Красота внутри (СИ) - Власова Мария Игоревна
– Чего ты встала? Побежали! – начала толкать меня в ворота Серафима, так что я, наконец, смогла оторваться от своих мыслей.
– Люди разрушили вход! Спасайся, кто может! – начали кричать «бочечки», сжавшись в ужасе в углу небольшого коридора.
– Ловите их! – одновременно начали кричать командир, часть гномов и Ваня откуда-то на заднем плане.
– Никуда я тебя не отпущу! – прокричал Нальнар то ли нам, то ли Ване, что попытался броситься за нами.
Открыла замок, стараясь скрыть нервозность за ухмылкой, и оказалась вытолкнута балластом и бочечками. Нам вдогонку над моей головой пролетел огонь. Сзади воинственно закричали гномы, скорее всего Нальнару и Ване уже стало не до нас. Серафима растолкала бочечек и, схватив меня за руку, потащила куда-то вниз по туннелю, освещенному факелами.
***
-Найдите их, они не могли уйти далеко! – выкрикнул кто-то из стражи.
Дыхание перехватило, а затем меня толкнули чуть ли не под нос стражникам. Хорошо, что в этой деревеньке, как и в наших, вечно всякие коробки и бочки возле домов валяются, а то попалась бы вместе с этой коровой, что навалилась на меня. Я тут, между прочим, беременная, а она меня чуть в лепешку не превратила, трусиха чертова! Столкнула эту гадину, и та сразу в каменные плиты вжалась. Пыли на этих плитах море, так что стала она чёрной, как и душа этой паршивой козы. Стоит на своих великосветских четвереньках. Я скосила взгляд на змею подколодную: дрожит, даже оглянуться боится, только один глаз открыла. Вот такие как она, позорят весь женский род, настоящая женщина из любой ситуации способна выйти хотя бы и на четвереньках, как кошка. Прогнула спину, чувствуя, как ноет поясница, дочка отъелась за счёт отца и ничего ее не волнует. А меня вот волнует! Где там мой ненаглядный муженек? Вот не сомневаюсь, он бы долго смеялся над всей этой глупой ситуацией, и над рогами Нальнара в частности. Его он явно невзлюбил, ревнивый некромант.
– Ищите людей! Все, кто может сражаться – выступайте к воротам, на нас напали! Женщины и дети закройтесь по домам! – громко кричит противным голосом старый гном на главной площади.
Называя эту крепость городом гномы явно преувеличивали – деревня, со скудной обороной из старых гномов, которые и оружие для боя никогда в руках не держали. Неудивительно, что сражающиеся друг с другом эльф и закоренелый бандит, попутно отвешивают на орехи и гномам.
«Где люди? Они пробрались сюда? Нужно звать на помощь из Нижнего города!» – бочечки вместо того, чтобы слушаться, подняли гул на той самой площади.
Осторожно выглянула из ненадёжного укрытия, для этого пришлось немного пройтись на четвереньках и спрятаться за небольшую повозку с сеном. В воздухе летает какой-то землистый аромат, к нему трудно привыкнуть, ноздри щекочет. Под землей у гномов довольно необычно и красиво. Казалось бы, здесь должно быть темно как в тощей заднице Вани, но свет проникает, вероятно, его создают миллионы камушков в потолке громадной пещеры. Помимо этих разной формы и цвета кристаллов, очень красиво светится растительность в виде грибов, достигающих размера небольшого дома. Необычайно красиво, никогда не видела ничего подобного! В этот странный пейзаж гармонично вписывается полдюжины небольших домов из красной глины без окошек и с ровными крышами. Единственное, что действительно портило вид — это огромная статуя высотой метров пять из чистого золота. Сзади нее и собрались кучей местные жители, точнее бочечки и их детишки. В отличие от женщин, дети гномов выглядят очень маленькими и хрупкими, словно живые куклы. Их в этой деревне не так много, но и те, что попадаются на глаза, заставляют вспомнить себя в детстве. Вот нечто такое же жалкое и слабое я из себя и представляла, до того, как получила свою силу. Теперь же, потеряв ее, скорее всего навсегда, порой чувствую себя так же, таким вот маленьким и хрупким человечком. Только гордость не позволяет упасть ниц, как мой балласт.
– Что нам теперь делать? – шепотом из того же самого положения спросила она, нервно оглядываясь.
– Нам? А откуда это «нам» появилось, дорогуша? – съязвила, холодно улыбаясь. – Где было твоё «нам» когда ты меня этому психопату сдавала?
Серафима попыталась что-то ответить, но у меня не было желания слушать. В отличие от нее, я точно знаю, что делаю. Две огромные трубы, стремящиеся под углом в потолок пещеры – именно то, что я и думала – почтамт гномов. Они с помощью этих огромных труб пересылают в капсулах грузы, иногда и зверей по своим городам-крепостям. Как-то раз наземные маги попытались построить что-то подобное, но, увы, до технологий гномов нам ещё далеко. Поскольку гномы никогда не обладали магией в нашем понимании, кроме рун конечно, их развитие пошло по технической стезе. Все эти удивительные машины и механизмы, о которых иногда доходят слухи до поверхности, просто поражают. Все знают, что нет стали лучше, чем у гномов и нет существ с большей гордыней, чем гномы. Говорят, их гордыня куёт эту сталь, от того она такая крепкая и дорогая.
Моя потенциальная свобода на другой стороне площади – небольшая, шириной с толстую трубу, в которой она и находится, капсула из стекла и металла. Вопрос в другом: как туда добраться? Солдаты и несколько бурчащих гномов ходят с факелами, разглядывая каждый уголок. Нервно оглядываюсь назад, а затем, подгадав момент, перебегаю часть площади под довольно громкое «стой» от Серафимы. Балласт он и у гномов балласт, отделаться от нее тяжело. Прижалась спиной к пьедесталу, на котором стоит золотая статуя. Пара гномов в амуниции удаляется вверх, и меня пока никто не видит. Повезло, что бочечки подняли такой шум, что на их фоне услышать что-то сложно. Присмотрелась к капсуле, разбираться, как ею пользоваться, очевидно, придётся на ходу.
– Ты серьёзно собралась использовать эту штуку? – спросила над самым ухом предательница, так что я вздрогнула.
– У тебя есть другие идеи как отсюда выбраться? – мрачно интересуюсь, прекрасно понимая, что она ничего не способна придумать. – Не переживай, тебя я с собой не возьму – выбирайся сама!
– Я не об этом! – затянула меня обратно за пьедестал Серафима, нервно оглядываясь. – Ты беременна, а та штука не кажется местом, подходящим для тебя, это может быть опасным для ребенка!
Закатила глаза, еле сдерживаясь, чтобы не задушить ее прямо здесь.
– О, ты подумала о том, что это опасно для моего ребенка?! Так почему ты не думала об этом, когда сдавала меня Красной Стреле? Не строй тут из себя святую невинность, я тебе больше никогда в жизни не поверю! Выбирайся сама из этого места! – зашипела на нее с отвращением, отбрасывая ее руку в сторону.
Вот же наглая девица, поучает меня, а у самой рыльце в пушку. Осторожно оглянулась, а затем, согнувшись, быстрой перебежкой, добежала до капсулы, но пока решила только за ней спрятаться. Что-то мне подсказывает, что эта транспортировка громкая, и у меня не будет второго шанса воспользоваться трубами. Как жаль, что на занятиях по рунному языку, я вечно спала, сейчас он бы еще как пригодился. Пенелопа все время твердила мне, что я должна знать руны, как та, в ком течет гномья кровь, но я никогда не верила, что этот язык может мне пригодиться.
Оглянулась на статую, Серафима все ещё сидит под статуей и как дура, которой и является, смотрит на нее снизу вверх. Что она увидела в ней, не понимаю? Статуя как статуя, только из золота! Я бы ее утащила, но, увы, она слишком большая для лишенной сил меня. Кстати, подозрительно, что в отличие от того, что рассказывали о гномах, дома у них не из чистого золота, да и украшений много на себе они не носят. Я так скоро решу, что клептомания мне досталась не от мамки, а просто от природы.
Поясница ноет, как и ноги, особенно если учитывать, что я все еще с одной туфлей, а на второй чулки почти протерлись. Все вокруг будто бы говорит: «Ты попала, Клара». Хотя у меня ведь были ситуации в жизни и похуже, например, в детдоме, так что и в этот раз прорвусь. Сажусь на пятки, так по крайней мере немного дам передохнуть пояснице и ногам. Знаю, что это рискованно, но иначе уже бы материлась от боли на всю эту деревеньку. Накрываю рукой живот, я обязана отсюда выбраться. Чертов некромант, как он мог меня оставить одну в таком состоянии! Если он на самом деле умер, то из мертвых подниму и самолично упокою.
