Талиесин - Стивен Рэй Лоухед
Последним стоял огромный рыжий бык, которого она видела впервые.
— Кто это? — спросила она у смотрителя, который оперся на прочные чугунные прутья.
— Этот-то? М-м-м, — загадочно произнес тот. Лицо его собралось в складки, и Харита догадалась, что это должно изображать знающий прищур. — Новенький. С запада, из Микенеи, значит.
— Обучен для арены?
— Да, да, конечно. Больше выступал на маленьких аренах, хотя мы слыхали, что его выставляли и в Аргосе у царя Мусеуса.
Харита внимательно посмотрела на быка. Животное, непривычное к большой шумной арене, может повести себя непредсказуемо. С другой стороны, рыжий — такой необычный цвет произведет впечатление на публику, добавит остроты ее последнему выступлению.
— Да, мы получили из Микенеи еще одного. Хотите посмотреть?
— Нет, — твердо отвечала Харита. — Годится этот. Выпустишь его под конец.
Они вернулись к начальнику арены, который как раз говорил смотрителям, каких быков готовить к сегодняшнему представлению.
— Вот кого я выбрала для Чаек. — Харита перечислила быков в той последовательности, в которой их предстояло выпустить. — И нового под конец. Для меня.
— Как хочешь, — отвечал начальник, записывая указания, — так и сделаем.
Харита вышла из подземелья и поспешила на арену. Чайки уже должны были закончить разминку, а она еще и не начинала. В комнате, где танцоры переодеваются, она сменила длинную рубаху на короткую тунику. Завязывая на ходу пояс, она выбежала на арену. Здесь разминались еще несколько команд. Чайки закончили упражнения и теперь прыгали через деревянный снаряд. Харита начала разминаться, медленно, мягко растягивая мышцы спины и ног и не сводя при этом глаз со своих подопечных.
— Колени вместе, Перонн! — крикнула она, подходя к ним. — Держи подбородок прижатым. Чувствуй изгиб позвоночника. Давай еще раз. — Она повернулась к остальным. — Белисса, Галая, Калили, Юноя — все. Я хочу увидеть семь безупречных двоек.
Они все позанимались на деревянном снаряде. Солнце поднималось все выше, песок слепил глаза. Пот ручьями катился по рукам и ногам танцоров, туники давно взмокли. Харита чувствовала, что ей самой надо бы позаниматься подольше, но не хотела утомлять остальных. Солнце может выпить их силы, упорство улетучится. Они и так уже взлетали ниже и опускались на песок ближе к снаряду.
Харита хлопнула в ладоши.
— Хватит. Довольно. Теперь отдохнем. Все в дом. Отдыхаем.
Они потрусили в комнату для переодевания, предоставив арену остальным командам. В помещении было темно и прохладно. Бронзовыми лопаточками для растирания они счистили с себя пот, вытерлись свежими льняными полотенцами, выпили воды и начали тихо расхаживать по комнате, остывая и весело переговариваясь на ходу.
— Ко мне, болтливые Чайки, — сказала Харита, выстраивая их в круг. Как только они угомонились, она начала объяснять, какие номера им предстоит показать сегодня, подробно расписывая, что необходимо сделать каждому.
Закончила она так:
— Давайте сегодня станцуем, как никогда. День ожидается трудный. Зной, солнце — все против нас, толпа будет раздражена — заставим же ее рукоплескать громче прежнего. Пусть никто из пришедших не забудет сегодняшнего выступления.
Жоет, привыкший все свои мысли выражать вслух, спросил:
— А что, сегодня какой-то особый день?
Харита замялась, и это еще пуще раззадорило их любопытство. Марофон смотрел в сторону.
— Да, — твердо отвечала она. — Или вы забыли?
Непонимающие взгляды.
— Золото! — сказала она. — Сегодня мы получим половину пожертвований. Так пусть оно сыплется нескончаемым дождем, бурной полноводной рекой.
Танцоры засмеялись и заспорили, чье выступление принесет им больше денег. Харита пошла к дверям со словами:
— Отдыхайте. Я приду, когда настанет пора переодеваться к выступлению.
Харита вернулась к себе и легла на постель, но поняла, что отдохнуть не сможет. Она продолжала думать о том, что будет дальше, после выступления, о той ужасной минуте, когда придется объявить им о своем решении.
Честно ли она поступает? Есть ли иной путь?
Конечно, они вольны выбирать сами. Если они захотят остаться при храме, их возьмут в любую команду. Этому может помешать разве что мелочная зависть. Но они перестанут быть Чайками. Без Хариты Чаек не будет.
И все же она надеялась, что они предпочтут свободу, уйдут с арены, пока их не настигло увечье или болезнь.
Белрен прав: она служит долго и успешно, но пора остановиться. Лучше закончить на пике мастерства, уйти по собственной воле.
Переполняемая этими мыслями, она встала, надела платье и сандалии, вышла и бесцельно побрела по храму, чувствуя почти забытую нервную дрожь. Сейчас она волновалась не из-за выступления, но теперешнее ощущение напомнило ей день перед первым выходом на арену.
Это было в начале весны: она уже два года провела в храме, с необычайной скоростью осваивая трудное мастерство танцовщицы. Казалось, она рождена для танца, как будто нет ничего естественнее, чем прыгать через взбешенного, остервеневшего от злобы быка. И даже в этот день, хотя ее выступление ничем особым не отличалось, зрители запомнили печальную девушку, танцевавшую с таким блеском, с такой самоотреченной покорностью судьбе.
Это презрение к опасности заметили все. Вскоре народ стал собираться нарочно, чтобы взглянуть на девушку, которая танцует со смертью. Хотя все, смотревшие на хрупкую фигурку посреди арены, не сомневались в том, что она на волосок от гибели, ей с загадочной легкостью удавалось сохранять жизнь даже во время номеров, которые другие танцоры считали слишком опасными. Вдохновенные выступления быстро завоевали ей уважение старших танцоров, и ее назначили предводительницей команды Серых.
Она оказалась требовательной руководительницей. Одному за другим членам ее команды пришлось уйти, чтобы уступить место более талантливым — их Харита выбирала сама. Вскоре Серые стали называться Чайками.
Теперь это завершится. Харита никогда себя не обманывала. Что бы ни говорила она Белрену, сама она знала: однажды придет конец. Случится ошибка, погрешность, промах — и все. Боль, кровь, да, но в то же время избавление. Жизнь оборвется.
Именно уверенность, что так оно и будет, помогала ей отдалять этот миг крови и боли. Она принимала неизбежное, более того — тешилась мыслью о нем. В ответ на смелость и покорность судьбе боги даровали ей жизнь — непрошеную, ненужную.
До сего дня. «Пора принять решение», — сказала царица. Очень хорошо, она решилась. Остальные пусть выбирают сами. Она не может вечно за них отвечать. Она покажет еще одно представление и даст им волю. Даст волю себе. Один раз они станцуют за деньги, и деньги купят им будущее.
Ноги вывели ее в окрестности храма. Она стояла в почти пустом проулке возле рынка. Торговцы снимали навесы и запирали лавки. Она поняла, что они закрываются, потому что вот-вот начнется представление.
Она
