Ольга Онойко - Далекие твердыни

Еще один.

И еще.

Злой бог может использовать против доброго все оружие коварства и подлости, но добрый бог все равно оказывается сильней. С высоты огромного своего роста Харай смотрит на бывшего друга, и на лице его не страдание, а безразличие и усталость. Крепость любви, много лет господствовавшая над его благородной душой, пала.

— Нет, — говорит Маи. — Рэндо…

— Что?

— Я понял. Остановись, дай сказать.

Ундори быстро овладел собой. Помимо всего прочего, он отважен. В замешательство его привел не страх ужасной смерти, а перемена, случившаяся в Рэндо.

Губернатор опускает меч.

— Я слушаю.

— У меня слишком много незаконченных дел, чтобы умереть, — говорит Маи. — Многие исследования я провожу по просьбе Института медицины. С твоей стороны неразумно было бы поддаться порыву. Поступим так: приказывай, я сделаю все, что потребуешь.

Рэндо прикрывает глаза. Некоторое время он размышляет.

— Хорошо. В память о нашей дружбе, я предупреждаю тебя: пройдет три или четыре недели, и в Кестис Неггеле примут закон, приравнивающий айлльу к людям. Отпусти пленников сейчас. Будет разумно, если ты немного позаботишься об их состоянии и залечишь последствия своих… экспериментов. Иначе ты можешь попасть под суд.

— Ясно.

— Препроводишь айлльу ко мне. Я бы желал, чтобы ты уехал на континент, но оставляю решение тебе. Видеть тебя, впрочем, более не желаю.

Ундори улыбается; так улыбаются маски.

— Позвольте откланяться, господин губернатор.

— Прощайте, полковник.

И Желтоглазый уходит — неторопливым спокойным шагом. Хараи смотрит ему вслед, но во взгляде его нет сожаления, он и не видит Ундори; смертельно усталый, опустошенный, он просто медлит перед тем, как вернуться к делам.

…Ноги точно ватные, руки дрожат. Рэндо запоздало понимает, что до сих пор не стер кровь, и она успела засохнуть. Он ополаскивает руки в бочке с дождевой водой. Переводит глаза на айлльу. Аяри сидит у дверей на подогнутых коленях, глядя в одну точку. Прикоснувшись к его плечу, Рэндо чувствует, что айлльу дрожит. «Он все слышал, — думает Хараи. — Я не исполнил обещание, данное госпоже Интайль». Но слишком многое произошло за последние полчаса, чтобы он мог беспокоиться о чьих бы то ни было чувствах.

— Аяри, — говорит он. — Она будет спать, пока баня не остынет. Потом разбудишь меня. Я еще раз посмотрю ее.

Серебряный демон медленно поднимает лицо.

— Да, Рэндо.

Вечер выдался душный. От сырой земли и листвы поднимался пар, сердце билось болезненно и беспокойно. Рэндо думал несколько часов отдохнуть, но сон не шел к нему, не помогали даже заклятия. Поворочавшись с боку на бок, Хараи с досадой поднялся. Он проведал госпожу Интайль, велел слугам перенести ее в дом, в гостевую спальню, а потом отправился к реке, прихватив с собой початую бутылку черной алензы. Там, на отлогом берегу, он сидел и смотрел бесконечный закат, слушая пение комарья; ни о чем не думал и никого не звал.

Даже Ирмерит не могла бы сейчас помочь ему словом. Он сидел в каком-то оцепенении; мучительно хотелось закурить, но Рэндо забыл прихватить с собой трубку, а подниматься и идти за ней было лень. Слуги знали, что если губернатор смотрит на реку, он хочет побыть один, беспокоить его можно лишь по очень срочным и важным делам. Ужин Хараи заменила бутылка крепкого вина, и в глазах у него плыло. Благоразумный Тайс тоже не появлялся, но когда стемнело, Рэндо боковым зрением различил рядом серебряный силуэт Аяри.

— Что?

— Не стоит столько пить, — сказал айлльу.

Рэндо усмехнулся, но, тем не менее, закатал рукав и начертил на предплечье схему, расщепляющую алкоголь. Пара минут, и он будет трезв как стекло…

Аяри сел на траву рядом с ним и протянул ему трубку и кисет.

— Спасибо, — сказал губернатор.

— Ты потерял друга, — сказал демон, — из-за айлльу.

Аяри решительно не знал, что такое деликатность, но Рэндо внезапно подумалось, что так даже лучше. Маи не должен был превратиться в призрак, о котором нельзя говорить, но которому дозволено мучить душу. Он этого не стоил.

— Теперь я уже не знаю, был ли он мне другом когда-либо, — ответил губернатор и продолжил, сам не зная зачем, не столько обращаясь к Аяри, сколько размышляя вслух. — Мы учились вместе. Он, пожалуй, сильнее и искусней, чем я. Но я оборачиваюсь и вижу то, что прежде не хотел видеть. Кажется, смысл его жизни заключается в том, чтобы с помощью своих знаний причинить живым существам как можно больше боли…

Аяри отвел глаза.

Слова Харая не были правдой, Айарриу эле Хетендерана знал это лучше, чем кто бы то ни было. Полковник Ундори не испытывал желания причинять боль кому бы то ни было. Его просто интересовали другие вещи, и именно поэтому он внушал такой страх. Но говорить об этом Рэндо демон не собирался.

Демон придвинулся ближе, опустил голову и осторожно прижался виском к плечу человека.

— Аяри, — проворчал Рэндо почти добродушно, — не пытайся вести себя как Тайс.

Айарриу помолчал.

— Я благодарен тебе, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты принял мою благодарность.

Рэндо вздохнул и положил трубку на плоский камень. Повернувшись, он взял Аяри за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Зрачки айлльу оставались неподвижными, лицо его казалось, как обычно, почти высокомерным в своем спокойствии. Только губы были разомкнуты, и навстречу прикосновению человека он потянулся, вместо того чтобы застыть куском льда. «Этому упрямцу втемяшилась в голову очередная причуда, — подумал Рэндо; мысль была почти веселой. — Вот те раз. Любопытно, что бы сказал на это Тайс».

— Почему ты решил, что должен платить мне за то, что я делаю? — спросил он. — И платить — так?

Аяри отвел взгляд. Лицо его потемнело, он прихватил клыком нижнюю губу. Рэндо смотрел на него испытующе.

— Ты не хочешь принять? — сказал он, наконец; в голосе айлльу почудилась растерянность.

— Я похож на того, кто берет плату?

Сказав это, Рэндо запоздало понял, что намеренно дразнит Аяри суровостью. Перемена, произошедшая в надменном демоне, была столь неожиданна, что хотелось испытать его. «Ты умеешь смущаться, — подумал Рэндо. — Интересно, что ответишь…»

Но Аяри внезапно отдернул голову и выпрямился. Глаза его вновь подернулись пленкой льда.

— Это из-за щенков? — коротко проговорил он.

— Что?!

— Я неприятен тебе. Это из-за щенков. Я понимаю. Прости меня. Должно быть отвратительно прикасаться к тому, кто вышел из такой утробы.

Рэндо едва сдержал изумленный возглас, уставившись на Аяри так, будто видел впервые. «Что за ход мыслей!.. но с его гордостью это, наверно, ужасно сознавать. Я не думал о том, что он должен был почувствовать».