Евгений Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!

– Он – гончий пес! – подвел итоги Альбо, сказав примерно то же, что я талдычил эльфам еще в конторе. Ути-пути песик с клыками шире моей ладони. – Он не остановится, пока нас не настигнет. Да поразит небесная кара того, кто предал наш Альянс!

– В самую точку смысла! – вскричал Скареди. Вот же интеллектуал.

Альянс. Вот оно что! Я предполагал нечто подобное. Ненавижу дела, от которых пахнет политикой, но на сей раз мне, по всему, не отмазаться.

Значит, все они – представители Альянса. М-да…

– Ясно. За вами увязался всего один смертоносец?

Виджи вздрогнула.

– Другие… ушли по ложным следам. Нам удалось… обмануть.

Вот как? Почему мне слышится в твоем тоне неуверенность, добрая фея? Где ты недоговариваешь, где – темнишь, где – говоришь неправду?

– Мы нанесли им сладкого! – заявил принц с неожиданным пафосом. – О да! Нанесли сладкого, и они поехали на! А мы поехали в! Но тут тоже намазано! Гадость, к чему ни прикоснешься! Висцеральное насилие!

– Сбавь тон, или я нанесу тебе горького, – процедил я. Достал, честное слово. Если он будет продолжать в таком духе весь поход, я не выдержу – свяжу петельку, и подвешу принца на веточке.

– Бог-ужасный, я просто…

Я поднял палец: заткнись, мол, горе. Он внял и заткнулся.

– Основная часть погони пущена по ложному следу, верно, добрая фея?

Она опустила глаза.

– Верно, Фатик…

Я окинул быстрым взглядом всю гоп-компанию. Молчат. Смотрят. Четыре человека и гномша – смотрят в упор, спокойно, с легким изумлением: варвар показал коготки, ага. Принц глядит букой – играет в оскорбленную невинность. А Виджи… Острый кончик уха предательски алеет сквозь локоны. Гритт!

– Виджи! Добрая фея! Взгляните на меня!

Она подняла голову. Огромные глазища. Серые. Податливый взгляд…

– Вы говорите мне правду, добрая фея?

– Бог-ужасный! – вякнул принц голосом, похожим на визг пилы, застрявшей в дереве. – Минтрилл ди крентенел…

Я перегнулся через стол и легко пихнул его в грудь кулаком, готовясь приложить другой рукой, если он вздумает буйствовать.

– Тебя – не спрашивают! Рот – на замок! Виджи! Вы – лжете?

Яханный фонарь, надо было видеть, как мгновенно затвердел ее взгляд! До реплики принца и моих глупых слов о лжи у меня был шанс ее расколоть, но теперь… Острое ухо пробилось сквозь локоны: кончик был бледным, настроенным на серьезный разговор… несгибаемым.

– Эльфы никогда не лгут, Фатик Джарси. Запомните это раз и навсегда.

Небеса!

Я опустил кулаки на стол. Скрипнула столешница.

Виджи смотрела прямо мне в глаза – с вызовом.

Все, закрылась, я ничего не смогу больше сделать.

Проиграл.

Я сделал медленный вдох.

– Хорошо. Другие смертоносцы… помимо Сколдинга Фрея, могут напасть на наш след?

– Не исключено. Но Фрей опередил их… намного. Он не станет делиться добычей.

– Великая Торба, что, ставки так высоки?

– Да.

Я снова вздохнул.

– И я вам нужен.

– Да.

– Я очень вам нужен?

– Да. Вы очень нужны нам, Фатик Джарси.

Тут бы я мог сказать: коли так нужен, так выходи за меня, ушастая, потому что ты нужна мне не меньше.

Но вместо этого я сказал:

– Хорошо. Я нужен вам в качестве проводника, так?

Кивок. Теперь все они смотрели на меня, как на неведому зверушку. Гритт, мне захотелось сплясать голым на столе, лишь бы взгляды поменялись.

"Тебя дурят, Фатик, дурят!" – уже не кричал, орал внутренний голос.

– Куда нужно топать?

– Сначала дайте слово, что обязательно отправитесь с нами, – твердо сказала эльфийка.

Я чуть не взвыл. Опять старая песня! К горлу подкатила ярость. Сейчас я кого-нибудь точно придушу. Потом в взглянул в серые глаза эльфийки (они были бездонные, если вы помните), утонул в них окончательно, вспомнил о том, как она спасла мою жизнь, и, плюнув на благоразумие, произнес:

– Даю слово.

– Это Облачный Храм в Дольмире, – сказала Виджи тихо.

Я присел на стул, поскольку у меня отнялись ноги.

23

Та-а-ак…

Значит, вот для чего я им нужен. Значит, вот что они затеяли. Значит, вот зачем они так упорно обрабатывали меня в Хараште. Значит, вот почему эльфийка прикрывала меня своим телом!

А я-то, дурак, возмечтал про аллин тир аммен.

Олник, мерзавец, ты накаркал, зараза!

Сдерживая ругательства, я протянул руку к бутылке вина, но вспомнил про свой обет не прикасаться к спиртному. И тут засада. На небесах, явно, звезды моего гороскопа выстроились в форме задницы, виселицы или гнилого покойника, короче, такой фигуры, что обещает процветание и великий успех в любом деле.

Или сегодня просто не мой день?

– Налейте чаю, – голосом старого ревматика попросил я.

Виджи передала мне чашку.

Я отхлебнул, собираясь с мыслями. Окинул медленным взглядом лица честной компании. Рубленое из светлого камня лицо Скареди, пухлое и щекастое – Альбо, худое, с торчащими скулами – Монго (у парня был скорбный взгляд, думаю, он до сих пор не мог придти в себя от серной вони), решительно и широкое – Крессинды, округлое, с пухлыми губами – Имоен. Только сейчас мне бросились в глаза ее низковатые густые брови, которые не мешало бы проредить. О-о, Гритт, как же в меня въелась Харашта с ее модой! Вон, у Крессинды вообще брови как два сросшихся вороньих крыла, и ничего. Впрочем, не думаю, что я способен воспринять гномшу как женщину, гм, гм… Пожалуй, подцепи она бороду, я легко принял бы ее за мужчину. Чтобы знать толк в гномьей красоте, нужно быть гномом. Или сумасшедшим. Или сумасшедшим гномом. Или сумасшедшим, который считает себя гномом. Как-то так.

Эльфы сидели неподвижно. Добрая фея опустила взгляд. Вот уж ей не нужно выщипывать брови, они тонкие, золотистые, волосок к волоску.

Гритт, куда-то не туда меня повело… Впрочем, нет, туда. Я не шибкий физиогномист, но на своем веку я повидал много народу, включая тех, кого водил по городам и весям. За десять лет такой работы я научился отличать черное от белого, а многочисленные оттенки серого распределять по нужным полочкам с бирками: "ни то, ни се", "слабак и баба", "ближе к говнюку", "мерзавец-малютка", "урод не совсем конченый", "практически быдло", "жестокий хищник", "клыкастый эгоист", "деятельный дурак" и так далее.

Так вот, вглядываясь в лица сидящих за столом, я кое-что понял.

Праведники.

Праведники, черт их дери! Все они были праведниками. Не теми психованными молельщиками, что пробивают дырки в полу собственным лбом, а нормальными, земными, которые едят, спят, дышат, могут перепить и даже сходить налево, но при этом остаются людьми. Ну и гномами, конечно. И эльфами.