Кирилл Клеванский - Колдун. Путешествие на восток

— Мия, давай-ка мы тебе глаза завяжем.

Девушка поперхнулась на полу слове и посмотрела на меня как на идиота, ну или на человека у которого чердак уже давно переехал в подвал.

— Ч-чего?

— Говорю — глаза завяжем, — с этими словами я протянул заранее подготовленную повязку. — Обещаю, так будет куда как зрелищнее.

Девушка скептически посмотрела на кусок черной ткани, но все же приняла и старательно обвязала чуть пониже лба. Для наглядности я помахал у неё перед лицом руками, потом потерев подбородок показал весьма неприличный жесть. Ноль реакции. Значит дело выгорит. Дернув вожжи я цокнул языком и отправил кобылку быстрым шагом. И тут лес буквально расступился перед нами. Он закончился как заканчивается крепостная стена, ощущение было что мы едем лишь под каменным сводом воротной арки. Свет ударил по глазам с такой нестерпимой яростью, что я невольно зажмурился и скривился. Оглядевшись, я решил, что еще не время и пустил лошадь дальше. Все ближе и ближе мы подбирались к цели, лес уже остался далеко позади. А за пол часа езды в абсолютной темноте и тишине, нарушаемой лишь скрипом рессор, фырканьем лошади и моим дыханием, Мия не проронила ни слова. Вскоре мы оказались будто на специально созданной платформе, так как отсюда открывался просто не вероятный вид на долину, до боли похожую на ту, которую мы оставили позади. За одним лишь исключением эти холмы олицетворяли собой жизнь в её самом прекрасном и чистом виде.

— Можешь снять повязку.

Девушка тот час же стянула ткань с лица. И так и осталась сидеть с широко распахнутыми глазами. Мы будто оказались на скале, а под нами простерлось целое море. Но было оно не синее, не голубое и не зеленое. Оно буквально взрывалось всевозможными красками. Невероятное количество оттенков и тонов нашли свое воплощение в бесчисленном множестве все возможных цветов. Цветы были повсюду, куда не посмотри, и ветер бежал среди них, создавая неповторимую иллюзию чего-то крайне волшебного. Иллюзию сказки, которую на ночь мама рассказывает мирно сопящему ребенку. Среди этого великолепия живо представлялись весело смеющиеся девушки-красавицы, или танцующие эльфы. Не те остроухие и длинноухие, которых я видел на Ангадоре, а те самые эльфы. Которые поют, словно лишь недавно лишились ангельских крыльев, которые красива, как сошедшие с полотна гениального художника нимфы, и которые счастливы как истинные дети природы. Здесь чудился нескончаемый праздник, слышалось журчание вина, обязательного красного, с легким, чуть сладковатым послевкусием. Вина, которое подают лишь в лучших тавернах Рагоса, или во дворцах высокородных. А ветер, он буквально разливал немыслимый, дурманящий аромат, неподдающийся описанию, но в тое же время прекрасный, словно изделие безумного и оттого непревзойденного парфюмера. И несмотря на разгар знойного лета, здесь в Цветущих Холмах, на всегда застыла весна. И даже зимой, когда все вокруг покроется снегом, эти холмы все так же будут радовать взгляд морем цветов.

— Но как это возможно?

Мия смогла заговорить, лишь когда мы спустились вниз и теперь мерно катились по дороге. По обочине же все так же колыхались все возможные представители флоры. Поддавшись мимолетному желанию, я наклонился и сорвал целый букет. На земле бы за такой продавец содрал немыслимую ценю, а здесь мне понадобилась лишь ловкость и сила рук. Девушка немного зарделась, но приняла сей акт вандализма и даже зарылась в него лицом.

— Никто не знает, — ну не говорить же ей что здесь явный разлом тектонических плит, жуткий магический фон и горячие подводные течении, чудом не выходящие на поверхность в виде источников. В общем, вереница совпадений, привела к такой вот аномалии. — Но есть одна легенда…

Глаза дочери визиря тут же загорелись предвкушением. То же мне, Лейла "ист эдишн". Девушка подобрала юбки сарафана, и уселась буквально вплотную ко мне.

— Расскажи.

Вздохнув, я вытащил травинку и убрал её за ухо. Поправив козырек шляпы я набрал в грудь побольше воздуха.

— Итак, когда-то давно, никто уже и не помнит когда. Жил был парнишка по имени Джон, хотя все его называли просто Джо. И был этот человечек явно не в своем уме, так как когда ему стукнул шестнадцать, он решил что пора уже влюбляться, ну и поскольку на их хуторке не было лиц женского пола достойных столь прекрасного юноши, то Джо влюбился в дочь не кого-нибудь а богини любви — то бишь в одну из многочисленных звезд на вечернем небосклоне. И так получилось что жил он где-то на западе, так далеко, что туда ни одна птица не долетит. А звезда была на восточном небосклоне. И вот мальчик собрал свои пожитки, и отправился далеко на восток, за любовью так сказать. Он шел и ехал, плыл и полз, воевал, сидел в тюрьмах, даже милостыню просил. Но каждую ночь все приближался к мифической цели. А когда он добрался до места, где звезду было видно лучше всего, то был уже так стар, что даже великие летописцы не сочли бы его года. Обессилев, старик упал и последнее что он увидел, это яркую звезду, в которую он был влюблен. Старик умер, а дочь богини, не в силах больше видеть мучения любимого, сорвалась с небосклона и упала сюда. Обернувшись прекраснейшей из женщин она прошла дорогой по который мы сейчас едем к мертвому старцу, и где бы она не ступила, вокруг расцветали прекраснейшие из цветов. Когда же она дошла до старца, то подняла его на руки, словно он был легче воздуха, и они ушли.

— Но куда?

Я хмыкнул, вечер уже вступал в свои права. Закат давно отгорел на западе, и время для истории было подобрано идеально.

— Вон туда, — ответил я и поднял палец.

И мы оба закинули голову пока к еще не черному небу. И там, в вышине, сияли две яркие звезды и были они так близко друг к другу, что казалось будто это одна.

— Но как же так, — произнесла Лиамия. — Прошлой ночью их не было видно.

— Такие дела, — развел я руками. — Эти звезды — Любовники, их можно увидеть только из этих земель. И любой знающий человек, сразу скажет тебе что здесь пролегает граница между Западом и Востоком. Можешь радоваться, мы уже почти проделали половину пути.

Некоторое время мы ехали молча, а Мия, прижимая к груди букет, неотрывно смотрела на две звезды. Я какое-то время тоже ими любовался. Добряк, зараза, если бы он был жив, я был бы должен ему серебруху. Да где это видано, чтобы какие-то звезды можно было увидеть в строго определенном месте. Сумасшедший мир. Хотя чего я тут мучаюсь — здесь вон есть земля, где острова в небе парят, словно ловко запущенный воздушный змей. И пусть в неё мало кто верит и мало кто про неё знает, но я нутром чую что мне позарез туда надо. Это какое-то потустороннее, дикое знание, вселяет в меня уверенность в завтрашний день. Пусть и призрачная, но цель, ведет меня лучше любой путеводной звезды. Хоть с каждым днем, я буквально ощущаю как утекает время, оно струиться как песок из разбитых часов, неумолимо, неуклонно, ведя меня к какой-то черте, итогу пребывания на Ангадоре. Порой я даже слышу это тихой, томное "Тик-Так", будто какой-то злобный демон поселился у меня в голове и стал вести отсчет. И я не знаю что произойдет, когда часы встанут и прозвучит бой их курантов, но мне кажется в этом есть смысл. Именно в этом отсчете, в парящих островах и в моих вопросах о магии и собственной техники, кроется некая потаенная суть, ответ на самый важный вопрос — как я оказ…