Добрый - Дмитрий Дмитриев
И чего эти две фурии на меня взъелись? Подумаешь, макнул разочек. Делов-то. Вон, меня чуть болотная ведьма не изнасиловала да пару раз едва не пристукнула. А я бодрячком и даже не в обиде. Меня гургуты об себя расшибить пытались. А я огурцом. А тут всего-то две экологически чистые ванны с экзотическими растениями. Ещё и для кожи полезно. Эффект омолаживающий. Вот, правда, мозги заворачивающий в сторону, противоположную от логики. Иначе я сейчас бы не куковал тут звездой, голой жопой на макушке ели, а был минимум награждён двумя поцелуями искренней благодарности.
— А вот хрен вам! — выкрикнул я в сердцах. — Врагу не сдаётся наш гордый Варяг!
Как можно сильнее раскачав макушку в несколько приёмов, я с нечеловеческим усилием оттолкнулся от неё и, изобразив корявую ласточку, попытался взмыть в небеса, искренне надеясь на наличие чуда в этом занюханном мире.
И я полетел. Сначала резко в сторону. Потом камнем вниз. А потом стремительно вверх.
Картинка, наверное, выглядела смехотворной до коликов. Глаза зажмурены. Рот раззявлен и что-то вопит. Руки машут с частотой крылышек заправской колибри.
Но это была всё фигня. Главное, что я летел. Стремился ввысь и вдаль. Полёт мой был довольно ровный, достаточно уверенный, а главное — стремительный. Судя по чувствительному сопротивлению воздуха, обволакивающего моё лицо, был я сейчас поскоростнее знаменитого «кукурузника».
— Да не маши ты руками, — донёсся до меня раздражённый голос. — Я машу, ты висишь — вместе летим. Ты машешь, я вишу — буравим землю как таран. Вместе машем — куча синяков, мои перья — вон, и снова буравим землю. Доходчиво?
— Ещё как, — подтвердил я, хотя степень моей ошарашенности от внезапно нарисовавшегося голоса зашкаливала.
— Сейчас от этих смоемся — поговорим.
Только сейчас я ощутил, что меня довольно сильно стиснули в районе чуть повыше талии. Кроме того, в лицо бил воздушный поток, а ещё меня периодически обмахивали сверху. И самое главное, остановив хаотичное движения своих рук, я не рухнул камнем вниз.
— Значит не глюк, — выдохнул я.
— Не затихнешь — долбану клювом.
И я затих. Сложил руки домиком над глазами, максимально отсекая потоки встречного воздуха, чтобы не слезились глаза, и, свыкнувшись с ролью груза, подвешенного под брюхом махающего дельтаплана, стал обозревать окрестности. Пейзаж, впрочем, не радовал разнообразием. Болота они и есть болота. Приедаются быстро. А скука, как известно, лучшее зевотное и усыпляющее. Короче, как это водится со мной в этом мире, сон ко мне подкрался незаметно, обухом по голове ударив вдруг.
Глава 12
Глава 12
— Не спать. Не спать. Не спать...
Монотонность этих двух простейших слов стучалась в мой умиротворённый мозг, естественно, большой симпатии не вызывая.
— Не спать. Не спать. Не спать...
Да что там симпатии. Тут явно выраженная антипатия будет доброй похвалой.
— Не спать. Не спать. Не спать...
Какая антипатия? Ярко выраженное бешенство — вот лучшая реакция на этот раздражитель.
— Не спать. Не спать. Не спать...
Причём бешенство АГРЕССИВНОЕ!!! Сейчас проснусь и начищу хлебальник этому извращённому будильнику!
— Не спать. Не спа...
В мгновение ока я выдернул себя из оков столь желанного сна. Ещё не раскрывая глаз, заставил тело принять горизонтальное положение. Зафиксировался на довольно неровной поверхности. Сжал кулаки. И только после этого распахнул очи, готовый провести минимум боксёрскую двоечку в противный раздражитель.
— С добрым утром! — поприветствовал меня «раздражитель», мгновенно сбив мой агрессивный настрой.
Пожалуй, такой зверюге мои кулачки до лампочки. А вот зверюге ли? Передо мной восседал трёхметровый шарик, укутанный в какие-то обноски непонятного цвета. Ниточки этих обносок лениво развевались на ветру, делая шарик ещё более пушистым. В верхней части шарика, словно приклеенное к нему, располагалось лицо. Человеческое лицо. Ну почти человеческое. Я бы даже сказал, лицо приятной старушки, милосердно подёрнутое временем. Вуаль морщинок сложилась на нём в такой причудливый узор, что оставалось лишь диву даваться, насколько природа приятно преподнесла старость. Слегка подёрнутые печалью времени глаза между тем давали понять, что в любой момент они могут засиять восторженностью юношеского задора. Даже крючковатый, выдающийся грузинский нос, кстати, не подёрнутый морщинками, выдавал на гора родство минимум с царицей Тамарой. Причём царица была лицу максимум бабушкой по генеалогическому древу. Но что-то в лице было не так. Я уж про шарик, носящий его, молчу. Вместе данное сочетание сочетаться в моём мозгу отказывалось, хоть ты тресни.
— Значит так, по пунктам, — проговорил шарик. — Это не нос, а клюв.
При этом он довольно ловко склонился и стукнул меня носоклювом в лоб. Совсем легонько, но твёрдость и мощь я прочувствовал по полной. Шишак точно гарантирован.
— Это не обноски, а крылья.
Шарик распахнул свои лохмотья, оказавшиеся значительными по площади крыльями, покрытыми перьями невнятной расцветки, но зато с причудливой
