Хозяйка чайной (СИ) - Наталья Александровна Буланова
Я теперь снова не могу дышать, глядя на жидкость в бутылках. Только в этот раз я точно знаю, что там не вода.
Я доигралась. Не надо было рисковать. Не нужно было слушать Трея.
Прожила бы эти дни и вернулась домой.
— Ну что, готова заплатить цену за то, чтобы здесь остаться? — спрашивает куратор.
Он откручивает крышку, а я вжимаюсь в стену. Ищу глазами дверь, но не могу ее найти — она словно исчезла.
И как с ним бороться? Как выиграть?
Куратор бросает крышку на пол, и она катится к моим ногам. Я боюсь даже ее и отхожу с пути.
— Не надо. Прошу вас.
— Что такое? Не уверена, что твой мужчина останется с тобой после такого? — спрашивает куратор, болтая жидкостью.
Я смотрю на Трея.
Какие бы замечательные отношения у нас не были, вряд ли он сможет жить с уродкой. А еще… Я просто до болезненной ломки не хочу проходить через это снова.
Неожиданно куратор предлагает:
— Могу плеснуть на него. Тогда останешься. Как тебе?
— Нет! — я отвечаю без раздумий.
Для меня не существует такого варианта.
— Может, запустим время для него и спросим?
Я очень боюсь, что Трей согласится, поэтому загораживаю его собой.
— Не надо.
— Почему? Шрамы украшают мужчину. Правда, я попаду еще и в глаза.
— Нет! — Я раскидываю руки в сторону.
— Что? Уже готова и на себя принять?
Я зажмуриваюсь, хотя знаю, что это не спасет.
— Если стоит выбор, на него или на меня, то да! — почти кричу я от нервов.
Этот куратор слишком силен. Он появляется и исчезает, когда хочет. Он управляет временем.
Я могу попытаться отобрать бутылку, но уверена, что если ему нужно будет сделать что-то со мной, он найдет эту возможность. Я не спасусь.
— Есть еще один выбор, — слышу я слова куратора.
Он делает паузу, и я открываю один глаз. Он стоит в трех шагах от меня, крутит бутылку в руках, хитро поглядывая на нас.
— К-какой?
— Я покажу Трею тебя в другой жизни и спрошу, готов ли он быть с тобой там. Ты там, правда, будешь в инвалидной коляске. Лицо прежнее, с уродством. И возрастом его старше на два десятка лет. Как думаешь, что он скажет?
Я живо представляю эту картину и понимаю, что он ужаснется. Одно дело слушать рассказ о моей прошлой жизни и смотреть в глаза красотки, а другое — на ту меня. Да еще с новыми вводными.
Боги, инвалидное кресло! За что мне такое?
— Почему вы так ко мне жестоки?
— Я? Да это же шанс на счастье? Ты же каждый новый год что загадывала? Истинную любовь! Получай.
— Не надо, — я мотаю головой.
Но куратор щелкает пальцами. Трей оживает, а вместо стены я вижу прошлую себя в больничной палате.
Глава 20. Часть 1
Как же я отвыкла от вида своего ожога — смотреть больно. Да еще и похудела, бледная, не человек, а рельефная простынь.
Я смотрю на свое бывшее тело и боюсь взглянуть на Трея. Не хочу видеть ужас и неприязнь в его глазах. Это меня просто убьет.
Мне уже больно. Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на свое тело. Еще насмотрюсь вдоволь.
— Трей, — слышу я голос куратора. — Привет.
— Ты кто такой? — с наездом спрашивает Трей.
— Тише-тише. Взгляни сюда.
Меня обнимают руки.
— С тобой все в порядке? — спрашивает он.
И от этой нежности мне только хуже. Лучше бы сразу отрезал, а тянул.
— Все с ней хорошо, — уверяет куратор. — Твоего ответа ждет.
— Какого? — слышу вопрос Трея.
Он напряжен и агрессивен, готов кинуться на куратора и едва себя сдерживает. Я это просто знаю, потому что знаю натуру Зверя не хуже себя. Уверена в этом.
— Смотрю туда. Видишь эту жалкую женщину?
Ну зачем так говорить? Почему нужно так эмоционально окрашивать? И так смотреть страшно.
— И? — спрашивает Трей.
Он так и держит меня в своих объятиях, а я чувствую себя такой несчастной, что готова отдать все, чтобы просто постоять так лишнюю секунду.
— Это настоящая Евгения, которую ты знаешь, как новую Алисию. У нее ожог на лице, а после аварии она будет в инвалидном кресле и не сможет ходить. Ей сорок пять лет.
Молчание со стороны Трея било по нервам. Я не могла понять его реакцию. У него даже дыхание не изменилось.
— Так какой вопрос? — наконец спросил Трей.
— Готов ли ты быть с ней в том теле в другом мире? Только так вы сможете остаться вместе?
Я вся сжимаюсь, покрываюсь корочкой, готовая себя закрыть в скорлупу защитной оболочки.
И неожиданно слышу:
— Готов.
Трей говорит это без тени сомнений, непоколебимо твердо. И я распахиваю глаза и поворачиваю к нему голову, чтобы заглянуть в его лицо. Прочитать ответ самой, прочувствовать его.
И встречаюсь с его ободряющим взглядом.
— Все хорошо, — улыбается он мне сдержанно, немного нервно.
Но я чувствую, что напряжение идет не из-за меня. Он ждет подвоха от куратора. И это знание буквально лишает меня всех костей — я становлюсь мягкой телом и опираюсь на Трея в поиске поддержки.
— Готов? — куратор словно не верит своим ушам.
— Да.
— Она же старше. Уродина настоящая.
Мне хочется треснуть куратора, но вместо этого это делает Трей. Просто молниеносно оказывается рядом с ним и дает в нос с такой силой, что тот отлетает в угол.
— За что? — удивляется он.
— Переноси нас, пока я тебя не убил, — говорит Трей. И куратор быстро встает на ноги.
— Не пожалеешь? — щурится он. — Все взвесил? Обратной дороги не будет.
— Тебе мало? — обманчиво спокойным тоном спрашивает Трей.
А я не могу поверить своему счастью. Неужели, Трей готов на это ради меня? Не ради тела, а ради души?
— Хорошо-хорошо! Только без рук, а то передумаю. — Куратор поднимает вверх руки, словно сдается.
Трея снова обнимает меня, ободряюще улыбаясь.
— Не переживай. Видишь, все хорошо и все решаемо, — говорит он.
И тут я вспоминаю про Рикки. Мы же в его глазах просто исчезнем, оставим его одного, а потом появится другая Алисия.
Хотя, у него есть завещание. Он сможет обжиться здесь, если она его будет обижать. Да, он справится. Он крепкий мальчик.
Но как же я не хочу его оставлять. Так привязалась к нему.
И снова я жадная. Снова хочу всего и сразу. У меня и так появилась возможность, о которой я не могла и
