Анна Хель - Дорога к предательству

Что и кто должен был сказать — я так и не узнала. Все звуки стихли, и мое тело безвольно упало на койку. Мозг совершенно отказывался думать, пресыщенный информацией.

А где-то за стеной радостно светило солнце, чуждое всему человеческому. Ведь только оно может оставаться счастливым, даже увидев саму суть человеческого страдания.

На следующий день после первичного исследования магессы, прошло официальное слушание, на котором Алема и Дарлему полностью восстановили в правах, пообещав даже присвоить почетные титулы за ценную находку. Семья, не так давно преследовавшая их, нанимавшая десятки убийц, лживо улыбалась и раскрывала объятия.

Алем выглядел весьма довольным, но лишь его сестра могла видеть, насколько лицемерно это показное счастье. Самой Дарлеме возвращенные права нисколько не приносили радости. Только стыд, боль и желание умереть. Казалось, разве что смерть поможет смыть всю эту грязь.

До окончания слушания д'рахма не имела права пересекать границу Акагаане. Но как только статус дочери благородной семьи был восстановлен, она взяла первого попавшегося коня из фамильных конюшен, и бросилась к окраинному лесу. У нее еще оставалось неотложное дело, которое следовало завершить как можно скорее.

Вскоре показались знакомые деревья, место злополучной стоянки нашлось без труда. Дарлема собрала всю имевшуюся силу воли и неверной походкой вошла под сень деревьев. Сделав несколько шагов, она остановилась, словно громом пораженная. Выкопанная Алемом могила оказалась пуста. Не оставалось сомнений, что землю копали отнюдь не изнутри, да и невозможно было бы сделать это с перебитыми суставами.

Погруженная в раздумья, но счастливая д'рахма уже собиралась уйти, когда чуткий слух уловил хруст ветки где-то за спиной. Губы тронула грустная улыбка. Дара произнесла, не оборачиваясь:

— Прости, Лардан. И… удачи.

Большего Дарлема сказать не смогла. Но она точно знала, что была услышана и прощена.

Пронзительно белый потолок успел надоесть за прошедшие два дня. Несмотря на открывшиеся истины, мне приходилось коротать время в гордом одиночестве и крайне неприглядном положении, поэтому толку от приобретенных знаний не было никакого.

Первое время, помнится, я старалась придумать выход из сложившейся ситуации, но быстро поняла, что в данном случае бессильна. Оставалось только надеяться на Астарта, который должен был явиться в любом случае. Вот так и летело время, за разглядыванием безукоризненно чистого потолка и перебором выученных заклинаний в голове.

Когда я стала всерьез задумываться об ошибочности собственных суждений и почти перестала уповать на помощь аглара, послышались шаги. Затем до боли знакомый голос возвестил:

— Ну что, нагулялась, скользящая?

Как и предполагалось, за прутьями решетки стоял Астарт. Совершенно один, явно проникший сюда вполне законным путем. Аглар заранее знал, чем все кончится и располагал рычагами давления на верхушку д'рахмов.

— О… явился.

— Это все, что ты можешь мне сказать?

— Конечно нет. Но бросаться обвинениями в моем положении глупо, а злиться еще глупее. В конце концов, как бы неприемлемо ты не поступал, все же удосужился меня предупредить, предоставив полную свободу выбора. Разумно.

Герцог усмехнулся, ничего не ответил, но достал ключ и собрался было открыть замок, как вдруг появилось третье лицо. Рядом с агларом, словно из ниоткуда, возник Алем. Д'рахм стоял с не выражающим ни единой эмоции лицом, оставляя нам лишь догадываться о причине своего появления.

Ради такого гостя я даже встала с койки и подошла к решетке вплотную.

— Ты хотел мне что-то сказать, Алем?

— Да. Я хотел извиниться, пока не стало совсем поздно.

Пожалуй, ему удалось бы меня поразить, если бы отсутствующее выражение на лице не говорило о чей-то настоятельной просьбе. Я была уверена, что это Дарлема заставила брата против воли прийти с бессмысленными извинениями.

— Ты действительно думаешь, что слова могут что-то изменить? И что я просто так прощу тебя?

— Поступай как знаешь. Все оказалось бессмысленно. Против меня и Дарлемы готовится заговор, согласно которому с нами должен произойти несчастный случай. Разумеется, с летальным исходом. Все, что я делал до этого момента — изначально не имело значения. Поэтому, делай, что хочешь. Ты в праве, а мне уже все равно.

Состояние Алема стало совершенно понятным. Я проклинала себя за излишнюю добросердечность, но не могла не посочувствовать ему. Мне до конца не верилось, что д'рахмы могли так поступить, даже глазом не моргнув. Сердце искало оправдание их поступку и нашло. Но просто так прощать все грехи я не собиралась.

— Если хочешь меня убедить, тогда встань на колени.

К моему ужасу, Алем без раздумий выполнил приказ. Ему действительно стала безразлична собственная судьба. Аглар смотрел на развернувшуюся картину с удовольствием, но не вмешивался. Он только отпер, наконец, замок, позволив мне выйти из проклятой камеры. Я присела возле д'рахма так, чтобы смотреть ему в глаза, и тихо произнесла:

— Не жди, что я смогу так просто простить вас. Но и глупо мстить нет никакого желания. Я поступлю лучше — позволю доказать то, что вы способны не только на предательство, но и на преданность, поддержку, дружбу, в конце концов. Я не могу так просто отбросить месяцы, проведенные проведенные с вами. Служите мне, помогайте во всем, и однажды я вновь смогу вам доверять. И тогда весь Драа'искар воздаст почести бывшим изгнанникам.

— Скользящая, — Астарт не смог не вмешаться. — Не слишком ли самоуверенные слова? Думаю, ты уже догадалась, что попала в этот мир с моего позволения и далеко не просто так.

— Естественно догадалась, герцог. Даже удивительно, как не поняла этого раньше. Но я и пальцем не пошевелю в твоих целях, пока Совет не будет полностью уничтожен. Сделай это для меня, Астарт, и я буду в вечном долгу перед тобой.

Лицо аглара потемнело, он вовсе не рассчитывал на подобный поворот дела. Алем внимательно прислушивался к каждому нашему слову, явно прикидывая, стоит ли игра свеч. Спустя минуту напряженного молчания Астарт медленно произнес:

— Как я и думал, произошедшее изменило тебя. Должен признаться, ты превзошла все мои ожидания. Но предлагать новую войну с Советом — безумно. С ним не смогла справиться даже твоя мать, имея куда больше возможностей.

— У моей матери, — я постаралась вложить в голос максимум достоинства. — Судя по манере вести дела, не было не единого верного союзника. А у меня есть двое благородных д'рахмов, если, конечно, Алем не откажется от предложения, Лардан и ты. Этого достаточно, чтобы разобраться с Советом лично, а не вести показные боевые действия.