Ирина Булгакова - Черный завет. Книга 2
Леон сидел на лавке, закутавшись в одеяло и прислушивался к разговору. Он еще не знал, чем ему грозил затянувшийся диалог. Судя по всему, ему был незнаком степной говор, поэтому он испуганно таращился на Роксану, ползающую у его ног.
А Роксана, невзирая на его недоуменный взгляд, залезла под лавку и достала спрятанный кинжал. Если кочевник дрогнет и отдаст ее Шанан-дэю, первый, кто войдет в клеть получит смертельный удар.
Даже если это будет Ханаан-дэй.
Оставаясь в тени, готовая к смерти — и чужой, и своей — девушка замерла у порога. Так, чтобы удобно было не бросать — всадить кинжал в грудь того, кто вряд ли успеет уклониться.
— Роксана, не надо, — на шепот Леона она не обернулась.
— …благодарю Шанан-дэя, — кочевник сжимал в руках саблю. Да так, что отобрать ее можно было только вместе с руками. — И прошу принять от меня раба.
Роксана нахмурилась. Занятая поисками, она еще не понимала, откуда дует ветер.
— Я уже сказал уважаемому Ханаан-дэю, что мне не нужен раб. Я нуждаюсь в рабыне. Именно в той, о которой шла речь, — и в голосе появились угрожающие ноты.
— Мне непонятна настойчивость уважаемого Шанан-дэя, — преувеличенно удивился кочевник. — Раб выносливей рабыни. Если у уважаемого есть нужда в рабочей силе, раб справится лучше. Такова будет моя благодарность.
— По закону я вправе выбирать…
— Это так, — подтвердил высокий степняк.
— И я сделал выбор — мне нужна рабыня.
— Уважаемый Шанан-дэй вправе выбирать. Я могу предложить в качестве благодарности свой меч, коня или раба. Но рабыня и так принадлежит Шанан-дэю. Как я и обещал, я верну ее через месяц. В чем же здесь благодарность? Вернуть вещь, по праву принадлежащую уважаемому Шанан-дэю? Та сделка состоялась, я уплатил за рабыню залог…
— Я верну залог, — Шанан-дэй сделал неосторожный шаг. И натолкнулся на враз изменившийся взгляд кочевника.
— Сделка состоялась и обратной силы не имеет, — тихо, но твердо сказал Ханаан-дэй. И Роксана с ужасом поняла, что мирного исхода у разговора не будет.
Так и случилось.
— Это так, — опять вмешался высокий степняк.
И это весомое "это так", да еще с той стороны, откуда не ожидалось, зажгло Шанан-дэя как свечу от тлеющих углей.
— Я вижу, что Ханаан-дэю не знакомо чувство благодарности…
Высокий степняк что-то прошипел, но Шанан-дэй его уже не слышал.
— Сейчас все попирают древние законы, но пока я жив, я все расставлю по своим местам. И если Ханаан-дэю не знакомо чувство простой благодарности — придется мне его научить. Пусть даже ценой собственной крови…
Шанан-дэй шагнул вперед. Кочевник остановил его угрожающим жестом.
— Достаточно, Шанан. Когда?
— Сегодня, — прошипел тот сквозь зубы. — Ближе к вечеру.
— Я буду.
— Куда ты денешься, — бросил напоследок Шанан-дэй и удалился, громко хлопнув дверью.
— Надеюсь, кнут для меня найдется, уважаемый Кафар-дэй?
— Мой возьмешь, — ответил тот и еще долго стоял посреди комнаты, сокрушенно качая головой.
Низкое небо, укрытое тучами, полнилось дождем. Степняки собрались у площади задолго до назначенного времени. Они толпились на близлежащих улочках, так, чтобы не мешать поединку. Кто-то прятал глаза, кто-то недовольно цокал языком, но каждый понимал — в живых после поединка суждено остаться лишь одному. Кровавый смертный бой, когда тот, кто не сможет подняться, должен быть засечен кнутом.
До тех пор, пока площадь оставалась пустой, Роксана надеялась на то, что поединок состоится без свидетелей. В этом случае, бой мог окончиться по желанию противников. Надежда истаяла без следа, стоило увидеть степняков.
Ханаан-дэй не подпускал ее к себе. Он заполучил кнут, как ему и было обещано. До самого вечера Роксана вздрагивала от щелчков кнута, доносившихся со двора, скрытого от посторонних глаз.
Кочевник перед поединком так и не зашел в дом. Не то, чтобы попрощаться — на столь широкий жест она и рассчитывать не могла — просто посмотреть ей в глаза.
Теперь девушка сидела у окна, до боли кусая губы. Леон дышал ей в затылок и отчего-то это казалось особенно неприятным. Она боялась сорваться, и накричать на него. Хотя умом понимала, что не в нем дело.
Противники появились на площади с противоположных сторон под звук собственных шагов. Тишину нарушал ветер, обдувающий полуголые тела. Шанан-дэю пошел на пользу кочевой образ жизни: с живота сошел жир, мышцы окрепли. Он был ниже Ханаан-дэя ростом. Однако то, что при бое на мечах было бы недостатком, теперь оборачивалось несомненным достоинством.
Целую жизнь противники смотрели друг на друга. Безвольными змеями свернулись у их ног кольца кнутов. Надежно спрятанные в пыли, чуть прибитой моросью, они выжидали. И также как змеи, в следующее мгновение ожили, чтобы впиться смертоносным жалом в беззащитное тело.
Щелчок кнута заставил Роксану содрогнуться. Стекло нисколько не приглушило звука. Наоборот, в комнате, хранящей настороженную тишину, он был подобен близкому раскату грома.
Шанан-дэй начал первым. Он пытался играть в благородство. Воздух дрогнул над головой пригнувшегося кочевника. Петля кнута с неизменным железным шариком еще летела в воздухе, когда тот нанес ответный удар. Медленно — медленно развернулись кольца кнутовища, чтобы мгновенно разрезать воздух там, где только что стоял Шанан-дэй. Отплевываясь от пыли, он успел подняться на одно колено. Кнут кочевника, подобно капризной деве поменял направление, но не задел Шанан-дэя — всего лишь заставил еще раз кубарем покатиться по земле, только в другую сторону. Поднялось облако пыли. Оттуда, перехлестывая друг друга понеслись петли кнута и развернулись, срезав верхушку с пыльного облака.
Высоко подпрыгнул Ханаан-дэй, пропуская понизу петлю, скользящую над землей. Резко взмахнул рукой и гибкой дугой разогнулось кнутовище, накрывая Шанан-дэя сверху.
Стремительный бросок в сторону спас Шанан-дэя лишь отчасти. Железный шарик достал его, оставив алую полосу на левом плече. Рана заставила его яростно вскрикнуть и ринуться в бой. Кротко взмахнув рукой, он отправил петлю в полет. Но с другой стороны уже разворачивалась навстречу черная лента. Они разошлись в последний момент и вернулись к хозяевам, послушно свернувшись у ног.
Оседала земля, потревоженная жгучими ударами. Змеилась по площади пыльная поземка, тотчас уносимая ветром прочь.
Шанан-дэй двинулся по кругу, сжимая в руке рукоять кнута. Противник повторил его движение, медленно уходя в сторону.
— Они засекут его, — тихо сказал Леон за спиной и Роксана сразу поняла, о ком он говорит.
— Он сам, кого хочешь, засечет, — сквозь зубы отозвалась она.
— Ты не понимаешь, Роксана. Даже если он останется в живых — в живых его не оставят.
— Ты бредишь, Леон. Иди, поспи.
— Роксана! Это смертельный поединок, на глазах у всех. Вполне может так получиться, что у этого маленького степняка есть родственники среди тех, кто собрался поглазеть на поединок. Ты-то не можешь не знать, что для степняков дело чести отомстить за брата, свата, друга… Кого еще там.
Роксана стремительно обернулась. От неожиданности парень отшатнулся.
— Я не знала, — упавшим голосом сказала она. — У нас в деревне смертельных поединков ни разу не было. Однажды двое степняков выясняли отношения. Только наедине. Кончилось все тем, что один другого привез на лошади. Живого.
— А я точно знаю. Я в Бритоле видел такой поединок. Вот там мне правила и объяснили.
— Да, — она тяжело вздохнула. — Они вполне могут до такого додуматься.
— Уже додумались, поверь мне. Весь род переведут — а обидчика накажут. Это тебе не бой на мечах, где все решает опыт и умение. Приемы приемами, а кнут — орудие слепое. В какую сторону петля развернется — и не угадаешь. Наш степняк давно бы этому маленькому шею и голыми руками свернул. Но кнут… Я пробовал несколько раз, так ничего и не понял… Чего они не поделили, не знаешь? Наш степняк такой осторожный всегда, и тут вдруг…
— Не знаю, — буркнула она.
Передышка закончилась.
Текла кровь по спине Шанан-дэя. Падали на землю капли, смешиваясь с пылью. Он не хотел рисковать. Хищный взгляд скользил по противнику, выискивая слабое место. Время тянулось вслед за его кнутом, волочившимся по земле. Уходили мгновенья — подобно железному шарику, отскакивающему от острых камней, уносились в небо.
Затаив дыхание, Роксана стояла у окна, прижимаясь горячей щекой к стеклу. Подумать только: то самое тело, которого сегодня ночью касались ее руки, ее губы, сейчас не более чем мишень для беспощадных шипов!
Шанан-дэй решился. Сухой треск заполнил площадь. Закрутилось смерчем кнутовище, с каждым разворотом захватывая большее пространство. Хлесткий удар влево — вправо не оставил Ханаан-дэю шансов. На том самом плече, где еще алел след, оставленный стрелой, сочилась кровью длинный глубокий порез. Тут же последовала целая серия стремительных ударов. Ханаан-дэй оказался к ней готов — бросил тело в сторону, предугадывая смертельный разворот петли. Он покатился по земле и повторяя его движение, потянулось за ним кнутовище.
