Вячеслав Седов - Наследие. Печать Бездны часть 2

   - Бедняжка, он же ведь все понимает! - прошептала себе под нос матриарх, видя, как полукровка уронил голову на грудь.

   По его щекам текли очень горькие слезы.

   - Я знаю, зачем вы притащили меня сюда. Ведь здесь нет никакого лекаря.

   Встает, словно марионетка: руки в одну сторону, ноги в другую, нескладно повисшая на бок голова. Но встает. Сам.

   Матриарх хмыкнула. Это его поднимает тот самый стержень, что в разное время ему отковали различные опекуны, наставники, даже родственники, но отковали, видать, на совесть.

   Однако за ниточки дергает другое - порода. Ран'дьянец бунтует! Потому что ран'дьянец никогда не сдается! Потому что ран'дьянец не ведает страха! Ран'дьянец выживает, потому что коварен... Дурачье! Он выпил из них порядочно, чтобы самому протянуть еще немного и не дать им драться в полную силу.

   - Мы же друзья...

   Матриарх прыснула в кулак - голос подала сильванийская мягкотелость? Впрочем, банальная как всегда.

   - Не смеши меня! - вспылил один из парней, хватаясь за нож, - Вампир человеку не друг и никогда таким не будет! Мы для вас пища!

   Эльфка вздохнула. Ну и ну! Начитался ворованных из библиотек романов и щебечет как по писанному. Забавный...

   - Да! - подхватил второй, поднимаясь из лужи и массируя висок, - Что, кстати, с твоими глазками стало, ась? Силенок не хватает, да? И не зыркай тут. Знай свое место, нелюдь!

   Карнаж не ответил. Он тряхнул головой, поднял руки к лицу и, сжимая кулаки, поманил их. Обоих.

   Краахнул гром.

   Парень ударился головой о стену, судорожно сжимая руками горло. Сполз на мостовую, вывернулся, похрипывая, омерзительно булькнул и затих.

   Сверкнула молния.

   Вопль. Дикий, животный. Потом еще. Еще! Оглушительно громко!

   Матриарх поморщилась и снизила восприятие звуков, чтоб не упустить ничего из того, что она видела.

   Фигура с бледной, как полотно, кожей и копной кровавых волос вцепилась в плечо истошно вопившего парня и всаживала нож, каждый раз погружая лезвие в брюхо несчастного воришки по самую рукоять.

   - Ну? Ну?! - рычал металлический, ужасно знакомый матриарху, голос, - Давай. Давай, человечек! Оттолкни меня, свою смерть, как только что я остановил тебя. Ползи и подними свой клинок. Преодолей боль, собирай свои кишки и продолжим! Ну же?!

   Парень вцепился рукой в обмотанное вокруг бедер полукровки грязное одеяло:

   - Чудовище... - прохрипел он и сполз, обливая его кровью из разорванного живота и полуоткрытого в иссякшем крике рта.

   - Тогда узнай СВОЁ место, человек, - ответил ему осипший голос бывшего друга, а бледная рука уступила красное от крови одеяло, раз уж покойник в него так вцепился.

   Стрела!

   Откуда? Матриарх не успела разорвать связь с фантомом, слишком увлекшись, и отшатнулась, ощутив резкую боль в левом плече.

   Карнаж же рухнул как подкошенный.

   - Серебро? - озадаченно пробормотала эльфка, отнимая руку от несуществующей раны, - Я вас умоляю! Какой осел надумал его так угробить? Ран'дьянцы ведь не кровопийцы!

   В переулок ворвались двое. Один, долговязый и сухой как щепка мужчина на удивление проворно подскочил к стрелку и выбил у того из рук оружие. Дуэргар же стремглав бросился к полукровке.

   - Кретин! Ты что это удумал, а!? - кричал долговязый, буквально заколачивая выронившего оружие вора в стену.

   - Мальчик мой, как ты? - дрожащим голосом бормотал дуэргар, бережно поднимая своими огромными руками Карнажа с мостовой, - Потерпи, потерпи родной.

   Он схватился за древко стрелы.

   Треск дерева. Тяжкий стон.

   - Ян! Что ты там копаешься? Брось эту гниду и скорей сюда! У парня глаза закатываются! - завопил не своим голосом дуэргар, в отчаянии тряся полукровку за плечи.

   - Уже здесь, - Ян "Часовщик" в три прыжка оказался возле Карнажа, попутно запуская руку в кожаную сумку на плече и вынимая оттуда пару белых кристаллов, - Поверни его спиной и держи. Крепче!

   Матриарх вскрикнула. Она снова увидела это бледное лицо средь вороха багряных локонов с открытыми, закатившимися глазами и гримасой боли на сухих, потрескавшихся губах.

   Эльфка выругалась. Она выдала себя.

   Поспешно разрывая связь, еще успела услышать душераздирающий металлический вопль и в последний раз в подступающей со всех сторон тьме разглядеть застывшую на коленях плечистую фигуру дуэргара, прижимающего к груди бледное, худое тело с красными как кровь волосами.

   - Ты здесь, матриарх?

   - Я... да. Прости, Феникс.

   - Это ничего, - мягко отозвался из темноты его спокойный голос, - Спасибо, что была со мной там.

   Она молчала, не решаясь уточнить последний оттенок, что она ощутила во время разрыва. Наконец, собралась с мыслями:

   - И ради этого дуэргара ты позже сцепился со швигебургской стражей? Самоубийца!

   - Ты сделала бы по-другому?

   - Нет. Уже бы не сделала...

   - Понимаю. А кто...?

   - Неважно. Его больше нет.

   - Проклятье! Если бы я только знал тогда, во время штурма!

   - Этот темный эльф просто учил тебя фехтовать. Вот и все. Мои долги - это мое дело, как и твои - твое.

   Помолчали.

   - Пора. Тард взялся за свою волынку, - легко улыбнулась матриарх, - Так старается, чтобы приободрить феларских вояк и вас, наемников.

   - Я не забуду тебя и обязательно вернусь.

   - Удачи, "ловец удачи". Надеюсь, ты обретешь то, что ищешь.

What is it that we're waiting for? Looking forward to, preparing for? Life kicks us in the teeth Yet something makes us crawl back for more!

Sami Lopakka*

* * *

   Фениксы и драконы...

   Зойт Даэран, ларонийский чародей, старой закалки, как называли таких, раскинулся в плетеном кресле на балконе выделенной ему башни в верхнем городе славной столицы магии, "граде четырех дорог", Форпате.

   Невообразимая высота, где помещалось его теперешнее пристанище вдали от п'о'ксессальской резиденции Ларона несомненно положительно влияла на его творческие настроения. Белый эльф был удивлен, как метко он обозначил то противостояние, которое сейчас незримо шло в мире под мерное поскрипывание шестерней на часах уходящего столетия. Дело оставалось за малым: развить мысль дальше, оформить ее и в надлежащем виде отправить на рецензию к Окулюсу Берсу, присовокупив к прочим бумагам.