Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

Ката добавила:

— Будь осторожнее, Рейн. Ты прячешь у себя дочь главы Церкви. Если об этом узнают, разразится скандал.

Рейн потёр подбородок и вздохнул.

— Я знаю, но я должен был забрать Эль. Это из-за меня она начала разговор с отцом.

— Вы с Каем одинаково произносите слово «должен».

Рейн не ответил, и путь до «Трёх желудей» прошёл в молчании. Вир сидел за столом в своём кабинете и что-то писал с напряжённым лицом. Рейн положил перед ним капусту, переглянулся с Катой, и они одновременно рассмеялись.

Вир не обратил на это внимания. Он снял очки, устало потёр глаза и произнёс:

— Рад видеть тебя, Рейн. Нам предстоит интересный разговор. Мы кое-кого дождёмся и начнём.

Рейн нахмурился. Пока что от него потребовали только расположение В-Бреймона. Между тем, Вир что-то думал, делал и уже подобрался к новому пункту плана — в котором требовалось большее.

Ката забралась на подоконник и прижалась к стене, будто пыталась скрыться в тени. Девушка крепко сжала руки и напряжённо уставилась на дверь. Рейн не понял: то ли она не хотела видеть того, кого позвал Вир, то ли боялась его, то ли, наоборот, ждала.

— Кай и Адайн уже вернулись? — негромко спросила Ката.

— Нет, — Вир покачал головой и тяжело вздохнул. — У них возникли проблемы с Даром Крейном.

Рейн сразу насторожился. Инквизиторам полагалось всё знать, и даже базарные сплетни не ускользали от них. Дар Крейн был одним из королей Канавы и построил настоящую торговую империю на её улицах. Поговаривали, что он — внебрачный сын главы гильдии Крейна У-Дрисана и шлюхи. А значит, брат Дерита. И пусть У-Дрисан не признавал старшего сына, слухи ползли, и имя короля из Тары то и дело бросало на него тень.

Ката покачала головой.

— Каю пора умерить аппетит. Он перешёл дорогу всем, кому можно.

Рейн хотел было задать вопрос, как раздался стук, а после ответа Вира заглянул слуга, поклонился и пропустил невысокого худощавого мужчину. Несмотря на поднятый воротник плаща, Рейн разглядел его пшеничные усы и веснушчатое лицо.

Вир встал и дружелюбно улыбнулся.

— Рад видеть тебя, — он сделал приглашающий жест рукой и указал на соседнее с Рейном кресло.

Э-Стерм кивнул. Парень уставился на него.

— И я рад. Давно мы не виделись.

Нелан снял плащ, сел в кресло рядом, удивлённо посмотрев на капусту. Рейн пристально следил за ним. Перед старшими по должности было принято кланяться, положив руку на плечо.

Но они не в Чёрном доме. Они, черт возьми, в «Трёх желудях», в Рин-Рине, рядом с теми, кто боролся против всего, за что стояла Инквизиция.

Нелан словно не обратил внимание на Рейна. Он сразу уставился на Кату и просиял. Вир хитро улыбнулся, но быстро спрятал эту улыбку. И вот уже лицо Э-Стерма снова стало спокойным. Он откинулся в кресле, закинул ногу на ногу — так и должен выглядеть советник главы Инквизиции, таким Рейн и видел его в Чёрном доме.

— Нам стоит объясниться, — Вир переглянулся с Э-Стермом.

Нелан повернулся к Рейну и спросил:

— Свои люди должны быть повсюду, верно?

— Чёрт возьми! — от всей души прокричал Аст. Именно это и хотел сделать Рейн, но только хмуро кивнул в ответ.

Так вот как. Нелан Э-Стерм — один из Детей Аша и в то же время верный советник главы Инквизиции. Вот почему он качал головой, когда Рейн был близок к тому, чтобы сказать В-Бреймону лишнего. Вот почему от него иногда слышалось что-то похожее на заботу. Вот почему Ригард говорил с Рейном — Нелан ещё тогда, на вечере у Я-Эльмона, шепнул: «Он может подойти».

За планом Вир стоял не один, и второй герой, наконец, показал себя. Только ни черта это были не «герои», а просто два обманщика.

Рейн требовательно посмотрел сначала на Нелана, затем на Вира. Теперь клетка сжималась вокруг него. Всё, на пса надели ошейник и повели в неизвестном направлении. Чтобы посадить на цепь и научить лаять по команде? Сделать комнатной собачкой и заставить лизать подставленные руки? А может, чтобы отдать на собачьи бои и натравить на других?

— Они расскажут, — процедил Аст сквозь зубы. В голосе одновременно слышались и угроза, и надежда.

Нелан продолжил:

— Да, Рейн, я из Детей Аша. Я принадлежу им уже двадцать лет. Я долго называл себя либералом, но год назад, — он сделал паузу и продолжил: — меня привлекли более радикальные идеи. Я хочу действовать, и именно это свело нас, — он обвёл рукой присутствующих.

— Почему? — осторожно спросил Рейн. Он ещё не понимал, как вести себя. Разговор с советником — одно, разговор с Детьми Аша — совсем другое.

— Сначала это был протест против отца, — пояснил Нелан. — Затем, скажем так, я расширил свои взгляды. Дети Аша — это борцы не только за демонов, но ещё и за свободу и равенство.

Рейн нахмурился ещё сильнее. Это «скажем так» не вызывало доверия. Он скрестил руки на груди.

— Ну и что вы задумали? Зачем вам я? — Рейн резко спросил, наклонившись к Э-Стерму: — Для чего я могу подойти?

Вир и Нелан переглянулись. Первый сказал:

— Рейн, помнишь, я говорил: чтобы нас услышали, надо стать тем, кого слышат? — тот осторожно кивнул. — А знаешь, кого народ слушает больше всего?

Рейн промолчал, не желая на этот вопрос. У него были догадки, но ни одну из них он не мог и не хотел принимать на свой счёт. Всё казалось каким-то спутанным, неясным и даже неприятным. Точно он снова стал практиком и влез в очередное грязное дело.

— Короля, Рейн, короля, — произнёс Вир торжественно. Рейн вздрогнул и поглядел на дверь. Ещё не поздно сбежать?

— Ты чокнулся, профессор, — резко ответил он. К черту хороший тон и правила приличия. — Мне надоели эти бредни сумасшедшего. Объясни нормально!

— Я расскажу, что происходит, — сказал Э-Стерм и развернул кресло так, чтобы смотреть прямо на Рейна.

Светло-зелёные глаза советника казались почти прозрачными. Взгляд был так спокоен, что Рейн почувствовал ещё большее раздражение. Аст по-звериному рыкнул.

— Консерваторы, либералы и радикалы из Детей Аша видят путь перемен по-разному. Первые и вторые уверены, что правду людям необходимо сообщать постепенно. А во главе Кирии должен встать новый Совет, который будет менять принятые устои осторожными реформами. Радикалы мыслят иначе. Они верят в народ, а не во власть, и думают, что надо дать людям правду — всю и разом. Как это сделать? Подойти к каждому и дать листовку? Нашептать на ухо? Нет. Радикалы давно пытаются подобраться к тому, кого слушают, кому верят — к королю. Но Совет хорошо следит за своей игрушкой.

— А король Рис..?

Нелан пожал плечами:

— Он всегда был непокорным. Даже в начале правления пытался говорить не от имени Совета, а от себя. Учёные и торговцы ошиблись, выбрав королём Риса М-Неса. Но девять лет назад его удалось усмирить. — Нелан и Вир обменялись быстрыми, нехорошими взглядами. Витторио поджал губы, на лбу пролегла глубокая напряжённая складка. — Король затих. Год назад он снова стал болтать: о Совете, о демонах. По дворцу поползли слухи, затем по всему Лицу. Рис сам пришёл к тому, что мы хотели, но допустил много ошибок.

Нелан сделал паузу и снова переглянулся с Виром. Рейн крепко сжал подлокотники кресла.

— Негласно шестёрка приняла решение убрать Риса, и началась борьба за влияние. Вскоре каждый из членов Совета представит своего кандидата, затем голосованием они выберут двоих из них и предложат Народному Собранию. Кого оно назовёт, тот и станет королём. Но Совет крепко держит Собрание в руках — выбор будет правильным.

Вир надел очки и уставился на Рейна.

— Ты видел, как несколько слов короля Риса привели к восстаниям. Однако он не знал, что сказать и что сделать. Нам нужен наш собственный король.

Нелан продолжил:

— Год назад Ригард В-Бреймон стал главой Инквизиции. Ему мало этого. В отличие от других, он ищет не слабого послушного кандидата, а сильного, который сам способен бороться с Советом.

Э-Стерм вздохнул.

— Мы с Ригардом стали думать: каким должен быть «наш» король? — он стал загибать пальцы на руке. — Во-первых, из благородного рода, но не из великого — большое влияние семьи нам помешает. Во-вторых, он должен быть инквизитором. В-третьих, достаточно молодым, но не слишком. Затем у нас появились новые требования. Король должен иметь связь с Церковью — это станет ещё одним аргументом для Я-Эльмона. А слова короля Риса о демонах показали, что нужен тот, кто своим примером докажет: даже оступившийся может найти верный путь и стать хорошим человеком. Рейн, у тебя два преимущества: своим поступком в театре ты заслужил уважение благородных родов, и ты — ноториэс.