Талиесин - Стивен Рэй Лоухед
— Сегодня особый день, — сказала Харита, выходя. — Одевайся и приходи.
Так она будила одного за другим. Первые уже сонно брели к бронзовому тазу, умывали лица и руки холодной водой.
— Ох, — простонал Перонн, когда пришел его черед, — ты жестокая предводительница.
— Жестокая и бессердечная. Я живу, чтобы отравлять тебе жизнь, ленивый Перонн. — Харита дернула дельфина за хвост, окатив юношу холодной водой.
— И тебе это удается!
— Где Марофон?
— Еще валяется, — отвечала Белисса. — Лежебока. Хочешь, я его подниму?
— Идите за стол, — распорядилась Харита. — Я сама его разбужу.
Чайки, шумно переговариваясь, толпой повалили прочь. Харита постучала в самую дальнюю дверь домика и вошла в комнату Марофона.
— Мар… — начала она и остановилась. На узкой лежанке сплелись два тела.
Марофон тут же проснулся и увидел ее. Он резко выпрямился, отпихнув лежащую рядом девушку.
— Харита! Прошу! Погоди, я…
Харита подошла к изножью кровати.
— Немедленно одевайся.
— Я объясню. Прошу тебя…
— Не желаю ничего слышать. Гони ее вон.
Девушка, проснувшаяся и перепуганная до полусмерти, смотрела на Хариту, прижимая к груди одеяло.
— Подожди, пока остальные уйдут, и выставь эту потаскуху. Чтобы никто ее не видел! Понял?
Марофон усиленно закивал. Харита повернулась на каблуках и вышла.
Все танцоры ели вместе в нижнем храмовом дворе возле бычьей арены, однако у Чаек был свой стол в выгороженной части двора. Готовили им отдельно из того, что Харита сама покупала на рынке.
Это вызывало ревнивое недовольство других команд, которые завидовали Чайкам, но Харита знала, как важно танцорам чувствовать себя избранными. Пусть знают, что они лучше всех. Даже если сначала это было не совсем верно, убежденность сделала свое дело. Они — Чайки, и они действительно лучше прочих.
Остальные уже ели, когда к ним присоединился Марофон. Все принялись подшучивать над соней, но никто не заметил виноватого взгляда, который он бросил на предводительницу.
Они почти закончили завтрак, когда Харита встала и объявила:
— Эй, крикливые Чайки, молчите и слушайте. Сегодня особенный день.
— У царицы лишь один день рождения, — заметил Жоет.
— Ш-ш! Не мешай, — сказала Белисса.
— Некоторые из вас знают, что я говорила вчера с Белреном, — продолжала Харита. — И вот к чему мы пришли… — Она сделала паузу.
Они перестали есть и выпрямились.
— Нам что, на головы встать? — спросил Перонн.
— Он согласился отдавать нам половину золота с сегодняшнего дня и до…
— Половину! — воскликнул Жоет, вскакивая. Танцоры недоверчиво переглядывались. Жоет сгреб Хариту в объятия и поцеловал в щеку. — Половину, клянусь золотыми яйцами Бела! Слыхали? Да здравствует наша прекрасная, решительная предводительница!
— Сядь, Жоет, — закричали остальные. — Дай ей договорить.
— Белрен также согласился, чтобы я выбирала быков. Да, и он понял, что был неправ, навязывая нам эти глупые правила.
— Мы свободны! — хором вскричали Галая и Перонн.
— И богаты! — добавил Жоет.
— В чем дело, Маро? — поддразнила Белисса, толкая юношу под ребро. — Голову сегодня под подушкой забыл?
Марофон жалко улыбнулся.
— Нет, я слышал. Я рад…
Остальные команды начали стекаться во двор.
— А теперь, — сказала Харита, — немедленно за работу. Надо размяться, пока солнце еще не очень палит. Не торопитесь. Начинайте медленно. Сегодня тут будет пекло, так что всем потребуется выдержка. — Она хлопнула в ладоши. — Ну, вперед. Я скоро вас догоню.
Танцоры отодвинули стулья и побежали через двор.
— Маро, — позвала Харита. — Пожалуйста, на одно слово.
Пристыженный танцовщик вернулся. Он открыл рот, чтобы заговорить, потом снова сжал губы и потупился.
— Я не хочу напоминать тебе о священном обете целомудрия, — начала Харита. Она говорила спокойно, но за словами ее угадывался рвущийся наружу гнев. — Мы все здесь девственны — или были девственны — и, покуда танцуем, принадлежим одному богу. Скажи, зачем ты нарушил этот святой обет? И как давно ты спишь с этой потаскухой?
— Она не потаскуха, — начал он. — Она танцовщица. Она…
— Тем хуже! Из-за тебя и она нарушила обет. Маро, о чем ты думал? И надо же, чтобы именно сегодня!
— Я… мне очень жаль.
— Будь на моем месте Белрен, вас бы отодрали и спустили со ступеней храма.
— Но ты сказала, что Белрен позволил тебе самой разбираться с нами.
— Хватит причитать, Маро, а то я еще больше разозлюсь. Да, Белрен разрешил мне действовать по моему усмотрению. Ты думаешь, я начну давать вам поблажки? Думаешь так? Отвечай!
Бедняга повесил голову и ничего не сказал.
— Теперь ты поумнел, но поздно.
Он вскинул голову.
— Ты разрешишь мне танцевать? Пожалуйста! Обещаю, это больше не повторится. Клянусь! Никогда! Поверь мне.
— Ты нарушил главный обет танцовщика. Как ты мог?
Танцор скривился от муки.
— Ты знаешь, что этим поставил под удар нас всех. Из-за тебя будут рисковать остальные.
— Я готов танцевать один, — проговорил он безнадежно.
— Мне вообще не следовало бы выпускать тебя на арену! — Харита долго смотрела на него в упор. — Но, похоже, у меня нет выбора. Если я тебя выгоню, замену придется готовить не одну неделю, а ведь и один новичок — это всегда опасность. Юноя только-только ощутила уверенность. Если сейчас добавить кого-то еще… — Она вздохнула. — Что мне делать?
— Я готов танцевать один, — повторил Маро. — Чтобы никого не подвергать опасности.
— Кроме себя. — Харита покачала головой. — Нет, лучше, чтобы остальные ничего не узнали. Будешь танцевать с Белиссой и мной — исполним номер, который я поставила к празднику.
Марофон кивнул, не поднимая глаз.
— Спасибо.
— Потом поблагодаришь. А сейчас убирайся, пока я не передумала.
Танцор, не оглядываясь, быстро пошел прочь. Его все же надо будет наказать, подумала Харита, нельзя, чтобы танцоры могли безнаказанно нарушать свой главный обет…
Хотя нет, это не имеет значения. После сегодняшнего выступления это будет неважно.
Харита и не думала, что выбрать быков окажется так сложно. Трудно было отыскать смотрителя, еще труднее — убедить начальника арены, что ей и впрямь позволено выбирать самой. Однако Харита не сдавалась — просила, уговаривала, прибегала к помощи Белрена чаще, чем ей хотелось, и добилась-таки своего.
Она прошла по подземному помещению, останавливаясь перед каждым стойлом, заглядывая за решетку, в то время как смотритель держал в руках коптящий факел. Быки смотрели на нее со смиренной безучастностью, которая обманула бы менее опытного танцора, но только не Хариту. Она знала здесь почти всех; ей довольно было раз взглянуть на копыта и рога, состояние шкуры, размер крупа и холки, расположение глаз, чтобы прикинуть, как новое животное поведет себя на арене.
Посмотрев десятка полтора и выбрав четырех, с которыми могла рассчитывать на безопасное, но зрелищное представление, Харита поняла, что не знает, с кем танцевать ей самой. Одного за другим отвергала она быков,
