Тени тянутся из прошлого - Гульнара Черепашка
- Ну, для рабов это обычное состояние, - Охитека хмыкнул. – Но признаков помешательства не видно, верно?
- Признаков-то не видно, - техник покивал. – Но у рабов с этим сложно, вы ведь знаете. Они скрытные, забитые. Никогда не поймешь толком, что у такого на уме, и насколько его задело что-то.
Охитека хмыкнул. Парень рассуждал со знанием дела!
- У меня старший брат держит плантацию, - поведал Телатки, словно прочел мысли работодателя. – Так что на рабов я насмотрелся. Действительно темные ребята! Потому я и отказался, когда брат позвал к себе в дело. Не хочу иметь дел с рабами – никогда не знаешь, чего ждать от таких. Он смотрит на тебя и кланяется, а через минуту ты обнаруживаешь нож у себя в брюхе. Или отраву в питье, - он поморщился.
- Даже такое? – удивился нэси. – Давненько подобных историй не слышно!
- Да кто ж такое афиширует? – удивился техник. – Правоохранителям и Совету шумиха не нужна – да и никому не нужна новая кутерьма вокруг вопроса рабов. И самим рабам – в том числе! А убитым горем семьям уже неважно. На что людям гвалт вокруг их несчастья? Помочь-то уже ничем нельзя!
Да, тут не поспоришь. Тот, с кем приключилось несчастье, безразличен к возможным последствиям для других.
И ведь самое поразительное: чаще всего с катушек слетали более благополучные, казалось бы, рабы. Те, кого держали не в таких уж суровых условиях. Даже некоторые привилегии давали. Выводы напрашивались сами собой.
- Что ж. Значит, наблюдаем, - заключил Охитека.
- Только и остается. Потому что рассказывать – они ничего толком не рассказывают. Да, некоторые, идя вторично, просят бумагу или планшеты для записей. Но разбираться в их каракулях – та еще задачка! Пришлось усадить за это полдесятка человек. Они пытаются зарисовывать, где проходили – только каждый видит что-то свое. Видимо, внутреннее пространство нестабильно.
- Оно меняет само пространство и расстояния. Ломает геометрию. Почему? Возле фабрики мы видели только оптические искажения!
- Во-первых, не только оптические. Во-вторых – разница в концентрации!
- Понимаю, - нэси покивал. – Уже ясно, что испытания гранаты с треском провалились. Использовать такое оружие нельзя!
- Да, результаты практических испытаний сильно отличаются от расчетов, - согласился техник. – И от итогов лабораторных испытаний. Там-то мы испытывали уменьшенные образцы в закрытых ящиках с внутренним наблюдением.
- Вот что, - начал Охитека и смолк.
То, что следовало произнести, вызывало у него сильнейший внутренний протест.
- Хотя сначала скажите. Сколько времени понадобится теперь этой пыли, чтобы развеяться? – он кивнул в сторону небоскреба. – Минимум!
- Минимум – двадцать-тридцать суток, - с сомнением протянул тот. – Хотя и в этом я не уверен.
- Больше года, - протянул в задумчивости нэси. – А то и два! В таком случае подготовьте мне два отчета. Первый – что потребуется для дальнейших полноценных исследований. Деньги, оборудование, людские ресурсы. И второе – что потребуется для заморозки объекта. С минимальным наблюдением и обеспечением безопасности.
- Вы хотите… заморозить этот проект?
- Выпустить гранату в продажу мы не можем. Это означает – проект убыточен, - прозвучало суше, чем хотелось.
Телатки понуро кивнул. У Охитеки и самого на душе выли горные койоты. Своими руками фактически убить проект!
Да, это заморозка. Вот только можно сколько угодно убеждать себя – это временная мера. Остановка строительства подводного тоннеля от приморского домика с выходом в убежище на дне моря тоже была временной мерой. До лучших времен.
Лучшие времена так и не наступили. Зато наступили худшие.
Несколько лет назад казалось – нужно лишь подождать. Привести в порядок дела. Заставить корпорацию приносить доход. Однако те проекты, на которые он возлагал больше всего надежд, оказывались в итоге самыми затратными.
Доходы же приносило то, на что делали упор отец, дед и остальные его предки.
Старое, доброе, проверенное десятилетиями.
- Господин Охитека! – голос Телатки выдернул из раздумий. – Получается, я вернусь в свой отдел? Мой непосредственный начальник уже интересовался.
Нэси встряхнулся, взглянул на подчиненного пристально. Вот она – причина недавней заминки. И правда – Телатки-то, получается, во многом действует через голову непосредственного руководителя! Само собой, тот недоволен. Но говорить об этом вслух техник не захотел. Застыдился? Решил, что это может быть расценено как жалоба?
- А вы сами хотели бы вернуться? Мне нужен кто-то на этом полигоне, а вы здесь были с самого начала. Все знаете.
- Конечно, я останусь, если это необходимо, - тот кивнул. – Буду наблюдать за объектом, вести штатные исследования – сколько бы времени ни потребовалось на разморозку.
- Вы – редкий энтузиаст своего дела, - Охитека хмыкнул. – Значит, решено. Остаетесь здесь. Сделаете мне отчеты. В случае заморозки выберете из своих ребят того, кого сочтете наиболее толковым и начнете подготовку – чтобы смог занять ваше место наблюдателя.
- Спасибо! – техник обрадовался так, словно ему объявили о повышении.
- Я хочу поговорить с людьми, - Охитека вспомнил, ради чего приехал на полигон. – С теми, кто уже был там, - кивнул на здание. – Желательно – с теми, кто был там не по одному разу.
- Поговорить? – собеседник в задумчивости нахмурился.
- Вы говорите – пребывание там на них повлияло. Но они вроде как что-то говорят?
- Говорят, - Телатки кивнул. – Я думаю, от кого из них окажется больше проку. Одни болтливы, но их заносит так, что дай Спящий терпения их слушателям. Другие молчат даже на прямые вопросы, а если и отвечают – то односложно и порой невпопад.
- Я хочу видеть всех! Ну, то есть – по очереди. И по возможности исключить тех, кто несет нечто совсем уж несообразное.
- Идемте! Они все здесь, - техник решительно зашагал к приземистому зданию.
А в в
