Наталья Белкина - Принцесса Эрдо

— Ну, как хочешь, а я — обедать, — заявил Сократ совершенно равнодушным тоном, словно и не заметив взволнованности принцессы. Он направился вальяжной походкой в сторону своей резиденции, рубленого дома, окруженного острым частоколом, где, по всей видимости, и ожидал его долгожданный обед. Но, уходя, он остановился возле стоявшего поодаль солдата и, не убирая с лица своего обычного выражения беспечной иронии, тихо произнес:

— Глаз с них не спускай…

— Женушка… Прекрасно выглядишь… — почти прошептал Александр.

— А ты — нет, — сказала принцесса, не ощущая никакой жалости в своем сердце, а лишь какое-то неприятное чувство брезгливости от удрученного вида некогда величественной и высокомерной особы.

— Я попал в передрягу из-за тебя, — посетовал он не без злобы. — Отправился искать в одиночку, потому что никто из нашей шайки не хотел пойти со мной. Вот и попался. А они, представляешь, бросили меня! Улетели и мой челнок увели.

— Не надо было тебе вообще прилетать сюда! — огрызнулась супруга.

— Как ты научилась разговаривать, кроткая мышь! Местный воздух тебе явно на пользу!

Принцесса отошла от него не в силах больше выносить вида крови. Асмабика тут же заняла ее место, присела над раненым и принялась снова и снова смывать кровь.

— Так кто, говоришь, сгниет на этой ничтожной планете? — вспомнила она вдруг его слова в их последнюю встречу.

— Убирайся отсюда! — крикнула вдруг Асмабика, почти рыдая. — Ты бездушная и жестокая!

Но принцесса и не подумала уходить. Не было уже больше той Вивии-Мелании, которая во что бы то ни стало и в любой ситуации старалась сохранить свое лицо, чувство собственного достоинства, гордость и величественность своего сана, которая была выше обид, упреков, сожалений, выше любых чувств. Теперь она ни за что не собиралась уступать несправедливым укорам.

— Я?! Это я-то бездушная?! Я всего-то и хотела убежать из дворца начать иную жизнь. И мне это почти удалось. Но он во все это вмешался! Он и твоя дьявольская шайка! И это вы обвиняете меня в жестокости?! Вы, продавшие в рабство ни в чем не повинных сеятелей и уничтожившие их корабль?!

Асмабика не стала возражать, хотя была не менее взволнована. Она снова повернулась к своему подопечному и лишь спустя несколько секунд, убедившись в том, что принцесса успела перевести дыханье, произнесла негромко:

— Да если бы все это не произошло, встретила бы ты тогда своего Эйдара?

Лана осеклась, даже дыханье задержала. В этот момент ей и самой стало ясно, что никакой иной жизни, чем ее теперешняя, она и не желает больше. И эта смутная надежда на счастье — то единственное, чем она живет сейчас и то, что ей необходимо в жизни.

— Что за Эйдар? — приподнялся принц.

— Наш доблестный рыцарь-спаситель, — насмешливо пояснила Асмабика, но тут же спохватилась: — Пожалуйста, не вставай. Снова кровь пошла.

Но Александр не слушал:

— Ты мне жена пока еще! Не забывай! — промолвил он, сжав зубы от боли.

— Мы сейчас с тобой в другой жизни, мой принц, — очень отчетливо выговаривая слова, произнесла Лана. — И здесь ты мне — никто.

— Замолчи! Я очень тебя прошу! — уже с меньшей злобой, но с большей настойчивостью произнесла Асмабика.

— Мы собираемся уйти, — снова заговорил принц и, несмотря на молчаливый протест своей сиделки, поднялся на ноги и сделал несколько шагов вперед.

Его супруга едва ли поверила:

— И куда же? — искренне удивилась она. — Тебе еще не ясно, что никому не удастся попасть не только на Эрдо, но даже просто подняться на орбиту этой планеты? Ты уверен, что понимаешь, что происходит или просто бредишь?

— Оставаться здесь нет никакой возможности! — возразил Александр. — Как бы то ни было!

— Да ты едва на ногах стоишь!

— Я уже вполне здоров. У меня, как ты догадываешься, очень крепкий организм.

— Погоди-ка, я, кажется, сообразила, — подошла чуть ближе Лана, — тебе снова почудилось, будто и на этой планете ты имеешь силу и власть, и тебе ничего не грозит? Или из-за своей гордости и высокомерия тебе стало невыносимо находиться рядом с такими дикарями, да еще и зависеть от них?

Принцесса сделала еще полшага, чтоб рассмотреть как следует выражение скрытого в тени лица своего мужа, но Асмабика преградила ей дорогу. Она выпрямилась, и взгляд ее стал еще жестче.

— Пусть он поступает так, как хочет! Тебе-то что?

Лана остановилась и нервно вздохнула. Несколько секунд подумала:

— Что ж, — произнесла она, наконец, — я желаю вам удачи.

— Ты не идешь с нами? — поинтересовался принц.

— Разумеется, нет! Я еще не сошла с ума! И вот еще что: на мою помощь и содействие не рассчитывайте. Я не расскажу Ульгерду о том, что вы собираетесь неблагодарно сбежать, но и помогать в этом вам не стану. Ему это точно не понравиться.

— Ты что же, собираешься остаться на этой планете навсегда? — не поверил Александр. — Ты, бесхарактерная неженка? Ты сможешь здесь жить?!

— Ты же сам заметил, что я изменилась. Теперь жить или умереть мне суждено только здесь! Даже если у тебя и возник какой-то безумный план и даже если он каким-то чудом сможет воплотиться, я все равно никуда не пойду с вами. Нас больше ничего не связывает. Да и не связывало никогда…

Она вышла за порог, прикрыв за собой дверь, словно хотела отгородиться навсегда от них, как от прошлой своей жизни. Не заметив ни слишком подозрительного взгляда стоявшего у лачуги охранника, ни надвигающейся грозы, ни суеты лагеря, собиравшего скарб перед бурей, Лана прошагала через всю поляну и подошла к небольшому ручью, огибавшему место стоянки лесных еретиков. Наверное, из-за него лагерь и расположился на этом месте, а колодцы были вырыты уже позднее. У ручья валялись несколько серых валунов, на которых можно было присесть вдали ото всех, но в то же время у всех на виду. Именно сейчас этого ей и хотелось, не полного одиночества, но тишины. Чтоб обо всем подумать. Но подойдя к самым камням, принцесса заметила знакомую фигуру. Как оказалось, Ульгерд тоже любил уединенье. Но ее он заметил.

— Я прошу прощения, — остановилась Лана. — Я думала здесь никого нет.

— Кто он? — безо всякого перехода задал вопрос барон.

— Он? — растерялась принцесса.

— Этот раненый в чулане. Он священник? Я видел: на его плаще золотые пуговицы.

— Он точно не священник, это я могу с уверенностью сказать.

— Но золото могут носить лишь священники, это солнечный металл. Я приказал не трогать его, несмотря на то, что он убил моего рыцаря. Так кто же он?

— Он… Знакомый моей подруги, — опустила она глаза.