Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Штольц Евгения

О, как же ему было страшно!

Спустя несколько недель

Разлегшись, Уилл беспечно пролистывал страницы «Силы трав». За лето и часть осени, проведенные в узилище, ему удалось прочесть три книги. Он вдруг понял, что его простой интерес к искусству травников перерос в нечто большее — по крайней мере, ему хотелось в это верить. Именно поэтому ему и приносили по его просьбе книги только этой тематики.

Все его свободное время было посвящено либо размышлениям, либо чтению, либо Йеве. Она заглядывала к нему чаще, поначалу стесняясь. Но когда осень озолотила графские рощи, она осмеливалась подолгу лежать в объятиях рыбака, и уже без стеснения, — правда, только при отсутствии отца в замке. Страх Уильяма касаемо расправы тоже поутих. И теперь его уделом стало нетерпеливо ходить из угла в угол, нервно вслушиваться, ожидая уже столь желанного шелеста юбки и торопливых шажков. Когда Йева запаздывала, он складывал руки на груди и встречал ее шутливо-нахмуренным взором, отчего она всегда веселилась и начинала задорно смеяться.

Граф заходил редко. Когда Уильям перестал сыпать вопросами и смирился в ожидании суда, Филипп забыл о нем и занялся насущными вопросами. Лишь изредка он поднимался в тюремное крыло, ставил стул посреди узилища и вежливо интересовался состоянием гостя. Улыбался, кивал, выслушивал и уходил.

Больше посетителей у Уильяма не было. Он продолжал ждать, когда его переведут в жилые комнаты замка, чтобы избавиться от чувства одиночества, которым он одновременно и наслаждался, и мучился.

И вот, привычно находясь наедине с собой, он читал в лунном свете. Под шеей у него лежала подоткнутая подушка — вещь невообразимо приятная, но недоступная бедняку. Ночи, к которой он привык, будучи человеком, для него больше не существовало. Тьма приняла его, даровала ясный взор, поэтому ему приходилось лишь едва щуриться, чтобы скользить по строчкам. Неожиданно его тонкий слух уловил тихие шаги нескольких человек. Словно крадучись, они приближались к его узилищу. Это был не граф с его энергичной походкой; это была не Йева с шелестящим по полу подолом; это были не шаркающие шаги старика Него. Но тогда кто?

Когда дверь тихонько отворилась, Уильям уже стоял в нетерпении. Он знал, что тюрьма хорошо охраняется, поэтому был уверен, что к нему заглянул кто-то из обитателей замка — возможно, прислали слуг для перевода его в верхние комнаты, как и обещал граф. Но внутрь зашли не слуги, а трое незнакомцев с покрытыми капюшонами головами. Лица, оцелованные жарким южным солнцем, с янтарными глазами и широкими носами, выдавали в их облике чужеземцев. И хотя одежда их была сшита на северный лад и представляла собой простой дорожный костюм, на поясах гостей висели длинные и узкие кинжалы — оружие, пригодное для темных дел.

Уильям попятился.

Чужеземцы посмотрели на него, потом переглянулись и зашептались быстро и рвано на неизвестном языке. Их короткий разговор прервался тем, что самый пожилой из них, старик, подошел к стене. Руки его заходили в изящных жестах, губы зашептали напряженное заклинание, а вокруг пальцев засверкал поток воздуха. Двое других, молодых, медленно направились в сторону Уильяма. Тот продолжал неуверенно пятиться, понимая, что от гостей не стоит ждать ничего хорошего. Вдруг один из них растворился в воздухе, оставив после себя всполохи черного тумана. Уильям ошарашенно посмотрел на пустое место и, растерявшись, упустил ценное мгновение — за его спиной послышался странный шорох, а еще через секунду удавка впилась ему в шею.

Чужеземец быстро и мастерски затянул ее, согнул руку в локте, обхватил шею рыбака и прижал к себе, заваливая его на пол. В попытке освободиться Уильям сначала старался просунуть пальцы под локоть чужака, чтобы оттянуть удавку, но у него ничего не получалось. Тогда он испуганно отшатнулся в сторону душителя, ударив себя и его об стену. Тот вскрикнул, но хватку не ослабил — лишь затянул туже. Второй чужеземец ловким взмахом ударил Уильяма по ногам. Уильям упал на колени, не в силах вздохнуть. Он хрипел, извивался, но в конце концов обмяк и провалился в бездну.

На это старый чародей удовлетворенно кивнул и, не прерывая своего заклинания, достал из сумки два странных камня. Его сума перекочевала в руки молодых помощников, которые тут же, не теряя ни минуты, принялись за дело. Пока они ловко работали кинжалами, чародей провел сложные манипуляции с камнями, зажатыми в руках, — и воздух полыхнул светом. На стене родилось пятно света, ослепляюще яркое. Свет ширился, раздаваясь в высоту и ширину, пока вместо части стены не образовался проем.

В это время Филипп сидел за своим любимым столом и перебирал отчеты, скопившиеся за время отсутствия. Так обычно проходили его ночи, полные работы и дум. Подняв голову, он поглядел на сына, лежащего на кушетке и читающего.

— Леонард, помнится, я поручал тебе изучить отчеты. Ты это сделал?

— Да, отец, — оторвался от тома стихов Лео. — Сделал.

— И что ты думаешь насчет ситуации в Нижних Тапилках? — вкрадчиво спросил граф.

Сглотнув слюну, Леонард оробел. Конечно же, он не читал ни одного отчета. Это Йева, послушная дочь своего отца, честно отвечала на корреспонденцию, а он сам терпеть не мог всю эту бумажную волокиту.

— Отец, я… У меня не было времени на это. Но потом я как-нибудь обязательно посмотрю отчеты.

— Чем же ты занимался, если у тебя «не было времени»? — многозначительно поднял бровь Тастемара и положил отчет на стол, пригладив его рукой.

— Писал…

— Кому?

— Музыку писал, отец! Соло «Магия флейты». Исполнить? — И Лео воодушевился, приподнявшись с кушетки, готовый со всех ног нестись в комнату за инструментом.

— Не надо… — мрачно ответил граф, тяжело вздохнул и сцепил пальцы в замок. — Управление графством тебе совсем неинтересно?

Леонард суетливо забегал глазами по кабинету, не желая встречаться с холодным взором отца, которым тот неотрывно глядел на него. Нервно поправив обхватывающую его голову ленту, он тут же крепко сжал руки на груди, обхватив ими себя, — будто готовый занять оборону.

— Интересно, отец. Просто времени нет. Я как-нибудь посмотрю, обещаю.

— Ты уже обещал. Письма из Тапилок и отчеты Высокого Коффа лежат неделю на столе неразобранные.

— Я посмотрю… — дернул плечами Лео, скривив губы.

— Послушай… В последнее время я начинаю склоняться к тому…

Недоговорив, Филипп замер, напрягся и посмотрел за спину сына. Лео удивился и тоже повернулся. Графский замок был выстроен в форме подковы, поэтому тот свет, что лился из узилища от чародейского портала, отчасти проник и в кабинет, просочившись между задернутыми гардинами.

Филипп выругался. Он схватил меч, покоящийся на стойке у стены, и бросился из кабинета. За ним побежал и Леонард, не думая ни о каком оружии, а просто следуя за отцом. Вниз, по ступеням с четвертого этажа — к двери тюремного крыла. На дворе была глубокая ночь; общие залы в замке пустовали. Только два стражника стояли, прислонившись к железной двери, и перекрывали вход скрещенными копьями. Граф рявкнул на них, требуя отойти, — они остались неподвижными. Тогда он коснулся одного — и тот упал в странном оцепенении, продолжая отсутствующим взором смотреть в никуда.

С рычанием граф отшвырнул их в сторону, распахнул дверь и устремился в глубь тюремного коридора. У лестницы он наткнулся на еще одного околдованного стражника. Тогда Филипп просто миновал его, чтобы не тратить время, и помчался вверх, скачками, перепрыгивая несколько ступенек разом. На ходу он извлек из ножен меч. Леонард следовал за отцом по пятам, мысленно ругая себя за то, что не додумался взять с собой оружие.

Через распахнутую настежь дверь узилища лился мерцающий свет.

— За мной не иди! — рявкнул на сына граф, увидев, что тот бежит за ним безоружный.

Филипп запрыгнул внутрь, быстро огляделся и увидел троих. Один из иноземцев склонился над бездыханным Уиллом и набирал в сосуд кровь из разрезанной вены на его запястье. Используя свое неожиданное появление как козырь, граф стремительно бросился вперед для выпада. Сталь заблестела, засветилась, отливая мерцающим порталом. Однако тот, кого атаковали, растворился в воздухе, и меч проткнул пустоту.