Пути и перепутья (СИ) - Коллектив авторов

— Боже правый! Вот этого бы точно не пришло мне в голову, — воскликнул я, от изумления хлопнув себя по коленям. — Подумать только, ищейки для рабов! Но откуда они во французской глубинке?

Щеки моего друга на миг порозовели; он едва заметно улыбнулся и продолжил:

— Проверить это предположение несложно. Если в окрестности Жеводана незадолго до появления Зверя приехал человек, имевший те или иные контакты с рабовладельцами, — значит, мы на верном пути.

— Точно! — Я подавил совершенно неподобающее моему возрасту и положению желание запрыгать от восторга. — Антуан Шастель! Младший сын одного из местных жителей! Он много путешествовал, был пленен алжирскими пиратами, долго жил в Берберии, где процветало рабовладение. Вернулся в родные места незадолго до появления Зверя, уединенно жил в горах, держал множество собак и пропал вскоре после того, как чудище окончательно исчезло.

— Да, — Холмс снова улыбнулся, — Антуана Шастеля подозревают многие. Но если принять гипотезу о его виновности, то сразу возникнет множество вопросов. К ним мы вскоре и перейдем, а пока хотелось бы раз и навсегда решить вопрос о видовой принадлежности Зверя.

— Вы и это сумели узнать?! — Я был потрясен.

— Увы, нет. Я все же не зоолог. Более того, уверен, что эта тайна навеки останется нераскрытой. Дело тут вот в чем. Хозяин Зверя (или, что более вероятно, Зверей: даже самое выносливое животное вряд ли осилит несколько нападений за день) явно был очень умен. Не зря же его тайна до сих пор не раскрыта. Наверняка этот человек хотел убедить жителей Жеводана, что на них нападают не просто свирепые хищники, а настоящие чудовища. Разумеется, нельзя исключать того, что хозяин Зверей привез из Африки местных животных, практически неизвестных в Европе, или их помесь с большими собаками. Но и без экзотики он тоже вполне мог обойтись. Один небезызвестный злоумышленник для тех же целей мазал морду своего пса фосфором, но текстильные краски и ножницы тоже способны дать неплохой результат. Если льву состричь гриву и выкрасить его шерсть в черный цвет — чудище получится жуткое и совершенно неузнаваемое. Если волку побрить хвост, оставив лишь кисточку на конце, на спине выстричь нечто вроде гривки и выкрасить шерсть рыжим — результат тоже будет впечатляющий. Если нечто подобное проделать с, например, помесью волка и самого свирепого и самого большого дога — эффект тоже окажется очень сильным.

— Д-да… — вынужден был согласиться я, вспоминая оскаленную морду той самой собаки.

— На месте хозяина Зверей я бы внес в жуткую картину еще несколько штрихов, — невозмутимо продолжал мой друг. — На спине одного чудища я высветлил бы несколько полосок шерсти, а другому нарисовал бы белой краской пятна. В результате рассказы крестьян о внешнем виде Зверя различались бы — несильно, но заметно. Это лишний раз доказало бы, что сельские жители тупы и ненаблюдательны, и их свидетельствам доверять не стоит. Неуязвимость Зверя тоже становится вполне объяснима. Очень вероятно, что перед каждой охотой хозяин надевал на своего питомца нечто вроде кольчуги: сверху — попонка, имитирующая шерсть, а под ней — плотный материал, который хоть немного защищает от пуль…

— Какое счастье, Холмс, что вы не совершаете преступлений! — сказал я со всей искренностью, на которую был способен.

— Абсолютно убежден: даже если бы я встал на криминальную стезю, то непременно нашелся бы человек, сумевший разгадать все мои замыслы, — немедленно ответил Холмс. — Что задумал один — рано или поздно поймет другой. Но вернемся к нашим Зверям. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я так уверен, что биологический вид Жеводанского чудища не определят уже никогда. А вот остальные загадки вполне разрешимы, хотя над их разгадкой пришлось потрудиться. Особенно много странностей во всем, что касается главного подозреваемого — Антуана Шастеля. Он действительно выглядит самым вероятным кандидатом на роль преступника. Но если принять гипотезу о его виновности, немедленно возникает следующий вопрос — почему бездействовали крестьяне?

— Что вы имеете в виду?

— Несколько минут назад я сказал много добрых слов о крестьянах — об их смелости, изобретательности и упорстве. Но недостатки у людей, живущих сельским трудом, тоже имеются. Главные из них — косность, недоверие к переменам и чужакам. Городские жители — хотя тоже, конечно, не все — в сложных ситуациях непременно вспомнят принцип «После — не значит вследствие». А вот для большинства крестьян исчерпывающим доказательством вины Антуана Шастеля будет то, что вскоре после его приезда в округе появился Зверь. Даже сейчас (что уж говорить о прошлом веке!) люди, живущие на земле, не особенно верят городским стражам порядка, поэтому злодеев наказывают сами. Уверен, крестьяне Жеводана тоже собирались разобраться с Шастелем по-своему.

— Но ничего подобного не произошло, Холмс! Хотя, согласен с вами, выводы тут напрашиваются сами собой… И то, что Антуана Шастеля не спалили вместе с его собаками в собственном доме, я склонен рассматривать, как счастливое стечение обстоятельств.

— Для меня именно бездействие крестьян — самое удивительное в истории Жеводанского зверя, — согласился Холмс. — Первыми должны были всполошиться самоуверенные деревенские задиры, уверенные, что одним ударом кулака расправятся с Шастелем. Он живет далеко от людей и наверняка хоть иногда выходит на прогулки без своих собак. Когда стало ясно, что задиры никогда уже не вернутся с гор, проблемой должны были озаботиться люди серьезные и основательные. На их месте я бы собрал команду человек в десять и несколько дней, а то и недель следил бы за Шастелем, прежде чем напасть на него. Уводя отряд в горы, я бы оставил в деревне пару-тройку толковых мужчин, чтобы они продолжили борьбу, если никто не вернется…

— Но что могут сделать два-три человека, если десятеро не смогли справиться с Шастелем?

— Только одно — пожаловаться графу д’Апше, своему господину. Он обязан защищать тех, кто живет на его земле. Причем жаловаться следовало по всем правилам, с соблюдением мельчайших феодальных традиций: ситуация и впрямь смертельно опасная.

— Но ничего подобного тоже не происходило. Или все же…

— Я абсолютно уверен, Уотсон, что крестьяне Жеводана жаловались графу. Городским они не верят, а это свой — сеньор, обязанный защищать тех, кто ему служит. И решить проблему д’Апше было нетрудно — стоило лишь по-дружески навестить Шастелей и посоветовать Антуану вновь покинуть родные места, чтобы не подвергаться опасности и не вводить в грех простых людей. Шастели вряд ли отказали бы самому богатому, знатному и влиятельному человеку Жеводана. Умный граф даже дал бы Антуану денег на переезд. Дальнейшие действия д’Апше зависели бы от того, продолжал бы бесчинствовать Зверь после отъезда младшего Шастеля или нет….

— И в самом деле, все очень просто! Удивляюсь, как раньше это не пришло мне в голову. Но почему же д’Апше так не поступил?

— Я вижу лишь один ответ на ваш вопрос, Уотсон. Д’Апше ни разу не попытался удалить Шастеля потому, что был как минимум его сообщником.

— Но… это же невозможно! Д’Апше организовал десятки экспедиций по поиску Зверя! Тратил время, силы, средства, наконец!

— И ни одна из экспедиций ничего не нашла. Вам не кажется это подозрительным, Уотсон? А Антуана граф так и не удосужился навестить за целых три года — даже когда одно из исчезновений Зверя полностью совпало по датам с недолгим тюремным заключением Шастеля и его брата.

— Но я слышал, что сын графа стал одной из жертв Зверя! Помилуйте, Холмс! Неужто вы считаете, что граф убил собственное дитя?!

— Отнюдь, — Холмс покачал головой. — Я видел разные источники, Уотсон, и в самых достоверных документах молодой д’Апше не упоминается в числе жертв Зверя. Не исключаю, что эту ложь придумали специально, чтобы обелить графа. Если же молодой человек действительно встретил смерть именно так, я вижу как минимум три объяснения. Во-первых, молодой д’Апше мог втайне от отца уехать (или даже сбежать) из дома, а погибшим его объявили, чтобы скрыть данный факт и не раздувать скандал. Во-вторых, человек, способный одобрять безжалостное уничтожение крестьян, как это делал граф на протяжении трех лет, не погнушается и организовать убийство сына, если тот почему-то не оправдывает надежд, которые на него возлагались. В-третьих, от роковых случайностей не застрахован никто. Молодой человек мог стать жертвой Зверя по ошибке. Но графу д’Апше до такой степени необходимо было чудище, терроризирующее крестьян, что даже гибель сына не повлияла на принятое ранее решение.