Иван Куринов - Цепь, пленящая стихию

  Ваня не сразу понял, что враг хохочет. Смотрелось это очень жутко.

  - Но ты проиграл войну! - крикнул маг.

  Раскат грома сотряс гору. Несколько трещин в своде пещеры внезапно стали расширяться с бешеной скорости. Пещера рушилась.

  Ваня пытался удержать своды. Но земля почему-то не поддалась велению Кузнеца. Привычное уже чувство - ощущать стихии как собственные руки и ноги, вдруг сменилось болью. Сильнейшей болью во всем теле.

  Ваня упал на колено, закашлялся. Но все вдруг закончилось. Гора перестала трястись, а боль исчезла, оставив после себя лишь слабость и холодный пот. Но пещера... Пещера Ррога была завалена, а на месте, где лежал маг, осталась глубокая трещина, уходящая в саму глубь горы. Ваня снова призвал Землю. Он думал, что его снова пронзит боль. Но камни стали послушно покидать пещеру. Один за одним они освободили проход. Ваня вбежал в пещеру. В свете магического огонька Ваня увидел Ррога. Ранее просторная пещера теперь целиком лежала на драконе. Но Ррог был жив еще.

  Он встретил Ваню с яйцом драконьей улыбкой.

  - Ты спас, его, - совсем тихо проговорил дракон. - Спасибо.

  - Спокойно, друг, - Ваня подошел поближе. - Я смогу снять с тебя камни. И ты выберешься...

  - Ты совсем не умеешь лгать... друг мой, - несмотря ни на что, дракон улыбался. - Я умру. Но он будет жить.

  Ваня перевел взгляд на яйцо. В боку у него появилась дырочка, окруженная трещинами. Еще пара минут, и черный как сама ночь дракончик размером с хорошую собаку полностью родился.

  - Ррок, - дракон смотрел на своего сына. И плакал. По настоящему. Из его глаз текли крупные слезы цвета самого чистого камня-изумруда. - Жаль что я не смогу его воспитать. Но я увидел, как он родился.

  - Ррог! - окликнул Ваня дракона, и тот с большим усилием смог удержаться на этом свете.

  - Ты сможешь его воспитать как дракона? Ты сделаешь это?

  - Я не могу, я ведь не дракон.

  - Так стань им! В тебе достаточно сил!

  - Я не метаморф, я не умею. Или... нет! Я не смогу так поступить!!!

  - Прошу тебя, - дракон цеплялся за жизнь лишь огромным усилием воли. - Крови здесь будет недостаточно. Только так.

  Ваня, казалось, целую вечность смотрит в глаза огромному чешуйчатому чуду. В него не верит никто, кого он когда-то знал. Его считали мифом на Земле. И благородным, разумным, но монстром - на Ануле. И сейчас он готов на все, чтобы его чадо жило.

  Ваня кивнул.

  Он опустился на колени перед драконьей мордой и стал смотреть ему в глаза. И глубже, глубже... Он чувствовал его, как себя. Каждую чешуйку. Каждый шип. Чувствовал жар, хранящийся в недрах драконьего организма.

  Ваня прижался к носу дракона. И, глядя ему в глаза, кивнул.

  Последний выдох дракона был очень горячим. И Ваня, одновременно начавший вдох, едва не закричал от боли. Он словно глотал кипяток единым глотком. Последний свет в глазах дракона эхом пронесся но сознанию Кузнеца, пытаясь изменить, перестроить его на свой лад. Последняя мысль дракона прозвучала в голове как своя.

  И Ваня закричал. В первый раз всегда больно.

  Тело, которое привыкло оставаться в одном виде, крайне неохотно и с протестами начало изменяться. Эти чувства описать невозможно. Они похожи на смесь из всего, что есть на свете. Погружение в кипяток. Полет в десятках километрах над землей. Растягивание на дыбе... Ваня чувствовал все одновременно и не мог вычленить ни одного конкретного чувства. Была лишь боль. Только она была постоянным в этом сумасшествии. Ваня словно падал в узкую яму со склизкими стенами. За них нельзя уцепиться. Но нужно. Иначе смерть. Иначе он не сможет никому помочь. И Ррок останется один. Сын?... И Данша останется одна. Любимая?.. Да! Любимая!

  Единственный чистый кирпич в склизкой яме. Ваня вцепился в образ возлюбленной как утопающий в спасательный круг. Он словно стоял рядом с ней. Он шел сам. Но она была рядом. Ваня смог. Он нашел себя. Свое я. То, что нельзя изменять. И то, что не может оставаться неизменным. И он вынырнул.

  Увидеть. Открыть глаза. Как все стало иначе выглядеть. Он словно видел все перед собой, и на десятки километров перед собой. Сквозь все. Он чувствовал жизнь, снующую повсюду. Жар теплокровных и затаившееся нечто хладнокровных. Ваня словно видел все одновременно и привычным ему взглядом, и словно как через тепловизор. Но он еще мог видеть и эфир. Не входя в медитацию, Ваня мог видеть то, что нельзя увидеть просто так. Ваня видел потоки маны. Мог видеть блуждающих духов. Видеть ауры всего сущего так, как не дано даже магам.

  Ваня, пятясь, стал выбираться из пещеры. Теперь было тесновато. Но все таки он вышел и глянул на мир. И сотряс его рычащим криком во всю мощь новой глотки. Глотки дракона.

  Глава 14. В словах правды нет.

  Ваня вернулся в лагерь на следующие сутки. Андрий встретил бывшего ученика с облегченным ворчанием. А принесенного на руках угольного с переливами, словно обсидиан, дракончика Андрий встретил неожиданно громким восхищением. Потребовав объяснений, Ваня узнал, что такой вид драконов встречается чрезвычайно редко.

  Ррок же, к тому что его новый воспитатель постоянно ходит в человеческом обличье отнесся равнодушно. Он словно чувствовал в Ване своего сородича и постоянно прижимался к ноге Вани. Как оказалось, ползать дракончик умел с рождения. А вот ходить еще не очень. Да и зубки у него были очень слабенькими. Хоть и ужасно острыми.

  Андрий, решивший, что раз Ваня может спокойно держать драконенка на руках, то и к другим людям отнесется спокойно, получил два ряда острейших молодых зубок в правую руку. Вопль Андрия испугал малыша, который тут же стал прятаться за Ваню. Тот конечно устно внушил Рроку, что кусать людей нельзя (при Андрие), но втихомолку похвалил "сынка" за расторопность. Малыш, несмотря на возраст в несколько дней, казалось, все понимал. И радостно смотрел на Ваню, довольно хлопая маленькими неокрепшими крылышками.

  Войска тем временем успешно добрались до первой точки и разбили лагерь. Ваня все время привала улучшал оружие своих солдат. Даже на сон не отвлекался. Только на кормежку Ррока. Дракончик мог есть только мясной фарш, щедро сдобренный молоком. Но уже через неделю обещал начать питаться чем-нибудь более... твердым. Малыш упорно не желал принимать еду от людей. Однако, немного привыкнув к их обилию, уже начал разрешать гладить себя по чешуйчатой макушке. Не всегда это, правда, заканчивалось для смельчака хорошо, но все же.

  В ночь перед походом дальше, на город, Ваня спал плохо. Постоянно ему снились какие-то странные сполохи, похожие на смесь огненных языков и водных брызг. Ваня ворочался с боку на бок. Пока ненароком не пнул Ррока. Малыш, не разобравшись спросонья, тяпнул Ваню за сапог. Ваня проснулся от этой невыдуманной сном боли.