Эльвира Вашкевич - Дочь магистра Пламенных Чаш

Тульпа подняла руку и похлопала его по щеке.

– Что бы это значило, Астра? – Голаф озадачено разглядывал ее побелевшее лицо.

Вместо ответа эфирное существо, отпило из бутылки, лихо, будто истый пьяница и, шагнув через ограждение, прыгнуло в море.

– Астра! – рейнджер повис над фальшбортом, ища ее взглядом в волнах. Прыгнуть следом, означало, что на корабле просто не заметят их исчезновения, и они оба останутся в море без надежды на спасение. – Капитан Паркил! Эй, кто-нибудь! – неистово заорал Голаф. – Госпожа!.. Госпожа утопилась!

– Питху камбалой дери! – ответил чей-то возглас с кормы. Следом палуба затряслась от топота. Из двери под лестницей юта выскочили боцман и капитан.

Астра никак не ожидала такого оборота от своей шутки и, выйдя из-за мачты, недоуменно поинтересовалась:

– Что за суета такая? Голаф, ты кричал? – она встряхнула его за рукав. – И какая госпожа утопилась? Говори скорее!

– Но ты же… Ты сама прыгала за борт… – он отвернулся, поглядывая на блики луны по темным волнам.

– Извините его, капитан. Напился, пока я здесь прогуливалась, – Астра отпустила Паркилу милую улыбку. – Когда он напьется, ему всегда мерещатся то амфитриты, то девы любвеобильные. И все они будто страдают из-за него, то топятся, то кровь себе пускают. Идем, Голаф, тебе проспаться надо.

Едва они вошли в каюту, Брис схватил ее за руку и мрачно вопросил:

– Что это значит, госпожа Пэй! Я не идиот, чтобы мне мерещилось такое!

– А откуда я знаю, Голаф. Чего ты орать начал?! Я ждала тебя на палубе, ты пошел за бутылочкой ширдинского. И выпил ее сам, наверно. Потом выскочил будто умалишенный и орать начал «госпожа утопилась! госпожа утопилась!». Идиот какой-то.

– Еще раз повторяю, я не идиот. И вполне разумею, что это магией сделано. Наваждение, устроенное тобой, – он разжег второй светильник над столом, потом наклонился, разглядывая свежие пятна крови на желтой медвежьей шкуре, лежавшей на полу. – Так, милейшая мэги?

– Конечно же. Конечно, наваждение. И все, что сегодня было, тоже наваждение. Чего ты сердишься, Брис? – она привлекла его к себе и поцеловала, теребя длинные жесткие волосы. – Мне ничего другого в голову не пришло сказать капитану.

– Если так, то пусть это наваждение продолжается, – рейнджер поднял ее на руки, трогая влажные губы своими и лаская гладкое тело под юбкой. – Я тебя люблю, Астра.

– Ты бессовестно врешь. Хотя, шет с тобой, – мэги изогнулась, его смелые и нежные прикосновения были нестерпимо приятны. – Изольда научила меня не верить мужчинам. Она знает всех вас. Вот так, Голаф. У нее тысяча любовников была. И я решила – у меня тоже будет тысяча. Только понять не могу, почему ты оказался первым.

«Наг» резал носом черные густые волны. Луна взошла высоко, и ее прохладный блеск плыл в воде серебристой рыбьей чешуей. Где-то справа таились рифы, долгой цепью тянувшиеся до Шетовых скал. Морас хорошо помнил это место. Врезалось в память с тех пор, как он с Гребом Безухим разбил здесь в щепы неарскую эскадру. Три галеры ушли ко дну, а толстый, полный ценного добра неф был взят с душой на абордаж. О рифах должен был знать и рулевой, но на всякий случай Морас поднялся на ют и сказал:

– Эй, Берок, а ты помнишь наши лобзания с неарцами? Когда еще Греб с нами ходил?

– О, незабываемо, кэп! Всю жизнь буду помнить, как трещали борта галер! И как мы пили потом три дня с их румяными девками! – он скривился, распоротая губа обнажила редкие зубы.

– Так вот, не забудь про рифы, старик. Тебе говорю, а не дурню-смотровому, – капитан похлопал его по плечу и направился к тамбуру.

На шканцах за ящиками веселились стрелки и люди из абордажной команды Бота. Их дружный пьяный разговор перешел в такую же пьяную песню. Кто-то нестойкий отполз на четвереньках к борту и натужно ревел о любви к морю, захлебываясь блевотой.

– Свиньи, – процедил Морас, задержавшись на ступенях. Отслужив пять лет в королевском флоте Олмии, он терпеть не мог таких скотских попоек на корабле. На берегу шет им брат, но здесь… Во всем был виноват Давпер. Поглядев на паруса, лениво хлопающие под стихавшим ветром, он спустился на нижнюю палубу и вошел в свою каюту.

Анита сидела на кресле возле стола, перебирая янтарные фигурки из шкатулки. В ее светлых глазах мерцал огонек масляной лампы, волосы бледными прядями лежали на щеке. Она подняла голову, потом медленно встала и шагнула ему навстречу.

– Я вот думаю, капитан, что будет со мной потом? – она вздохнула, прислонившись к углу платяного шкафа. – Потом, после Ланерии?

– И что же ты надумала? – Морас сел на сундук и жестом привлек ее.

– Я не хочу как они, – Анита кивнула в сторону дальней каюты, где были заперты Ансис, Арбея, другие. – Не хочу так. И еще… я люблю тебя, – она опустилась к нему на колени, взяла ладонями его лицо, суровое, с глубокой морщиной от искривленного носа. – Я тебя люблю, а ты… ты вышвырнешь меня. Да? Уже не важно кому и зачем, – уронив голову на его плечо, она беззвучно заплакала.

– Не говори глупости. После Ланерии мы плывем на юг – есть некоторое дело там, – он прислушался к шагам в коридоре. Дверь открылась, на пороге появился прислуга.

– Господин Морас, на совет вас приглашают, – вкрадчиво произнес он. – Прямо немедленно в покоях хозяина.

– Хорошо, иду, – капитан встал, погладил волосы своей милой пленницы и, прихватив трость, направился к каюте на корме.

Когда он вошел, Давпер и магистр Канахор сидели за круглым столом, попивая душистый аютанский настой из крошечных нефритовых чашек. Двенадцать свечей в лапах нагов, чеканенных из либийской бронзы, потрескивали трепетными огнями.

– Прошу, – Давпер отодвинул ногой табурет. – Итак, что мы имеем сегодня? Кроме хлопот с «Гедоном» и этой проклятой склоки с чужим товаром. Рена Добрейшая, за что мне такое, епть их душу! – он сжал кулак и стукнул по столу так, что звонко задрожала посуда.

– Господин Хивс, боюсь с «Гедоном» безнадежно – заберут его рохесские фаготы. Не знаю я, стоит ли вообще по нему хлопотать, – заметил Морас. Затея с присвоением чужого корабля с самого начала представлялась ему глупой или уж слишком рискованной.

– Нам нужен этот славный когг. Вот как нужен, – Хивс провел ребром ладони по покрасневшей шее. – Дело даже не в том, что он больше «Нага» в два раза: нам необходима его катапульта. Если с девками не выйдет, храм придется брать штурмом. А без той чудо-катапульты и снарядов Берната все равно что башкой в кованые ворота. И мэтр здесь не поможет. Верно, господин Канахор?

– Я сюда не вмешиваюсь. Это ваша часть дела. И ваша забота, как обойтись со жрецами. Моя забота – только магистр Варольд, – Канахор Хаерим отпил маленький глоток из чашки, поморщившись, прикрыл глаза. – Двадцать лет я пытаюсь получить от него свиток с картой. Правда, он об этом не знает. Вернее, не знал, до недавних пор. А те, кто знал… его милые, сладкие женщины давно мертвы.