Пол Андерсон - Патруль Времени

«Ага!» Известие об успехе Карфагена почему-то не особенно обрадовало Эверарда.

Вторая Пуническая война (здесь ее называли Римской) или, точнее, какая-то ее битва — именно она и была тем самым поворотным пунктом. Однако из любопытства, а также опасаясь нарушить ход беседы, Эверард не стал выяснять сразу, где произошло отклонение. Сначала ему следовало разобраться в том, что случилось здесь. (Или… не случилось. Нет, реальность — вот она, рядом с ним: теплая, живая… Призраком был он сам.)

— А что было потом? — как можно спокойнее спросил он.

— Карфагенская империя присоединила Испанию, южную Галлию и носок итальянского «сапога», — сказала девушка. — После того как развалился италийский союз, остальная часть полуострова была обескровлена и ввергнута в хаос. Но продажные правители Карфагена не смогли удержаться у власти. Ганнибал был убит — кому-то его честность стала поперек горла. Тем временем Сирия и Парфия схватились из-за восточного побережья Средиземного моря. В войне победила Парфия, которая в результате попала под еще большее влияние эллинов.

Примерно через сто лет после Римских войн в Италию вторглись германские племена (по-видимому, это были кимвры со своими союзниками, тевтонами и амбронами, — в мире Эверарда их остановил Марий). Они разорили Галлию, что вынудило кельтов сняться с места — сначала в Испанию, а затем, по мере упадка Карфагена, и в Северную Африку, где они многому научились у карфагенян.

Начался длительный период войн, в ходе которых Парфия слабела, а кельтские государства росли. Гунны разбили германцев в Центральной Европе, но и сами потерпели поражение от парфян. Галлы вытеснили германцев отовсюду, кроме Италии и Гипербореи (по-видимому, Скандинавского полуострова). Корабли становились все совершеннее, ширилась торговля с Дальним Востоком — как через Аравию, так и напрямую, вокруг Африки (в мире Эверарда Юлий Цезарь был поражен, узнав, что венеты строят лучшие во всем Средиземноморье корабли). Кельтанианцы открыли южную часть Афаллона, которую сочли поначалу островом (отсюда «инис»), но майя их оттуда изгнали. Однако колонии Бриттиса на севере выстояли и впоследствии добились независимости.

Тем временем разрастался Литторн. Одно время ему принадлежала значительная часть Европы. Только западная ее окраина смогла снова освободиться в результате Столетней войны. Азиатские страны изгнали своих европейских хозяев, чьи силы были подорваны войнами, и стали быстро развиваться, в то время как западные государства приходили в упадок.

Дейрдре оторвалась от книги, в которую заглядывала во время своего рассказа.

— Но это только общая схема, Мэнслах. Продолжать?

Эверард покачал головой.

— Нет, спасибо. — Немного помолчав, он добавил: — Вы честно оцениваете положение своей страны.

— Большинство не хочет признавать правды, но я предпочитаю смотреть ей в глаза, — резко ответила Дейрдре и тут же взволнованно попросила: — Расскажите о вашем мире. В такое чудо невозможно поверить…

Эверард вздохнул, запрятал подальше совесть и принялся врать.

Нападение произошло после полудня.

Ван Саравак немного успокоился и с помощью Дейрдре увлеченно изучал афаллонский язык. Держась за руки, они расхаживали по саду и называли различные предметы и простейшие действия. Эверард тащился за ними следом, подумывая, не является ли он третьим лишним; правда, сейчас его больше всего волновало местонахождение роллера.

В безоблачном бледно-голубом небе ярко светило солнце. Алели клены, ветер гнал по траве охапки желтых листьев. Старик раб не спеша сгребал их граблями, а рядом лениво прохаживался моложавый индеец-охранник с винтовкой на плече; возле забора дремала пара овчарок. Глядя на эту мирную картину, с трудом верилось, что совсем рядом люди замышляют что-то недоброе.

Но в любом мире человек остается человеком. Быть может, здесь нет той безжалостной и изощренной жестокости, что присущи западной культуре, — эта цивилизация и впрямь казалась до странности неиспорченной. Но вовсе не потому, что ей не хватало инициативы. И если настоящая наука здесь не возникнет, то люди так и будут без конца повторять один и тот же цикл: война, империя, распад, снова война… В истории Эверарда человечество все-таки вырвалось из этого порочного круга.

Ну и что? Положа руку на сердце, он не стал бы утверждать, что этот континуум хуже или лучше его собственного. Он был другим — и все. И разве эти люди не имеют такого же права на существование, как… как его собственное человечество, которое будет осуждено на смерть, если он потерпит неудачу?

Эверард сжал кулаки. Проблема чересчур сложна. Подобные решения — выше человеческих сил.

Он знал: если все же решать придется ему, то руководить им будет не абстрактное чувство долга, а память — память об обычных вещах и обычных людях его мира…

Они обошли вокруг дома, и Дейрдре показала на океан. «Аварланн», — сказала она. Ветер трепал пламенеющую гриву ее волос.

Ван Саравак рассмеялся.

— Это что, «океан», «Атлантика» или просто «вода»? Пойдем разбираться.

Он повел девушку к пляжу. Эверард поплелся следом. Какой-то длинный пароход быстро скользил по волнам в миле-другой от берега. За ним летела туча белокрылых чаек. Патрульный подумал, что на месте здешнего командира он обязательно держал бы тут сторожевой корабль.

Неужели именно ему придется принимать решение? Есть ведь и другие патрульные — в эпохах до римской цивилизации. Если они отправятся в родные столетия…

Эверард замер. Холодок пробежал у него по спине, внутренности смерзлись в ледяной ком.

Если они туда отправятся и увидят, что произошло, то попытаются восстановить ход событий. И если кто-нибудь из них в этом преуспеет, здешний мир мгновенно исчезнет из пространства-времени — и он вместе с ним.

Дейрдре остановилась. Вспотевший Эверард встал рядом с ней, не понимая, на что она так пристально смотрит, но тут девушка вскрикнула и взмахнула рукой. Тогда и он посмотрел в сторону моря.

Пароход был уже недалеко от берега, из высокой трубы валил дым и сыпались искры, на носу сверкал золоченый змей. Эверард разглядел фигурки людей на борту и что-то белое, с крыльями… Привязанное веревкой к корме корабля, это устройство поднялось в воздух. Планер! Кельтское воздухоплавание уже достигло такого уровня.

— Чудесно, — сказал ван Саравак. — Думаю, у них есть и воздушные шары.

Планер отцепился от буксировочного каната и направился к берегу. Один из охранников закричал. Остальные выскочили из-за дома. Их винтовки блестели на солнце. Пароход повернул и двигался теперь тоже прямо к берегу.