Точка Бифуркации XIII - Дейлор Смит
Именно тогда, в этой почти медитативной пустоте, я в какой-то момент совершенно неожиданно для себя вдруг испытал принципиально новые и непривычные ощущения. Во-первых, странное, сбивающее с толку чувство полёта. Я будто бы оторвался от своего тела и завис в темноте над ним — лёгкий, невесомый, абсолютно чужой привычной плотности мира. Мне казалось, что тела больше не было — ни тяжести, ни усталости, ни боли в конечностях. Ни воды, ни звёздного неба, ни солнечного света… ничего. Только темнота. Кромешная, слегка густая и абсолютно бездонная. В ней ничего нельзя было разглядеть, кроме слабого, почти фантомного свечения — как будто это я сам светился изнутри, слабым, мерцающим холодным огнём.
Запахов тоже не было. Как и любых иных физических ощущений. Даже само время казалось остановившимся. Состояние было таким, будто я находился вне всего — вне пространства, вне времени, вне собственного восприятия. Единственное, что мне осталось доступным — это далёкий неопознаваемый звук, практически на границе слышимости. И больше ничего.
И вот тогда, когда мой разум начал беспорядочно метаться по этому странному пугающему пространству истинной пустоты — накатила волна. Не воды, нет. Волна страха. Тихая и всепоглощающая.
Подействовала она крайне отрезвляющим образом — меня просто «выбило» из этого места. Резко. Я будто вынырнул, с громким, захлёбывающимся вдохом. Грудь сдавило, веки открылись враз — и солнечный свет полоснул по глазам, болезненно и ярко. Я закашлялся, судорожно хватая воздух ртом и рефлекторно занимая сидячее положение.
— С-с-с-сука… сука-сука-сука-сука! — гневно выпалил я, одновременно пытаясь прийти в себя и осмотреться вокруг. Мокрые волосы прилипли к лицу, тело немного подрагивало, но я был жив. Что, вроде как, больше хорошо, чем плохо.
Испортила всё обрамлённая солнечным светом ухмыляющаяся рожа Самаэля, зависшая в нескольких метрах надо мной. Глаза демона горели теми же насмешливыми огнями, которые я уже видел тысячу раз. Он будто наслаждался происходящим моментом, словно провёл последние дни, мечтая об этой секунде.
— Тебя как будто только что высрали, — с видом эксперта сообщил архидемон, склонившись чуть ближе и разглядывая меня с нескрываемым удовольствием. — И запах похожий.
— Я всё понял, Самаэль, никакой ты не демон. Ты тролль, — выдавил я, из-под бровей оглядев черты его скалящейся рожи. — Точнее, сын козла и тролля, — поглядывая на его рога, попытался не особо удачно сострить я.
Следующим моим действием стало то, что я, недолго думая, выпустил в надоевшую морду гиганта рой светлячков и тут же ушёл в перекат. И вовремя — в то место, где секунду назад находился мой живот, тяжело, с глухим звуком, опустилась когтистая лапа.
Песок и мелкие камешки разлетелись в разные стороны. Атаковать в ответ я не стал — несмотря на всё желание оппонента, драться с ним сейчас я был не намерен, да и меч мой остался внизу у кромки берега, если этот урод его никуда не утащил за прошедшее время.
Бегло оглядевшись по сторонам, я без труда узнал до боли знакомый пляж, по которому, на удивление, даже успел немного соскучиться. Мелкий белёсый песок упруго пружинил под ногами, цеплялся за ступни и щиколотки, и в ярком свете солнца казался почти золотым. Воздух здесь всегда был особенным — пахнущий морской солью, нагретыми камнями и чем-то едва уловимо сладковатым. Хотя эти возвышенные мысли быстро прошли — слишком уж свежо было в памяти, сколько моей крови впитала в себя эта песчаная гладь.
Не тратя времени, я мигом сорвался в сторону воды и, рысью добежав до линии прибоя, с разбега влетел в прохладную толщу, которая встретила меня обволакивающей прохладой. С шумом погрузившись в воду по грудь, я резко развернулся, отфыркиваясь и заливаясь хохотом — будто школьник, сбежавший от одноклассника во время игры в «догонялки».
С улыбкой обнаружил, что демон, как я и рассчитывал, не последовал за мной. Он остался на берегу, тяжёлый силуэт его чернеющей фигуры молчаливо застыл на фоне прибрежной линии.
Не удержавшись, я поднял руку и демонстративно показал рогатому средний палец — жест детский, но чертовски облегчавший внутреннее напряжение — и, не дожидаясь ответа, с громким всплеском ушёл под воду. Прохлада вновь окутала тело, но в ней была своя отрезвляющая прелесть — застывшие в напряжении мысли начали расплываться, уступая место лишь одной цели. Я выплыл на поверхность, перевёл дыхание, и затем, не теряя решимости, двинул вперёд.
Идея, захватившая меня, едва я очнулся, просто не оставила мне шансов на сомнения. Всё внутри пульсировало одним громким словом: надо. Отплыв на безопасное расстояние, где дно давно перестало чувствоваться под ногами, я перевернулся на спину и наконец успокоил дыхание. Взгляд приклеился к высокому небу, с тонкими, вытянутыми в нити облаками, что неспешно ползли в одном лишь им ведомом направлении.
Поначалу расслабиться не удавалось. Мысли клубком вертелись в голове, цепляясь друг за друга. Меня кидало от воспоминаний к образам, от тревоги к пустоте. Казалось, словно сердце работает с перебоями, как будто само не знает, должно ли оно бояться или надеяться.
Ещё полчаса болтался по морю в попытке отключиться от окружающей реальности и отдаться воде. Но в конце концов, я всё же вновь «вырубился» — если так можно было назвать то, что произошло.
В какой-то момент я вновь ощутил, как тело отпустило мой дух. Оно растворилось, перестало быть. Я словно бы вышел из него и завис — нет, не в пространстве, а над ним. Выше плоти, выше ощущения времени. Легкий, почти невесомый. Словно… тень, облако, дыхание.
И вновь — никаких линий горизонта, никакой воды или голубого неба над головой. Но на этот раз я уже не боялся. Напротив, абсолютно не различая окружающего пространства, радостно рванулся вперёд, бесшумным облаком преодолевая пространство. Я знал, что двигаюсь. Я знал, что лечу вперёд. Я чувствовал в себе импульс — без ног, без крыльев, но с ясным осознанием.
Почему «облако»? Наверное, в данном случае это была наиболее уместная метафора. Я не ощущал массы, но был. Я не чувствовал сопротивления, но двигался. Я не слышал себя, но понимал, что существую. Возможно, так чувствуют себя души в промежуточном мире — освобождённые от формы, от притяжения, от воли других.
Бесконечные метания в
