Ева Николская - Паутина "кровных" уз

Я мягко отодвинулась и, посмотрев на мужчину, сказала:

— Спасибо, что вернул моим лохмам нормальный вид, — он чуть улыбнулся в ответ, не сводя взгляда с моего предательски покрасневшего лица. — Я, конечно, понимаю, что это наглость, но! Если честно, мне очень хочется перекусить и что-нибудь выпить. Наверное, церемония отняла слишком много сил. Не мог бы ты покормить меня, Братец Крови? — последние слова я произнесла с особым ударением, надеясь, что это беловолосое чудо перестанет меня при каждом удобном случае лапать. Родственникам, вроде как, не положено. Вопреки моим ожиданиям, улыбка аше-ара стала шире и хитрее, а глаза как-то странно заблестели. Я шестым чувством поняла, что ничем хорошим мне все это не грозит, а когда услышала его заявление, то еще больше утвердилась в первоначальном мнении.

— Конечно. Нам обоим не помешает подкрепиться, принцесса, — сказал он, рассматривая меня так, будто именно мной и собирался поужинать (или уже позавтракать?) — Но сначала мы должны завершить ритуал, — я изобразила на своей физиономии полное непонимание, а он продолжил: — Остался маленький штрих, скрепляющий узы Эо — поцелуй.

Ну, здорово! А я глупая надеялась, что с ритуалом покончено. Куда там?

Рассеянно кивнув на его слова, отвернулась и сделала вид, что занята очень важным делом: плетением косы, к примеру, которая, кстати, плестись отказывалась наотрез, так как руки дрожали вопреки моим мысленным приказам успокоиться. Когда его пальцы перехватили инициативу, я чуть не подпрыгнула на месте, чем окончательно выдала свое нервное состояние. Да уж, и как мне с такими потрясающими реакциями жить с этим товарищем бок о бок всю оставшуюся жизнь? Единственное, что приходило на ум — это срочно завести любовника, а лучше мужа, чтобы беснующиеся гормоны к моменту нашего с Кир-Кули общения были едва живыми от усталости. Чудесный вариант, ага. А учитывая то, что скоро сюда явится папаша моего будущего ребенка, даже кандидата на роль супруга искать не надо. Хотелось бы мне видеть рожу повелителя Неронга, когда я ему с порога сообщу, что он, после того, что сделал, как честный мужчина, обязан на мне жениться.

От таких гениальных идей я сдавленно хихикнула и, не выдержав, рассмеялась в голос. Напряжение мое отступило, к лицу вернулся нормальный цвет, и тело постепенно начало расслабляться. Но стоило мужчине обнять меня за плечи, как смех застрял где-то в горле, а спина вновь превратилась в натянутую струну. Эх, долго мне придется привыкать к его присутствию, о-о-о-очень долго.

Набравшись смелости, я повернулась к нему всем корпусом и с в фальшиво-беззаботной улыбкой проговорила:

— Ну, целуй уже, а? Только поскорее, а то очень есть хочется.

Надежда на то, что он чмокнет меня в щечку или в лоб, испустила дух, когда его губы накрыли мой рот. Ну вот, а говорят, что она умирает последней, не верьте сказкам! Пальцы, сжатые в замок, разомкнулись сами собой, запрокинутая назад голова пошла кругом, а я стремительно начала терять контроль над собственным телом, отдаваясь во власть новых ощущений. Единственной мыслью, которая не успела (или не захотела) смыться вслед за остальными, было "К черту Светлоликого!"

До того момента, как острый клык мужчины, чересчур увлеченного выполнением последнего пункта ритуала, больно царапнул мою нижнюю губу, я пребывала в каком-то трансе. Не отвечала, не сопротивлялась, а просто позволяла целовать себя и была не в состоянии проявить хоть какую-нибудь активность. Сказать, что я ничего не чувствовала, значит, нагло солгать! Наверное, будь у меня силы выразить свои эмоции, они походили бы на пятибалльный[32] ураган. Вот только сил почему-то не было. Зря я Кир-Кули со статуей сравнивала. Может, он и белый весь, словно мрамор, но, как показала практика, в демонстрации полной неподвижности мои результаты ничуть не хуже его. Что помешало тому пожару, что сжигал меня изнутри, выплеснулся наружу, я так и не смогла понять. Случайная боль отрезвила, вернув к реальности. Никогда бы не поверила, что наступит момент, когда я буду ей благодарна. Очнувшись от наваждения, начала осторожно отстраняться и, к моему разочарованию, тут же была выпущена из мужских объятий.

Сестра я ему, как же! Так сестер не целуют и уж тем более так ядовито не интересуются, что именно мне не понравилось?

— Все понравилось, — проворчала я и встала с его колен, сама толком не понимая, на кого больше злюсь: на него за то, что так легко отпустил, или на себя, что проморгала возможность получить удовольствие по полной программе? — Может, теперь накормишь меня все-таки, а? И… вина, пожалуйста, налей. На этот раз я не буду делить его с ковриком, обещаю, — попыталась пошутить, не глядя на собеседника. Было стыдно, а еще… досадно как-то. Ну, маленькая я пока что, да. Нет у меня опыта в таких делах… почти нет. Каретные глюки не в счет, как и разбитая об голову ухажера ваза. А милый, нежный, добрый Эван за все время нашего знакомства даже в щечку меня поцеловать не отважился. Жаль. Глядишь, я бы сейчас его образ в памяти лелеяла, а не думала о теплых и упругих губах необычно-белого цвета, вкус которых ощущала до сих пор. Вот чего он прицепился ко мне, спрашивается? Играет, как кот с мышкой. Брал бы эту его энергию… Как ее? Энергия Жизни, кажись. И не приставал больше! Мы бы тогда гораздо быстрее поладили, и сделка принесла бы пользу обоим. А так… на душе погано, и, судя по кривой ухмылке аше-ара, не у меня одной. Ну, супер! Не успела толком познакомиться и пообщаться, а уже умудрилась на мужское самолюбие наступить и как следует потоптаться, сама того не желая. Впрочем, этому типу полезно. Впредь будет знать, что далеко не все девушки тают от его неземного обаяния. Некоторые, например, и в ступор впадают. А что, зачем и почему — каждый пусть сам для себя думает. В меру своей испорченности.

— Идем, — голос поднявшегося с кресла Кир-Кули заставил меня отвлечься от обдумывания такой занимательной для восемнад… хотя почти уже девятнадцатилетней девушки темы, как интимная жизнь животных и ее последствия. Роль мышки в общеизвестной игре меня не вдохновляла, а потому я решила держаться подальше от стража с его кошачьими замашками. Обряд мы прошли, так что больше никаких сюрпризов не должно быть. Наверное.

— Куда? — спросила, старательно изображая ленивый тон недавно проснувшегося человека. Пришлось даже зевнуть для достоверности. Пусть лучше считает, что "замороженная рыба" — это не вид моего темперамента, а временное состояние после сна.

— Кормить тебя буду, айка, — он усмехнулся, легко так, непринужденно, будто и не злился только что. Или так оно и было? Умею я накрутить на пустом месте. — А то от голода ты ведешь себя, как замороженная рыба, ну, или заторможенная.