Охота на Странника (СИ) - Ульяна Муратова
— Именно так. Я родился с сильным даром, а мой старший братец — нет. Он всегда вёл себя так, будто я каким-то образом похитил у него магию. Оба наши родителя — довольно посредственные маги, а его способностей не набирается даже на седьмой порядок, следовательно, в академию поступить он не мог.
— Ясно. Он — восьмёрочник.
— Да. Восьмёрочник, причём по нижней планке. Даже височная печать видна едва-едва. Гайя?д вообще не может колдовать — ему не даются даже самые элементарные заклинания. Для него это — крайне болезненная тема. Сколько себя помню, он меня ненавидел и постоянно устраивал подлянки, причём всегда старался обставить всё так, будто виноват я сам, а его хочу оговорить. Он ломал мои вещи, запирал дом, чтобы я не мог в него попасть, наливал мочу в кровать, а потом высмеивал моё «недержание»… Много всего... Будучи на три года старше, он тщательно продумывал каждую подставу и умело манипулировал родительским мнением. И всё сходило ему с рук до тех пор, пока я не научился приносить магические клятвы. Родители, считавшие меня полным ничтожеством, конченым хулиганом и лжецом, внезапно начали мне верить. Мне было десять, а Гайяду — тринадцать. Постепенно всё успокоилось. Мы, конечно, не стали друзьями, но научились сосуществовать, словно разделив сферы влияния. Я изучал заклинания и фехтование, готовясь идти в боевые маги и служить у Разлома. Братец целиком погрузился в семейное дело, и отец везде таскал его с собой. Даже радовался тому, что Гайяд навсегда останется дома. Много раз говорил, что мой долг — защищать родину, а его — позаботиться о родителях в старости. Других братьев у меня нет, а сестёр отец вроде бы не обижал, хотя всерьёз будто не воспринимал. Выдавал замуж и видел лишь раз в год, зимой, на праздник Длинной Ночи.
— Мой дед тоже считал, что сыновья усиливают род, а дочери — уходят в другие семьи, и поэтому нет смысла с ними даже разговаривать лишний раз, — осторожно поделилась я.
— Так вот, отец всегда был близок с Гайядом, и как я ни старался поразить родителя успехами в учёбе или ратном деле, он лишь скупо хвалил и улыбался через силу. Зато братцу он всегда благоволил, с ним мог говорить часами обо всём на свете. Братец обучился бухгалтерскому учёту и уже несколько лет работал вместе с отцом, когда я уехал в столичную Академию и наконец вздохнул спокойно. Там у меня появились новые друзья и возлюбленная, Джене?ра. Она училась на целительском факультете, мы познакомились случайно, а дальше всё закрутилось очень быстро. Она была младшей дочерью и поздним ребёнком в небогатой семье, и незадолго до поступления в Академию потеряла сначала отца, а потом — пожилую мать. Старшим братьям и сёстрам до неё не было никакого дела, поэтому училась она старательно и, подозреваю, подыскивала потенциального мужа, ведь дома после Академии её ждали разве что на роль бесплатной и бесправной няньки для племянников. В общем, на каникулах после второй сессии я привёз её знакомиться с семьёй.
Вероятно, Десар и Мелен уже слышали эту историю, потому что оба молчали, а я лишь обратила внимание, насколько изменилась речь Эрера. Из тона исчезла насмешка, и вместе с ней — бесячие уменьшительно-ласкательные суффиксы. Голос стал глубоким и настолько напряжённым, что каждое слово резонировало в пространстве, проникая куда-то под рёбра, в самое сердце. Я готова была поклясться: едва ли десяток человек во всём мире знает эту историю, и подобное доверие не просто делало меня сопричастной, но и подталкивало открыться в ответ.
— Родители приняли Дженеру очень хорошо, высоко оценив её сильные магические способности и мягкий характер. Я переживал, что их холодность ко мне распространится и на неё, однако ошибся. Отец даже шутил на тему того, как им повезло, что она сочла меня достойным, и как они не ожидали, что я сойдусь с настолько чудесной девушкой. По окончании каникул мы с Дженерой уехали обратно в Академию, где я сделал ей предложение, а она его приняла. Я очень старался быть внимательным женихом. Дарил подарки, провожал до комнаты, помогал ей с учёбой даже тогда, когда не справлялся со своей нагрузкой. Всегда ставил её интересы выше своих. Она отвечала взаимностью. Всегда была нежна, приветлива, благодарна за каждый пустяк. С одобрения её старших братьев и моей семьи, мы вскоре поженились. Я был счастлив. Моего соседа по комнате как раз отчислили, и хоть Дженера формально жила в корпусе целительского факультета, но большую часть времени проводила у меня. Спустя несколько месяцев она забеременела.
Голос Эрера становился всё ниже и глубже, и я невольно заёрзала на сидении. Ощущение неотвратимости чего-то страшного нарастало, и я уже не была уверена, хочу ли знать продолжение.
— Она погибла? — тихо спросила я.
— Нет, что ты. Она жива и, если я правильно осведомлён, вполне счастлива.
Я недоумённо нахмурилась:
— Но ты сказал, что вы поженились… как же?..
— Очень просто. К концу второго курса Дженера была на приличном сроке, и учёба давалась ей тяжело. Я видел, что она старалась, но складывалось такое впечатление, будто знания просто исчезали из её головы. Она стала рассеянной, беспокойной и постоянно спрашивала, что будет, когда родится наш первенец. Я отвёз её к родителям и приезжал при каждой возможности, но так как мой родной город, Пелль, находится в шести часах езды от столицы, то вырываться получалось лишь в редкие выходные да на полнолунную неделю. Пока меня не было, братец времени не терял. Он внушал жене, что если бы я её любил, то был бы рядом. Что я недостаточно внимателен и заботлив. Что мне плевать на её сложности, раз я оставляю её среди чужих для неё людей. Дженера принимала его слова близко к сердцу, а я никак не мог ей втолковать, что бросать учёбу глупо и что я действительно люблю её, просто нужно немного потерпеть. Я даже решил не просить распределения к Разлому, а пойти в дознаватели в родном городе, лишь бы быть ближе к ней и ребёнку. Не стал поступать в группу авиаторов, хотя всегда этого хотел и способностей хватило бы.
Эрер говорил об отказе от мечты так просто, словно это ничего не стоило, но я прекрасно понимала, каково это. Пусть я не пошла в авиационное отделение по другой причине — денег
