Дорасти до неба (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

В палату зашла немолодая тучная медсестра, ловко поменяла в капельнице бутылку с лекарством, мазнула по мне равнодушным взглядом и вышла, прикрыв за собой дверь. К этому времени я уже немного успокоилась. По крайней мере, слезы прекратились. Только в душе появился еще один выжженный до пепла уголок. Теперь, когда эмоции чуть улеглись, можно было попытаться подумать, решить, что мне делать дальше.

Видимо, очень уж сильно разозлила я Темных хозяев, раз они пошли на то, чтобы взрывать здание. Пусть и не в центре города, но все же. Ведь теперь все спецслужбы на ушах стоят, пытаясь найти тех, кто это сделал. А заодно разобраться, откуда взяли взрывчатку: то ли какой интендант заворовался, то ли нашелся доморощенный химик-террорист, то ли вовсе специально обученный человек действовал. Лично я думаю, что тут без магии не обошлось.

А еще мне пришла в голову дурацкая мысль: поскольку про магические умения Сан Саныча никто кроме меня и его приятеля не в курсе, то черные боссы, те самые костюмы или даже их хозяйка могли решить, что не осталось никого, кто мог бы им противостоять и решили таким образом заявить о себе. Правда, как-то очень самоуверенно выходит. Да нет, не может быть такого, что серьезная организация, у которой в распоряжении несколько десятков обученных бойцов, боялась колдунью-недоучку. Ну да, я нескольких Тварей из этой компашки отправила на тот свет. Ну несколько не слишком важных планов им поломала. Но как я одна могла бы всерьез противостоять всей этой кодле? Да пусть не одна, пусть вдвоем с Санычем. Двое против полусотни — не смешно?

Ну да, несколько попыток захвата и убийства провалились. Ну хорошо, я их провалила. И что? Это повод откладывать исполнение планов? Да ни в жисть не поверю. Впрочем, ладно, это уже пустые умствования. Надо все же решать, что делать дальше. Ведь сведения о том, кто выжил после взрыва очень скоро станут всем известны. Скорее всего, уже в вечерних новостях об этом расскажут. Ну, самое позднее, в утренних. И через час после эфира за мной придут. Стало быть, мне надо как можно быстрее делать ноги. Снять, действительно, квартиру на пару суток и уже там спокойно обдумать ситуацию. Хорошо еще, деньги я из кармана так и не вытащила. Когда лежала под дверью, пачки ребрами хорошо прочувствовала. Да и документы тоже были с собой, еще один плюс.

Я послушала себя, свои ощущения и пришла к выводу, что нахожусь практически в форме. Ну, почти. Кости не переломаны, руки-ноги целы, голова не кружится, не тошнит, внутренности почти не болят — одним словом, на пару-тройку часов активности меня хватит. Ну а там, на съемной квартире, и отлежусь, и откормлюсь.

Я откинула было простыню, и тут же закинула ее обратно: обнаружилось, что одежды на мне нет. Совсем нет, даже белья. Вот же гадство! Может, по больничным правилам так и надо, но мне-то что сейчас делать?

Снова зашла давешняя медсестра, увидела, что я пришла в себя, выдернула иглу капельницы из вены, приклеила пластырем к ранке ватный тампон и шустро удалилась. Ясно, сейчас доложит всем, кому только можно, и тут же все они объявятся: следователи, прокуроры, бандиты… Следовало поспешить, и очень сильно. Вряд ли у меня есть в запасе больше пятнадцати минут.

Я огляделась. В небольшой палате было практически пусто. Наблюдались лишь две койки, на одной из которых лежала я, на другой — только голый матрас. Ну и две тумбочки с предусмотрительно открытыми дверцами, чтобы издалека было видно, насколько они пусты. И что мне теперь делать? Нет, что делать — я предполагала. Меня ведь привезли поздно, на месте только дежурная смена. Значит, мое барахло еще не оприходовано и под замок не убрано. И лежит либо здесь, на сестринском посту, либо внизу, в приемном покое. Я планировала позже, когда все как следует уснут, прокрасться, отыскать вещички и по-тихому свалить. Но тут, видимо, придется поступать иначе.

Я встала с постели, еще раз прислушалась к себе. Нет, не шатает, не тошнит, головушку не кружит. Взяла простыню, которой была укрыта, свернула вдвое и обмотала её вокруг себя. Получилось страшненько, зато голышом бегать не придется. Тихонько приоткрыла дверь палаты. В коридоре было темно, лишь на посту горел свет. И толстая медсестра именно там сейчас и стояла и, конечно, говорила по телефону. Вот же гадство! С другой стороны, она честно выполняет свои обязанности, и можно только ругать себя, что вовремя не сообразила прикинуться спящей.

Медсестра стояла ко мне спиной, и я подобралась к самой перегородке. Мои вещички, действительно, лежали здесь на стуле в большом прозрачном полиэтиленовом пакете. Джинсы, куртка — все грязнущее. Ботинки, такие же грязные, сложенные в другой пакет, стояли под стулом. Стремно, конечно, во всем этом на улицу выходить, но другого варианта все равно нет.

Я вздохнула, дождалась, пока тетка положит трубку, и объявилась, перегородив своей тушкой выход.

— Что вы здесь делаете! — зашипела на меня тетка.

— Мне нужны мои вещи, — заявила я. Документы, деньги и телефон.

— Телефон вот!

С этими словами тетка толкнула ко мне несомненно мою трубу, но совершенно изломанную. Ну что ж, симка и карта памяти, скорее всего, живы.

— Документы нужны для вашего оформления. А денег никаких не было.

— То есть как это не было?! — взвилась я.

— Не было! — уперлась тетка, а я почувствовала: врет. И даже не краснеет, зараза. Понятно, зарплаты у врачей маленькие, а у сестер и вовсе никакие. Об этом сейчас из каждого утюга несется. Но она-то не сто рублей захапала, а миллион с хвостом. Так-то бы и хрен с ними, потом бы разобралась, все до копейки бы выдавила из воровки, но мне деньги нужны именно сейчас.

— Такая большая выросла, а не знаешь, что чужое брать нехорошо.

На тетку мои слова особого действия не возымели. Она даже дернулась было к спрятанной под столом тревожной кнопке, но я была быстрее: один хороший удар в нужную точку гарантированно "отсушивает" руку.

— Нет у меня денег! — уже в голос завопила воровка.

— Ты чего шумишь! Люди же спят!

Как это у меня вышло — я и сама не поняла. Только чуток, самую малость, колданула, а у медсестры горло перехватило. Не совсем, дышать-то она могла, а вот произнести хоть слово уже нет. Да что там слова! Она и звука-то ни одного издать не смогла, хотя честно пыталась. Вот только не вышло ничего, только лицо от натуги кровью налилось.

— Не тужьтесь, ничего у вас не выйдет, — заявила я и принялась в темпе одеваться, по-возможности не сводя глаз с тетки. Ботинки я зашнуровывать не стала, лишь сунула в них ноги. Авось, не свалятся.

Тем временем медсестра сообразила, наконец, что происходит нечто, никак не укладывающееся в привычный порядок вещей. У нее даже хватило ума связать это со мной. А потом она начала бояться. И страх этот настолько явно отразился у нее на лице, что я даже ее несколько пожалела.

— Ну что, отдашь мои деньги, или так и останешься немой до скончания века? — осведомилась я, убирая в карман обломки телефона.

В ответ тетка потянулась куда-то мне за спину. Я отступила на шаг, давая ей дорогу. Там, на спинке стула, висела объемистая дамская сумка. Одной рукой открывать "молнию" ей было трудно, поэтому я сделала это сама. Деньги действительно нашлись внутри. Но — только одна, початая, пачка.

— Где остальное? — спросила я. По-хорошему, надо было бы нахмурить брови, голос сделать погрозней, да только я знаю — сколько ни хмурься, выйдет максимум смешно.

Тетка принялась тыкать здоровой рукой куда-то в сторону коридора. Я быстро обернулась. В больничном коридоре открылась дверь, видимо, ординаторской, и на пороге появилась мужская фигура в сине-зеленом медицинском облачении. Свет падал со спины, оставляя лицо мужчины в непроглядной тени. Увидев меня, он быстрым шагом двинулся к сестринскому посту.

— Что здесь происходит? — резко спросил он, остановившись в двух шагах от меня. — Кто вы такая и что здесь делаете?

Потом, очевидно разглядев и опознав мою физиономию, принялся спрашивать дальше: