнациусу уже приходилось бывать во дворце, но так далеко он не забирался. Путь по запутанным коридорам дворца Оттона Второго закончился перед дверями малого покоя. Офицер стражи знаком велел ждать и вышел. Он остался в одиночестве, но не один. Тяжелые портьеры из вытканной серебром парчи иногда вздрагивали, когда невидимый телохранитель переступал там с ноги на ногу. Игнациус огляделся. Дворец, построенный Оттоном Вторым для себя и жены, был роскошен во всем. От стен, на которые пошел самый лучший греческий мрамор до мебели, привезенной из самой Византии. Малый покой был только небольшой частью той красоты и богатства, которую молодой тогда еще император собрал под одной крышей. Тут было на что посмотреть — драгоценные витражи, один из двух знаменитых поющих механических павлинов, усыпанных драгоценностями… Говорили, что их привезла из Константинополя сама императрица. Игнациус хотел, было подойти поближе и рассмотреть его, но не успел.

Феофано появилась в покое внезапно, вынырнув из какого-то тайного прохода. Игнациус не услышал даже шелеста платья. Он поспешно отвернулся от павлина и повернулся к императрице.

Игнациус видел ее и раньше, но так близко — впервые. Она была еще молода, лет 30 с чистым и светлым лицом, украшенный характерными византийскими глазами. Роскошь малого покоя подчеркивала его простоту, хотя Игнациус знал, что он, не в пример своему мужу, она получила отличное образование. Одета она была просто, едва ли не проще его и маг понял, что она неплохо разбирался в людях и знает кого можно и нужно поражать богатством, а кого нет.

Императрица молчала рассматривая Игнациуса, а тот стоял со склоненной головой и ждал вопроса.

— Ты кто? — спросил она таким тоном, будто и вправду не знала, кто стоит перед ней.

— Я Игнациус. Смиренный раб Божий. Добываю себе хлеб тем, что составляю гороскопы и толкую сновидения.

— Мне говорили о тебе, как об одном из лучших прорицателей. Это так?

Ее взгляд было нелегко выдержать, но Игнациус имел большой опыт общения с сильными мира сего и не смутившись смиренно поклонился. Он знал себе цену.

— Может быть я не самый лучший, но один из них. Возможно меня превзойдет Герберт из Аурилака, учитель вашего сына. Или ваш дворцовый астролог, Ябудал Окта.

Императрица кивнула и перекрестилась. Она села за стол, рассеянно взяла гроздь винограда, но не донесла их до рта. Ягоды качались перед ней, но она словно позабыла о том, что хотела сделать. Несколько мгновений она смотрела перед собой, потом уронила ягоды и в задумчивости прикрыла их ладонью. По глазам Игнациуса больно ударил отблеск рубинов.

— Сегодня я видела сон. — наконец сказала императрица. Она не смотрела в глаза Игнациусу. Взгляд ее был устремлен в темное окно, на появившиеся звезды. Предсказатель понял что сейчас в голове Феофано заново проносятся картины сна, потревожившие душу императрицы. — Растолкуй его мне.

— Сны, государыня, бывают разные. Иногда лукавый напускает такое, что ….

Императрица посмотрела на него и тот осекся. Такой же взгляд был у купца Константина Перонского, когда тот пришел разбираться по поводу сгоревшей лавки. Сон свой императрица считала стоящим. Игнациус опустил глаза.