Дорасти до неба (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

— Ого! — добавил, бросив взгляд на часы.

— Ой-ой-ой! — завопил, получив по протянутым к кастрюлям немытым рукам.

Зато через пять минут, усевшись за стол и проглотив первую ложку еды, резюмировал:

— Класс!

И расплылся в довольной улыбке.

И этот человек несколько часов назад был смертельно усталым и груженым как карьерный самосвал. Скажи кому — не поверят. Вот, что суп животворящий делает!

С чаем и печеньем мы ушли на диван. Я еще раз с удовольствием понаблюдала, как действует еда моего приготовления на неизбалованный мужской организм, даже если это всего лишь отвар китайской травы. Под чай потихоньку и начался разговор.

Сегодня Ромка уже не отворачивался от меня, не глядел то мимо, то в сторону. Наверное, уже мозгою-то пораскинул, расклады да вероятности оценил. Вот только несмотря на все это, тянуло от него этаким холодком, угрюмой отчужденностью. И сытная вкусная еда это лишь сгладила, но не изгнала. И я даже знала, что тому причиной: то, что я своей рукой на его глазах прирезала связанную Тварь. Ну и теперь я для него выгляжу этакой жуткой хладнокровной убийцей. Вот и сидели мы, попивали чаек, хрумкали печеньки, а я все прикидывала, как половчее начать разговор, чтобы еще хуже не вышло. Все же, при всех своих тараканах, Ромка мне понравился. Ну да, это у меня первый парень, который вообще поглядел на меня, как на женщину (главбух, понятно, не в счет). Но дело не в этом. Я не таяла и не млела, не теряла мозгов от взгляда его серых глаз, как об этом пишут в романах. Мне просто было хорошо рядом с ним. Очень хорошо. У меня были в приятелях нормальные пацаны, но именно что в приятелях, для них я была "своим парнем", и не более того. А тут… тут был шанс на нечто большее. И я собиралась за этот шанс побороться.

Пока я мялась, не решаясь произнести первую фразу, Ромка начал разговор сам, спасши меня от участи буриданова ослика.

— Скажи, Тась, а то, что ты рассказывала вчера в машине — это все правда?

— Чистая правда, от начала и до конца, — подтвердила я, немного картинно положив руку на сердце.

— И что, ты действительно можешь колдовать? Это не шутка?

Я поморщилась, вспомнив как точно так же морщилась Мирланда, когда я заикалась о колдовстве.

— Я умею совершать некоторые магические действия. Вот, например:

И я зажгла на ладони светляка. Понятное дело, можно было обойтись и без ладони, но так было намного эффектнее. Глаза у Ромки расширились. Они и без того от природы были не очень маленькими, а сейчас стали прямо как в сказке "Огниво", что твои чайные блюдца.

— Круто! А еще что-нибудь можешь?

— Такого же эффектного — нет. Хотя… у тебя после того раза остались еще синяки и ссадины? Помнится, тетка в травме тебе целую страницу исписала мелким почерком.

— Ну… есть немного.

— Покажи! — потребовала я.

Ромка немного покочевряжился, ссылаясь на неловкость, на неудобство, на прочие пустячные причины, но быстро сдался и принялся расстегивать рубашку.

На груди у него красовался шикарный синяк. Не хуже, чем тот, что остался у меня от пули. С таким украшением, должно быть, ему было очень неудобно и за рулем сидеть, и бегать туда-сюда… А ведь он вчера ничем не выдал этого, ни одним звуком. Да что там звуки, он даже ни разу не поморщился. Вот это выдержка у парня!

Я впечатлилась, а впечатлившись, колданула лечилку. Когда пару дней назад лечила себя, мне было не так хорошо видно, а сейчас я получила наглядный пример того, как работает магия. Синяк просто раз — и исчез. На его месте осталась лишь чистая розовая кожа.

Ромка моргнул. Моргнул еще раз. Потом ощупал себя, подвигался, потыкал пальцем в то место, где некогда красовался кровоподтек. Наконец, закончив самодиагностику, обернулся ко мне. На лице его была крупными буквами написана растерянность пополам с недоумением. Ну так еще бы! То, что сейчас произошло, научными методами не описывается. Более того, наука не глядя отмахнется от подобных вещей, ибо — невозможно.

Вот сейчас кузнец Роман потерял дар речи. Видимо, светляк его не так впечатлил, как мгновенное исцеление. Он мычал, блеял, водил руками, пытаясь хоть как-то выразить свои чувства, но у него выходили лишь невнятные звуки. Я же вовсю наслаждалась произведенным эффектом.

К сожалению, все хорошее быстро заканчивается. Ромка, наконец, справился с говорильными органами и первое, что он смог выдать, было:

— Как?! Как ты это делаешь?

Я выдержала паузу, сделала загадочное лицо и таинственным голосом произнесла:

— Магия!

И тут же добавила, уже нормально:

— Хочешь, научу?

Глава 24

Научение магии — дело долгое и не терпящее спешки, и посему было отложено до вечера. А пока у всех нашлось занятие: Ромка, у которого после нашего разговора отлегло сразу и от сердца, и от всех прочих мест, бодрой рысью поскакал в мастерскую изучать свойства свежеполученного реагента. Я же, оглядев холостяцкую берлогу, вздохнула и принялась за традиционную женскую магию: уборку, готовку и ублажение отдельно взятого питомца.

Я сноровисто орудовала попеременно то веником, то тряпкой, а сама, пока руки были заняты, размышляла. Вот где, скажите, у мужиков логика? Макать ножики в кровь монстров они могут без малейшего сомнения. И в процессе макания способ добычи этой самой крови их не слишком волнует. Зато вот на боевую подругу, которая эту кровь добыла с риском для жизни, они смотрят как на законченную садюгу, этакую Дженни-потрошительницу. На мой взгляд, есть в этом элементы ханжества. И тут логично возникают вопросы: а нужен ли мне такой человек рядом? Впрочем, у Ромки, как говорят шофёры, позднее зажигание. Не то, чтобы он сильно тормозит, но, на мой взгляд, несколько притормаживает. Так что подождем. Пусть походит, подумает, дозреет, а там видно будет.

Я потихоньку прибиралась, за окном потихоньку темнело. Марк, набегавшись за веником, развалился в кресле и безмятежно дрых, выставив напоказ черное, без единого пятнышка, пузико. А у меня, откуда ни возьмись, начали появляться нехорошие предчувствия. Ни с того, ни с сего потихоньку возникло чувство дискомфорта и принялось постепенно усиливаться. Вот так вот, на пустом месте мне стало не по себе. Ну и следом подтянулись всяческие нехорошие мыслишки: а вдруг найдется какой-нибудь спец, который сможет сюда забраться? Взломали же замок у меня дома. Но там, у себя в квартире, я хотя бы могла шум поднять, соседей перебудить. А здесь-то кругом никого нет, а если кто и есть — сделает вид, что ничего не видит и не слышит. Если уж на то пошло, надо было прятаться где-нибудь за городом на какой-нибудь даче. Да можно было и просто снять на несколько суток квартиру. Что ж Саныч эти-то варианты не продумал?

Я гнала эти мысли прочь, но они возвращались обратно. Да и тревога не только никуда не девалась, но даже, напротив, лишь усиливалась. Марк, видимо, тоже что-то такое почувствовал, потому что с громким мявом спрыгнул с кресла, нарезал круг по комнате, подбежал было к окну, а потом куда-то делся. Я погасила свет и тоже подошла к окну, но за стеклом не было видно ровным счетом ничего. Лишь где-то вдалеке горели огни, еще больше подчеркивая чернильную темноту ночи. Я присела на краешек кресла, но тут же снова подскочила. Сидеть я была явно не в состоянии. Пометавшись из угла в угол, решила спуститься вниз, к Ромке. Ну просто уже не было сил сидеть в одиночестве и пялиться в темные окна. Я собралась, накинула куртку, натянула ботинки и, с усилием открыв тяжелую дверь, выбралась на лестницу. Внизу было тихо. Не было слышно ни шума станков, ни бряканья инструментов, ни вообще каких-либо признаков жизни, хотя снизу отчетливо доносился запах горелого металла. В принципе, для кузницы это вполне нормальное дело. Но вот что-то не стыковался запах работы с железом с царившей вокруг полнейшей тишиной. Я насторожилась, накинула на автомате "каменную кожу", переждала несколько секунд слабости и принялась осторожно прокрадываться вниз. Массивные деревянные ступени и под здоровенными близнецами не скрипели, а уж мой комариный вес и подавно держали беззвучно. Пусть лучше я ошибусь и обнаружу Ромку занятого чем-то тихим, пусть даже напугаю его, чем сходу вляпаюсь в очередных бандитов.