Наталья Метелева - Эльфийский посох

— Почему, Ринотар? Что изменилось? — Охотник рухнул на скамью в землянке, куда его доставили, как врага, заломив руки за спину.

Маг-отшельник, покинувший пещеру ради неординарного события на границе, не торопился возвращаться. Горцы не любили спешку ни в чем — величие седых вершин располагало к такому же характеру. Ринотар отпустил стражу, тщательно осмотрел рогатину, хмыкнул, но его особое мнение мага о посохе затерялось где-то в длинной и белой, как застывший водопад, бороде.

Ринотар пододвинул оружие охотнику, и тот несколько успокоился. Значит, он все-таки не пленник.

— Изменилось многое, друг моего друга, — наконец ответил седой отшельник. — Если будет война между Кланами и Альянсом, в горах тебя попытается убить первый встречный гном только за то, что ты — эльф. Чем эта попытка кончится, мы с тобой оба знаем. — Он поднялся, расправив широченные плечи, и прошелся по землянке, поскрипывая свеженастланными досками, прогибавшимися под его тяжестью. — И главное, Лиэн… Раэрт, мой друг и твой учитель, убит служителями Мортис.

Кулаки охотника, лежавшие на треснувшей столешнице, сжались.

— Когда? — выдохнул он.

— Неделю назад. После этого по соседству пропали еще гномы из тех, кто мог знать тебя и Раэрта. Их тела нашли вчера со следами пыток. Эти смерти теперь навсегда будут связывать с твоим именем, Лиэн, а дети Вотана не хотят умирать за эльфов. Я не смогу защитить тебя от их гнева.

— Это моя вина. Я не успел к эльфийской святыне.

Уже ничего не исправишь. Ничего не вернешь. Никогда уже Лиэн не увидит веселых морщинок вокруг выцветших глаз, не услышит ворчливое: «Тьфу, досталась же мне в ученики дубинушка остроухая, темень лесная! Ты зачем склеил эти два заклинания? Огонь и лед несовместимы! Ах, вода тебе понадобилась, изобретатель. Ты посмотри, какую парилку тут устроил — медведь от ужаса ревет! А заклинание Ринотара уже забыл? Бери ведра и марш к роднику, лентяй».

Они мертвы по его вине — человек, заменивший ему отца, и гномы, принимавшие его как друга. Если бы он быстрее добрался до столицы и Посоха Духа! Ринотар прав: горы не прощают ошибок. Единственный дом, который он знал, — разрушен, и со смертью учителя оборвалась непрочная связь между его учеником и гномами.

Отшельник сел рядом, ощутимо продавив скамью.

— Вотан знает, как случилось, что я скорблю о человеке вместе с тобой, эльф. Если ты хочешь забрать его вещи, то дойти до пещеры сможешь только со своими. Гномы не тронут ваши отряды, таков приказ королевы Ятаа'Халли.

— Зачем мне его вещи? — прошептал охотник. — Они не вернут наставника.

— Раэрт завещал, если с ним что-нибудь случится, отдать тебе его посох. Мы не можем исполнить завещание друга гномов, и невыполненный долг тяготит всех нас. А не можем по нелепости: после гибели Раэрта ваш медведь никого не подпускает к его пещере, а лишать верного зверя жизни негоже. Может, ты с ним договоришься? Это по пути в Фогфелл, много времени не займет.

Лиэн кивнул, и Ринотар со словами: «Тогда это тебе пригодится», — протянул ему мешочек с рунами, а потом достал из ножен Алкинор и положил на стол. И охотнику показалось, что дух учителя заговорил устами гнома-отшельника:

— Ты выполнил нашу просьбу и разыскал клинок. И пусть ты не донес его десять лет назад, это уже не твоя вина. А теперь рассказывай, как ты его переплавил, остроухий мальчишка. Я сразу понял, что, кроме тебя, у этих эльфийских зазнаек такое сотворить некому.

Глава 12. Ущелье Эха Предков

Ситуация сложилась почти безвыходная. Если друиды Древа Смерти вышли на след Лиэна в горах и добрались до Раэрта, то нападения следовало ожидать поблизости от пещеры учителя, а это, как верно заметил Ринотар, по дороге в Фогфелл. Следовательно, нужно вычислить слугу Мортис, который наверняка не покинул отряд. Хотя, что тут вычислять: из четырех эльфов, за вычетом отца, сына и демона, оставался Сонил. Но посох Лиэна, скрытый под видом рогатины, молчал. Оставалось лишь ждать нападения двойника, если тот догадается, кто спрятан под личиной самого обычного эльфа-охотника, и следить за Энрахом, чтобы вовремя защитить отца — обещал же демон отомстить всей крови Эрсетеа.

Лиэн всей шкурой чувствовал, что двойник изредка пользуется магией разума. Очень слабой, так, чтобы его атак никто не мог заметить, словно Энрах лишь подновлял давно наложенные на лорда заклинания. Но демон не учел, что теперь в отряде шел ученик Повелителя Иллюзий. Впрочем, сын Даагона тоже не мог выдать себя, построив защиту всерьез.

Самое обидное, что нельзя даже предупредить отца: лорд, заподозривший Лиэна в служении Мортис, не поверит ни единому его слову. И ведь он, что греха таить, не так уж сильно заблуждается. Разве не было уже двух ритуальных кругов во славу богини Мортис? Разве не стал Лиэн нежитью уже больше чем наполовину? Разве его магия не отдает тленом Алкмаара уже совсем явственно?

Если вспомнить, что эта разношерстная компания идет за эльфийской святыней, за новым Посохом Духа, то можно посмеяться. Только вот отчего-то не до смеха, более того — хочется зубами скрежетать от бессилия. Да еще постоянное ожидание нападения выматывает до предела…

— Ты что такой скукоженный, Лиэн? — ткнула его в бок Тинира. — Замерз? Переставляй ноги быстрее!

Это была еще одна мелкая неприятность: вечная зима горной страны. Самый лютый мороз и пронизывающий ветер Лиэну не страшны, как и его отцу. Но если лорд вовсю пользовался магией огня, чтобы и самому не замерзнуть, и спутников согреть, то на проводника такая милость не распространялась, и Даагон невозмутимо игнорировал осуждающие взгляды остальных.

Лиэну же надо было следить за собой с особым тщанием. При выборе мерзнуть или выдать остальным свои способности он выбирал первое. Глупо, но сам виноват, раз в свое время сделал неправильный выбор.

Запоздалое раскаяние тоже не прибавляло крепости духа. Лиэн думал — а что было бы, если б он сразу открылся отцу? И приходил к выводу, что этот путь был бы еще неправильнее: лорд же сказал, что лучше убьет такого сына своими руками. А умирать сейчас ему никак нельзя.

Хорошо еще, что пока отряд шел по торному пути: торговому тракту в Империю от Альбы. На ночлег эльфы устроились в тепле, на постоялом дворе, где сразу поднялись в отведенные им комнаты, провожаемые враждебными взглядами гномов. По счастью, в драку никто не полез, хотя еду им за малым не кинули через порог, точно имперским собакам. Никто не удивился, когда Даагон приказал выступать еще до рассвета.

Через сутки эльфы свернули с тракта и углубились в дикие места. Чем ближе был заброшенный после последней войны гномов Фогфелл, тем уже становились тропы, то и дело перекрываемые глубокими снежными заносами. Наконец они и вовсе исчезли, равно как и признаки жилья. Только иногда на скалах можно было увидеть сторожевые «птичьи гнезда», недоступные путникам. Вход в них, как знал Лиэн, был только изнутри гор.