Мария Николаева - Хаос дорог
Доказательства? Зачем? Я же давно признал свою вину, да и в тот роковой момент поблизости находились слуги. Свидетелей больше, чем нужно, так зачем растягивать этот фарс? — Помимо рассказов очевидцев, есть еще и признание самого Князя, – важно кивнул Нурнаил. Ярко–лиловые глаза Сияющего смотрели на меня с ненавистью и каким‑то внутренним удовлетворением, словно он в конце концов все‑таки убедился в собственной правоте.
Выродок – вот что читалось на его лице, в его взгляде, в его жестах… Сколько себя помню, он всегда жаждал моей смерти. Не за какие‑то грехи – ни в коем случае, – просто мое существование бросало тень на всю расу в целом, а такого позора danell Nurnaile стерпеть не мог. Но Совет не пошел на поводу у его неприятия – и я остался жив. Интересно, надолго ли?
Вейрин, смерив хмурым взглядом своего противника, наконец посмотрел на меня. За обычной отстраненно бесстрастной маской Карателя я не сумел рассмотреть что‑нибудь новое и интересное. Если его как‑то и задело произошедшее – это осталось тайной за семью печатями. — Что вы можете сказать по этому поводу, Князь?
Князь? Наверно, стоило оказаться в такой ситуации хотя бы для того, чтобы danell Каратель признал‑таки за мной право на титул, который принадлежит мне едва ли не с рождения. — Мне нечего добавить к уже сказанному. Я признаю вину… — Но? – напряженно уточнил представитель Западных. — Девчонка была виновата сама. – Я равнодушно повел плечом.
Мне все равно, мне–все–равно–мне–все–равно–все–равно–всеравновсе…
Голодная ледяная пустота внутри напряженно застыла, отчаянно пытаясь сдержать рвущиеся наружу чувства второй половины моего существа.
Бездна! Мне не все равно! Но знать об этом моим противникам не стоит! — Да как ты смеешь?! Она была всего лишь ребенком! – Нурнаил вскочил со своего места, в клочья разорвав маску ледяного спокойствия. Хотя глаза выдавали его и до этого… — Что же вы в таком случае не присматриваете за своими детьми, danell? – Прямой вызов. Я дурак. Но это уже неизлечимо.
Сияющий был готов уничтожить меня на месте – испепелить, разорвать в клочья, утопить, сварить живьем, причем желательно все вместе.
Да, Ксан, ты великолепно умеешь наживать себе врагов. И редко когда мелочишься в выборе кандидатов на эту роль… — Довольно! – Danely Ирис впервые на моей памяти повысила голос. Я перевел взгляд на единственную присутствующую в зале женщину. Пламенная грозно щурилась и гневно смотрела то на меня, то на своего коллегу. — Простите, danely, я ничем не хотел оскорбить вас или как‑то еще потревожить ваш покой. – Я поклонился ей, за неловко упавшими на лицо прядями волос пряча и виноватый взгляд, и невольную улыбку. Мать Марисы – великая женщина. Во всех смыслах. — Я прощаю тебя, негодник. – Готов поклясться, что на какой‑то миг тонкую линию ее губ тронула улыбка.
И я рад этому, тетушка. Искренне. Жаль, что ваша сестра не любила меня хоть вполовину так, как вы. Иначе бы не ушла. — Что ж, если разобрались в этом вопросе, – сурово продолжила danely Ирис. – Нет, Нурнаил, довольно. С этим вопросом мы уже закончили. Мальчик признал свою вину. И хватит мусолить эту тему. Нам еще предстоит решить, что с ним делать. Есть предложения? — Я настаиваю на его устранении. Он опасен! – яростно прошипел Князь Света. — Об этом не может быть и речи, – спокойный голос Владыки Запада. Я украдкой посмотрел на него. Не очень высокий, темноволосый, златоокий – типичный представитель правящей ветви. Но не Князь. Тот находится в трансе – как смущенно сообщил этот danell, едва все собравшиеся заняли свои места. — Поясните, – голос Вейрина лучился… благожелательностью? К Западному?! С чего бы это?
– Danell Aleessane является последним в роду – одно это лишает нас права использовать предложенный нашим коллегой вариант. Но помимо уже названной причины есть и еще один момент, о котором вечно забывает danell Nurnaile. Конкретно, эта жизнь выкуплена. Она не в нашей власти.
Выкуплена? Я непонимающе посмотрел на Вейрина, но тот, не обращая на меня никакого внимания, согласно кивнул Западному. — В таком случае я предлагаю дать Князю возможность поразмыслить над свои ми действиями и их последствиями. И, думаю, Черная Башня – лучшее место для этого. – Danell Каратель посмотрел на своих коллег. Эльфы молча склонили головы – не их дело судить Владык. Присутствующие же здесь двуликие, кроме Нурнаила, разумеется, кивнули. Князь Света же процедил сквозь зубы: — Как хотите, но однажды этот монстр вырвется – и тогда вы вспомните мои слова! – И, резко отодвинув массивное кресло, вылетел из зала.
Врага я себе определенно нашел…»
Дожили! Кажется, я решил самоубиться с особой глупостью, раз с такой наглостью собираюсь заявиться на территорию Нурнаила без приглашения. Интересно, как он поступит, если обнаружит меня на своих землях? Ведь в пределах Светлого Леса он царь и бог. Кажется, я снова искушаю danely Судьбу…
К западной окраине границы я подъехал чуть позже назначенного времени. Глянув на мутно–темную поверхность портальной арки, я пришел к выводу, что Адилон тоже задержался – судя по внешнему виду врат, последние путники проходили через них часов двенадцать назад.
Я спешился и позволил коню самому решать, что делать. Тот, зло скосив на меня шоколадные глаза, шумно дышал, приходя в себя после бешеной скачки. Хм, повезло, что эльфийские скакуны так выносливы – любой другой на его месте уже бы откинул копыта. А как бы я потом объяснял этот факт его хозяину? — Ты опоздал, – с легким укором произнес светлый, выходя из‑за дерева.
Я удивленно приподнял бровь и снова глянул на портал. Кажется, Адилон пришел не с той стороны. — Улаживал кое–какие дела, – небрежно дернув плечом, сообщил я. Задавать какие‑либо вопросы Стражу я посчитал излишним – и так понятно, что раз он был по эту сторону границы, значит, снова разрешал очередное щекотливое дело.
Светлый скривил губы в улыбке, но от комментариев также удержался.
Мы молча изучали друг друга, мысленно сравнивая и понимая, что изменились. Необратимо. Адилон стал гораздо увереннее с нашей последней встречи, исчезли какие‑то неясные сомнения, терзавшие его ранее. Он свыкся. И с тем, кем стал сам, и с теми, кто стоит у истоков этого мира. Светлые волосы заплетены в тугую косу. Зеленые глаза изучали меня с каким‑то внутренним напряжением. В остальном его лицо казалось абсолютно бесстрастным. Правда, руки его выдавали – они то и дело нервно сжимались в кулаки.
Он ждет. Чего? Того, что я потребую от него платы? Имею право, но не сегодня.
Интересно, а что именно он сейчас видит во мне? Сумел ли он разглядеть, насколько далеко я ушел от того мальчишки, что от скуки влез в чужие разборки? — Ты стал старше, – наконец подвел итог своему осмотру эльд.
Хм, кажется, я это уже слышал, но мне так и не удосужились объяснить, что именно подразумевают под этим словом. Но спрашивать из чист ого упрямства не буду! — А ты наконец обрел целостность. Надеюсь, что и я сумел приложить к этому руку. – Разговор отчаянно не желал клеиться. Слишком разные. Не должны светлые Стражи ходить в должниках у Двуцветных Лордов! Это против законов мироздания!
Но я походя смешал нити судьбы, перепутал все, что мог, прочертил поверх проложенных дорог новую. Я спас эльда, которого уже похоронили все силы мироздания. Он стоял на перепутье и выбирал между смертью от рук разбойников и бесчестьем, которое привело бы его на ту же серую тропу…
Я его спас. Спас, направил, подтолкнул. Объяснил, наконец, что двуликие не есть власть абсолютная. Они не боги, как бы ни хотели ими стать. Они всего лишь Стражи граней – не больше и не меньше. Они хранят этот мир, изредка вмешиваясь в структуру мироздания, исправляя ошибки и давая всем нам шанс на продолжение истории.
Возможно, они всемогущи. Но их слишком мало, и их так ж е легко убить, как человека или эльфа. Да, они есть. Но с этим можно жить.
Я объяснил тогда еще неопытному Стражу, столкнувшемуся лицом к лицу с реальностью, что убегать – глупо. Он понял. И, кажется, оказался вполне в состоянии нести тяжкую ношу знания. — Спасибо. — За что? – не сдержал удивления я. — За помощь. За науку. И за принцессу.
Я невольно улыбнулся и качнул головой. Не за что меня благодарить. Помог я от скуки. Поделился знаниями? Мне просто надо было выговориться, хоть с кем‑то поговорить о том, что меня никак не желало тогда отпускать. Оказалось, что я зависел от своей Семьи не меньше других ее членов. Все двуликие – наполовину звери, а зверям легче жить в стаях. И Двуцветные в этом не исключение.
А принцесса? Принцесса – случай особый. Просто у меня тогда выдался на редкость неудачный день – вот и нарвался на эльдскую девчонку. А бросить ее н а произвол судьбы мне совесть не позволила – и так я задолжал светлым несколько жизней, теперь, может, хоть часть долга сочтут уплаченной. — Ксан, не морщись так. Я прекрасно знаю, что действовал ты не из любви к нам. Но так ли важен повод, если в итоге спасены жизни?