Бармалей и Снегурочка - Геннадий Тарасов
– Хороший вопрос, где его искать? – откликнулся Гредень задумчиво. – Не знаю, где его искать! Эта пакость может быть где угодно. И в любом образе. Что до остального... Карачун противник серьезный...
– Да уж! – поддакнул леший Андрейко. – Даже Ягодинка Ниевна против него выступить не рискнула.
– Вот, видишь! И я не рискну! – обозначил осторожную позицию берендей.
– Как? И ты тоже в кусты? – вскричал неприятно удивленный новостью Бармалей. – Ну, знаете, товарищ...
– Не в кусты! Не в кусты! – заторопился Гредень. – Просто постою в сторонке. А в нужный момент выступлю.
– В нужный момент! А теперь кто с Карачуном разбираться будет? Я? Так я и так от него палкой по лбу схлопотал. Получается, некому?
– Знаешь, не все так безнадежно, мой новый юный друг. По опыту своему скажу, что справиться с таким злом может помочь, конечно, хитрость. А еще есть иная сила, любовная. То бишь, сила любви.
– Сила любви?
– Точно так! А кто из нас всех в теперешний час этой силой обладает? А? Думаю, не ошибусь, если рискну предположить, что это...
Тут сложно было не понять, к чему Гредень клонит, на кого намеки строит.
– Ну, нет, нет! – стал протестовать Бармалей. – Вот только не надо этого! Я сам еще ничего толком не знаю! Не решил я!
Но никто его не слушал.
– Броситься, как ты, девице на выручку, очертя голову, невесть на какой край земли, можно только от большой любви. Или еще можно со зла ее преследовать. Вот Карачун, тот ее со зла преследовал, но ты же не такой?
– Я, пожалуй, не такой. Честно говоря, ее образ действительно запал мне в сердце. Она – та звезда, что разгорается на сумеречном небосводе моей души. И она, конечно, ангел. Я как ее увидел, так сразу и понял – ангел. Я ей так сразу и сказал. Но, все-таки, джентльмены, не надо торопить события. Не знаю, как все сложится в будущем, но на нынешний момент она мне даже не подружка. Так что... Тем более что и сама она ко мне – мягко говоря – несколько прохладна.
– Что прохладна, это ничего, это не страшно, – торопливо делился опытом берендей. – Прохладную всегда можно распалить. Главное дело, чтобы не отсырела...
– А вот этого я не понял, – набычился Бармалей. – Это, в каком смысле она отсыреть может?
– Да ни в каком! Я о том, что все в твоих руках и от тебя зависеть будет. Из этого исходи, – поспешил уйти от скользкой темы Гредень. – А я помогу. И потом, и теперь помогу, чем смогу. Что вам еще такого надо? Говорите, я завсегда, и всем, что имею, поделюсь.
– Мамаша Фи сказывала, что Злозвона этого, то бишь, Карачуна, надобно будет усыпить и в мешок особый засунуть, из которого он выбраться не сможет. И сказывала она также, что мешок этот у тебя сохраняется, и что ты нам его предоставить можешь.
– И могу! – лелея возможность отделаться малым, почти радостно согласился берендей. – Есть такой мешок! Я в нем пельмени храню.
– Пельмени? – немного оторопело переспросил Бармалей. – Какие еще пельмени?
– Да наши, Русколанские! – стал объяснять Гредень. – Пельмени обычно в мешке под навесом да на морозе хранятся. Так вот из обычного мешка местные ухари-разбойники, волки да еноты, воруют без счету, а из этого – не могут! Таков этот мешок, что в него положено, только тот достать может, кто сам и положил. Сейчас принесу. Только надо подумать, куда пельмени пересыпать.
Он тут же пустился по дому бегать в поисках подходящего объема для хранения. И вскоре в сенях сыскал пустой ларь, в котором прежде мука была.
– О, как раз пойдет! – обрадовался он. – Я сейчас! И, волоча ларь за собой, с грохотом выбежал на двор. Однако вскоре уже вернулся, неся подмышкой свернутый рулоном мешок, который тут же на столе и развернул, и разгладил. – Вот!
Бармалей недоверчиво смотрел на обновку. Потрогал ее, тоже погладил.
– Этот, что ли? Вроде, обычный.
– Обычный, да не обычный! Правильный мешок, неопорожняемый. Вот смотри, здесь уже веревка продета. Видишь? Как только этого... Как ты его обозвал, Злозвон? Как Злозвона сюда засунете, сразу веревку затянешь, вроде как на сидоре, и завяжешь ее лесным узлом. Умеешь, лесные узлы вязать?
– Я умею! – вызвался Андрюшко. – Сам, скрынь-марынь, завяжу, или покажу, как.
– Ну, тады все. Забирайте.
– Я вот думаю, а не мал ли он, мешок этот? – высказал сомнение Борис. – Дед может в него и не поместиться. Мне так кажется.
– В этот мешок все поместится, – заверил его Гредень. – Он маленький только снаружи, а изнутри безразмерный. Вещь-то волшебная!
– Ах, волшебная! – успокоился Бармалей. – Так бы сразу и сказал. Он аккуратно скатал мешок рулоном и засунул его за пазуху.
– Местные все про это знают.
– Так я же не местный!
– Действительно. А я как-то и забыл уже... Ничего, теперь и ты знать будешь. Что, все теперь? – Гредень с видимым облегчением потер руки. – Если еще что понадобится, обращайтесь.
– Всенепременно! – откликнулся с готовностью леший. – Тем более что разговор с тобой, кудесник, еще не закончился.
– Звучит, как угроза, – подбоченился Гредень. – Я, знаешь ли, не люблю...
– Так оно и есть, только угроза не от меня.
– От кого тогда?
– От Баюна нашего, котофейского. Он, как ты знаешь, испытывает к Снегурке, воспитаннице Мороза Ивановича, дружеские и другие нежные чувства. А она в этой истории первая пострадала и, можно сказать, настрадалась. Так что, Кот, узнав про твои проделки, теперь на тебя зубы точит и когти наращивает, поквитаться желает.
– А я-то!
– Вот, ты-то! Не расслабляйся, главное. Может, действительно, тебе лучше самому на подмогу выступить?
И ну тут Гредень принялся охать и сокрушаться!
– Да я же не знал, что так оно все обернется! – причитал он. – Да и злого умысла ни к кому не имел. Всего-то хотел Мороза Ивановича за насмешку проучить. А оно вона как вышло!
– И еще есть мнение,
