Артур Баневич - Похороны ведьмы

– То, что она прошла метаморфозу. Вроде бы невелика проблема, когда человек в камень превращается. Вначале размягчается костная структура. Если уловить момент и знать нужное заклинание, то можно легко переделать и лицо, и прочее, чего душа пожелает. Баба была по природе своей суетная, так что и в самих мотивах не должно ничего скрываться. У всех у них в головах сумбур, вот они и после смерти хотят красивыми казаться. Впрочем, я не собираюсь рисковать. Знаешь сказку о Спящей принцессе?

– Знаю, – мрачно глянул на него Беббельс. – Ну и что? Там ни слова нет о…

– Это, наверное, в вашей, верленской версии. У нас в Малой Лелонии ходит немного другая. Более пессимистическая и более жизненная. Принцесса, видите ли, погрузилась не в сон, а в летаргию и по собственному желанию. Потому что больна была, дни ее были сочтены, а существующие лекарства пока что не действовали. Вот родственники ее и усыпили. Надеялись, что она проспит до лучших времен, и тогда ее спасет магический прогресс. Ожить она должна была, когда в поцелуе спасителя проклюнутся соответствующие ферменты. Вы знаете, что такое ферменты? А поскольку красотой принцесса не блистала, и даже некрофилы не шибко на нее льстились, то две трети расходов пошло на ее улучшение.

– Точно, – проворчал Вильбанд, – это не верленская версия.

– Зато вроде бы на факты опирается. Мы не дети, так что покороче, чтобы не наскучить. Князь с ферментными губами в конце концов сыскался, поцеловал ее, и девица ожила, но радости это никому не принесло, потому что заболели оба: он ее заразил новой мутацией болезни, она его – старой разновидностью. А прежде чем они умерли, у принцессы искусственно подправленная красота полностью сошла, и несчастный спаситель глядеть на нее не мог. Не то что целовать. Свадьбу не сыграли. В общем, жили они, как говорится, в гражданском браке недолго и несчастливо.

– Зачем ты мне лапшу на уши вешаешь? – угрюмо поинтересовался Беббельс.

– Чтобы объяснить, почему мы стоим здесь, а не по другую сторону ворот. Ну, подумай: ведьма, пазраилитка и к тому же с примесью гномьей крови. Если кому-нибудь взбредет в голову проделать паршивый фокус с обратной петрификацией, то есть депетрификацией и воскрешением, то именно такой бабе. Не преодолела заклинания или скорее всего чуточку недозаклинала, коли три месяца после трансформации прожила. Вполне возможно, что не сдалась. Что где-то там, под мрамором, еще теплится какая-то искорка жизни, и она только и ждет дурака, который примется ее целовать. Ты вроде бы говорил, что она Индюков трахаться уговаривала?

– А ты – что это глупость, – напомнил Беббельс.

Дебрен спокойно пожал плечами:

– Потому что ты мне ее смертью голову забил. Мало радости человеку, если у него тело заживо гниет. А оно гнило. – Он указал на голову женщины у седла. – Думаю, ты чувствовал, как жутко она воняет? – Оберподлюдчик механически поддакнул. – Вот-вот. Но теперь, когда ты о признаниях Индючихи сказал, я уже по-другому на нее взглянул. Потому что и впрямь не до траханья ей было. Главное – жизнь спасти. Взгляни на нее, Беббельс. Разве так выглядит после смерти развратная гномова баба?

Оберподлюдчик слегка растерялся. А потом выхватил из-за спины меч. Дебрен все еще не был уверен ни в чем. Верленец стоял слишком далеко, но при капельке счастья и ставшей притчей во языцех бесовской скорости… Да и не он должен бы быть целью. Тележки безногих не умеют отскакивать.

Беббельс не напал. Подошел к обернутому тканью предмету. Приподнял острием рубашку. Рубашка упала, явив розовую фигурку русалки.

Было так тихо, что Дебрен четко слышал, с каким трудом Вильбанд сглатывает слюну.

– Возможно, это всего лишь женское тщеславие, – вздохнул магун, – но я нисколько не удивлюсь, если окажется, что нечто большее. Для колдовства порой требуется удивительно много. Вполне может оказаться, что она умерла лишь потому, что ей не хватило нескольких капель человеческой слюны. Или семени. Или крови, или, допустим, дыхания. То есть типичных катализаторов биологических преобразований. Поцелуешь такую, по соску погладишь… а заметь, она ведь не случайно один обнажила… и пес его знает, что может случиться.

Беббельс обошел русалку кругом. Медленно – что не обещало ничего хорошего. И осторожно, что в свою очередь настраивало оптимистически. Он не прикоснулся к ней даже клинком. Увенчавший осмотр плевок тоже был нацелен в какую-то дальнюю точку дороги, но не в статую.

– Не слышал, чтобы кто-нибудь так… – буркнул он.

– Я тоже, – не задумываясь, признался Дебрен. – Но собственными глазами видел, как с нее сползает серое дерьмо и преобразуется в эту очаровательную розовость. Как она понемногу хорошеет и превращается из уродины в прелестную, привлекательную девушку. Из псины почти в ангелочка. И вот что я вам скажу, господин оберподлюдчик: я бы ни за какие коврижки ее сейчас целовать или по ягодицам шлепать не стал, хоть и губы, и задок у нее такие, что дай бог каждой бабе. А знаете почему?

– Почему? – спросил вместо Беббельса Вильбанд. Дебрен глянул вниз, невесело усмехнулся.

– Потому что свято верю, что сделавший это накличет на себя дьявольские неприятности. Истинно дьявольские.

Дебрен и сам чувствовал, сколь убедительно звучит его голос. Искренность в значительной мере основывалась на горечи, но именно поэтому оберподлюдчик поверил.

– Что она может сделать? – Беббельс убрал меч за спину, подошел к коню, достал покрытые броней перчатки. – Ожить?

– Своими силами – пожалуй, нет, – произнес Дебрен немного замедленно, завороженно поглядывая, как блюститель чистоты нации натягивает рукавицы, подходит к скульптуре, осторожно накидывает на нее свалившуюся рубашку. – Но осмотрительность необходима. Ведьма может высосать некоторую силу. Простому смертному это не повредит, но если с магом столкнется… Поэтому я предпочел выставить ее за ворота. Вам тоже не советую… что вы, собственно, делаете?

– Забираю тело.

– Что? – вздрогнул Вильбанд. – Но ведь… мы…

– На похоронах не заработаете, – криво усмехнулся под-подлюдчик. – Останки ведьм подлежат сожжению. Так гласит закон.

Он вытащил из-под полупопоны кусок веревки, завязал петлю, накинул русалке на шею. Вильбанд стиснул решетку так, что побелели пальцы. Дебрен по возможности незаметно сжал ему плечо.

– Вы совершаете ошибку, – заметил он. – Камни не сжигают. Собираетесь ее волочить? А если ей не слюны или крови недостает для колдовства, а просто немного органической субстанции? Мало ли кони на тракте оставляют? Да и пешеходы, чересчур ленивые или пьяные, которые не спешат в кусты ходить. Ведь неизвестно, что требуется, чтобы она ожила. Я бы на вашем месте рисковать не стал. Перед нами типичный случай, и лучше будет, если, выполняя заказ, мы захороним труп здесь, вдали от людей и в надежном каменном склепе.