Валентин Егоров - Одиночество

Неоднократно демонстрировался штурмовик, выпускающий ракеты по резиденции, погибшие и раненые солдаты и гражданские люди, крупным планом давалось лицо Нелли с закрытыми глазами. Репортажи и сообщения завершались кадрами, прибытия и разворачивания десантного батальона, который прибыл на современных транспортных средствах и был вооружен оружием последней модели, а также текстовыми сообщениями о том, что в этой связи Регент Империи сегодня поздно вечером выступит по галовидению с последней информацией по этому вопросу.

Как только последний репортаж прошел в эфир, телевизионная аппаратура была собрана и загружена в гравитоплан для возвращения в столицу, а моя группа на истребителе, на борту которого находилось тело Нелли, уже летела в Саану. Позвонил Инео, министр обороны Империи, и проинформировал, что в связи с последними событиями в отдельных районах Империи и, в частности, в столице Империи введено военное положение, ограничено передвижение гражданских лиц и ведется патрулирование городских кварталов.

Я попросил Инео связать с генералом Романовым, чтобы он своими дивизиями и корпусами блокировал бы часть гарнизонов Внутренних Войск Министерством внутренних дел Империи. После разговора с Инео связался с генералом Снегом и поинтересовался, что он думает в связи с произошедшими событиями, на что получил удивительно интересный ответ. Специальные части имперской Службы Безопасности блокировали один полк штурмовой авиации, находящийся в подчинении МВД Империи и произвели аресты командного состава. В результате проведения дополнительных расследований выяснилось, что четыре офицера этого полка дезертировали, сейчас ведется их розыск. Более детальную информацию Снег обещал лично представить по моему появлению во дворце.

Связался с генералом Романовым и приказал ему, немедленно приступить к выполнению операции "Вывод". Лицо Романова налилось кровью, он поднялся на ноги и, приложив правую руку к груди, с придыханием заявил, что его армейская группа войск готова к исполнению приказа Регента Империи и, в соответствии с предварительным планом, через два час пересечет государственную границу.

Только я завершил разговор с Романовым, как на экране терминала связи появилось заплаканное лицо Анастасии, которая снова оказалась в так ненавистном ей черном мундире лейтенанта. На заднем плане маячил адъютант Сашка. Анастасия сказала, что со мной хочет переговорить генерал Мольт. Через секунду я уже общался по разговорнику с Мольтом, который выразил мне глубокое соболезнование в связи с гибелью Нелли и сказал, что столица сошла с ума. Люди вышли на улицы, чтобы выразить свой личный гнев поведением врагов Империи и личных врагов Регента.

Поэтому он, как мой заместитель принял решение о вводе в столицу военных подразделений для наведения общественного порядка и прекращения уличных погромов. Генерал находился в приподнятом настроении и был решительно настроен на применение самых жестких мер по прекращению уличных бесчинств. Я поддержал решение Мольта и сказал, что через двадцать минут уже будем во дворце.

И в этот момент на экране терминала появилось лицо Катрин Наливайко, министра внутренних дел Империи. Мы договорились о том, что она срочно прибудет во дворец и лично доложит о положении дел в Империи.

Как только истребитель приземлился, Сашка схватил меня и потащил внутрь дворца, оставив Герцега и встречавшую нас Анастасию заниматься останками Нелли. Мы уже почти бежали по дворцовому коридору, а мне все слышалось, как завопила, заплакала Анастасия при виде того, что осталось от моей наложницы. Приемная была битком забита людьми в гражданской и военной форме. При нашем появлении мгновенно замокли разговоры, люди поднялись на ноги и мрачным молчанием поприветствовали меня. В дверях кабинета появился мой заместитель по регентству бригадный генерал Мольт и рукой стал махать мне, чтобы я быстрее проходил в кабинет.

— Где указ? — Бросил я через плечо Сашке.

Тот начал было чесать затылок, видимо, сразу не сообразил, о чем идет речь, потом подбежал к столу Анастасии, открыл ящик стола и достал оттуда синюю папку. С синей папкой в руках я вошел в кабинет к Мольту, обнял его за плечи и поцеловал в макушку, так как генерал ростом был не очень высок, его голова была на уровне моих плеч. Глаза генерала увлажнились и он начал что-то мне говорить о том, как приятно встретить приятного человека, но я заткнул ему горло синей папкой, которую передал ему в руки. Старик машинально раскрыл ее и вытащил оттуда заполненный и подписанный регентский указ. Прочитав текст, мой генерал покраснел, словно рак в кипятке, и завопил на весь кабинет:

— Какой такой генералиссимус? Какой такой главнокомандующий имперскими вооруженными силами?

Глава 10

— "Это варварское нападение вооруженных сил демократической республики Калции на безоружных граждан Империи явилось актом открытого произвола со стороны ее гражданского и военного руководства. Штурмовая авиация Калции, пользуясь северной непогодой, проникла в глубину нашей территории и подвергла штурмовке имперскую резиденцию, где я в этот момент вместе с семьей занимался рыбьей ловлей. В результате ничем не оправданного нападения мне случайно удалось избежать гибели, но погибла моя невеста, урожденная баронесса Штайнльгальдт. Враг просчитался, он надеялся одним ударом избавиться от руководства Империи и, воспользовавшись неразберихой в руководстве Империи, расчленить ее на отдельные провинции и захватить отдельные территории. Но этого не случилось и никогда не случится, я приказал генералиссимусу Мольту из элитных частей Вооруженных Сил Империи создать ударно-штурмовой кулак и обрушить его на Демократическую Республику Кальцию, чтобы покарать наглость агрессора. Как только что сообщил мне генералиссимус, час назад наши войска без сопротивления со стороны противника пересекли государственную границу, и вышли на территорию республики, которая совершила этот акт вандализма и позора. Справедливость восторжествует, победа будет за нами!".

Я так внимательно наблюдал за своим появлением на галоэкране и выступлением по имперскому государственному и частному галовидению, что не обращал внимания на тех людей, которые сейчас находились в одном со мной помещении. Я очень боялся произвести негативное впечатление на имперский народ неправильным произношением того или иного слова или фразы из своего обращения к народу Империи. Не по своей воле я оказался в Империи, хитал, имперский язык, был моим неродным языком, который я знал, но в совершенстве, поэтому я очень боялся неправильным произношением того или иного слова превратиться в народное посмешище! Но, похоже, обращение Регента Империи получилось именно таким, как требовалось.