Евгений Велтистов - Ноктюрн пустоты

– Как ты назвал это оружие? - спросил Аллен.

– Оружие Зевса.

– Название годится! (Я чувствовал, что друг улыбается.) Ты всегда был фантазер, Джон.

– Это не мое название, Вилли. Это название авторов операции. Как видишь, они литературно подкованы. Что будем делать?

Он кашлянул, словно выступал у доски, и я весь напрягся: снова находился в классе, вслушивался, как и все ребята, в каждое умное слово Вилли, когда он отвечал на уроке домашнее задание.

– Надо объяснять людям. Прямо и честно. Слышишь меня, Джонни? - Он искал меня взглядом сквозь толщу пространства - времени и видел такого же мальчишку, как и он сам.

– Да, слышу, Вилли! - крикнул я с облегчением, как, бывало, в детстве.

– Честно и прямо, - педантично продолжал он, - предупредить людей о том, что так называемое оружие Зевса является началом вселенского конца. Слышишь? - позвал он. Я кивнул, и он уловил мой знак. - Что любое - ракетное, ядерное, самое сверхсовременное оружие, - продолжал он суховатым тоном, - выглядит рядом с ним каменным топором… Уже сейчас оно постепенно уничтожает планету!..

Я снова вернулся в наш класс, поднял руку:

– Ты уверен, что сумеешь все объяснить и доказать?

– Да, Бари, да! - Тон разговора стал слишком серьезным, раз Аллен пренебрег конспирацией.

– Ты забыл… - начал было я.

– Нет, не забыл! - оборвал Аллен. - Они все прекрасно слышат!.. Электронное ухо Пентагона работает круглосуточно. Предлагаю тебе, - закричал он, - заказать мой код банка. - Он тяжело дышал. - Пока они ищут, ты получишь все данные… Учти, времени мало…

– Аллен, будь другом! - произнес я пароль нашей юности. - Обожди, отдохни несколько минут…

– Давай! - Он понял, что я уже действую.

Первым делом набрал код Аллена в банке информации, и через несколько секунд на телеэкране засветились таблицы и фотографии, на стол посыпались листы фотокопий. Значит, я опередил службу безопасности минут на десять - пятнадцать. Пока они разберутся в моих отношениях с Алленом, отыщут в электронной памяти наши прежние разговоры, сообразят, что к чему, и отнесут свои сводки начальству, я успею сделать все оставшиеся в своей жизни дела.

Я уже звонил по телефону. Сначала - Боби: о лечебнице для Эдди.

– Извините, срочное дело. Как моя просьба? Удалось найти?

Боби сразу понял меня, перешел на телеграфно-условный язык.

– Нашел. Когда начать операцию?

– Я позвоню еще. Спасибо.

Главный редактор новостей Фи-Би-Си Квингер, знавший меня немало лет, встретил предложение с интересом. Я обещал сенсационное сообщение, синхронный репортаж из студии и космоса, но требовал вечернее время, когда у экранов собирается самая представительная аудитория. Я знал, что каждая минута вечерних выпусков спланирована до секунды, что Квингер лихорадочно просматривает листы программ, соображая, чем бы пожертвовать для Бари.

– Такого репортажа у тебя больше не будет! - сказал я.

И Квингер сдался.

– Хорошо. В восемнадцать ноль одну. Программу ведет Райт.

– О'кей! Сейчас согласую с партнером. - И закричал в передатчик Аллену: - Ты можешь в восемнадцать ноль одну по нью-йоркскому времени?

– Я выхожу на связь в восемнадцать ноль семь! - крикнул в ответ друг.

– Как-нибудь продержусь шесть минут без тебя. Готовься! Сценарий согласуем позже.

С главным редактором договорился, что он срочно закажет мои пленки из архива, распорядится подобрать кое-какие материалы, выделит монтажную. До репортажа оставалось около шести часов. Ничего. Успею. И не в такой запарке бывал…

Зашел к Эдди. Положил ладонь на холодный лоб, сказал, что ненадолго уезжаю. Он отвечал, как обычно, взмахом длинных ресниц - сил на слова не хватало. Ресницы сомкнулись: да, он понял.

Предупредил врача о переводе Эдди в другую клинику. Тот ответил: "Возможно, через неделю. Я изучу ваше предложение". Тон его был официальный, взгляд ничего не выражал. Чудак, неужели он думает, что мне не хватает средств на его услуги? Я чрезвычайно благодарен всем докторам этого госпиталя за Эдди, но сейчас не до объяснений.

Теперь - в Нью-Йорк.

Пачка документов Аллена - в кофре вместе с камерой. Кофр привычно-дружески жмет плечо. Такси мчит на аэродром.

Я в очереди на самолет Чикаго - Нью-Йорк.

Два часа полета.

Снова такси. Оно везет меня к Рокфеллер-центру, где среди других вывесок висят знакомые буквы: "Фи-Би-Си".

Лифт задержался: какой-то толстяк никак не может вылезти из-за груды чемоданов. Два негра в белых перчатках чопорно берут чемоданы за ручки и кладут на тележку, а он все лезет вперед и пыхтит, не замечая, что я его снимаю, - прекрасное начало моего последнего репортажа.

Итак, о чем будет он? Пока монтажница выбирает лучшие кадры, я сижу и думаю об этой странной затее, называемой оружием Зевса, и никак не могу понять, кому все это понадобилось. Те, кто убиты, - убиты, раненые - стонут по ночам, живые - пока живут. Но неужели надо сделать так, чтоб на Земле не осталось никого: ни одноглазого забавного старичка Джино, который обязательно должен дожить до старости и рассказать детям историю своей жизни; ни Эдди, которого необходимо вылечить и вновь посадить в автомобиль, чтоб показать, как красив и интересен мир; ни одного из туарегов, который вспомнит, как они работали в цветущем саду на месте бывшей пустыни; ни, наконец, самого автора климатической войны, который в школьном классе, где учится его внук, вдруг признается, как он в молодости был причастен к страшному оружию, но потом сам, своими руками разобрал его на составные винтики - пусть, мол, живут другие!..

Меня вызвал Аллен.

– Что, дружище? - спросил я. - Ты готовишься? Осталось полтора часа.

– Ты взял мои материалы? - Голос друга был строг; я понял: что-то случилось.

– Взял.

– Положение осложнилось, Бари, - сказал Аллен, и в его голосе я уловил непривычные нотки пессимизма. - Космическое управление предложило мне законсервировать станцию, опуститься вниз.

– Что это значит? - спросил я, не представляя своего друга в земных условиях.

– Это значит, что за мной посылают космолет, я должен консервировать станцию, а на все остальное наплевать, - жестко пояснил Аллен.

– Вилли… - сказал я растерянно и замолчал.

Молчал я долго, понимая, что все сорвалось.

Молчал и Аллен.

– Эй, Жолио! - вдруг раздался сквозь космический треск передатчика его живой голос. - Ты где сейчас?

– Где? - Я оглянулся, ощупал глазами тесное пространство помещения. И крикнул с вызовом другу: - Я здесь, Вилленок. На Земле, в Рокфеллер-центре! В Фи-Би-Си. Монтажная номер одиннадцать ноль два! Монтирую пленки для выступления в программе новостей в восемнадцать ноль одну! Как мы и договорились!