Ян Сигел - Честь чародея
Уилл посмотрел на свой молчащий телефон так, как будто тот нанес ему личное оскорбление. Гэйнор он не ответил.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЧЕСТЬ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Я уже забыла, каково это — быть больной. Когда я жила в пещере между корнями Вечного Древа, болезни, причиняющие столько страданий смертным, меня не беспокоили. Заклинание Магического глаза позволяло мне видеть мир из моего логова, и я наблюдала, как люди заболевают и умирают, как мучаются от оспы, чумы, рака, СПИДа и как доктора безуспешно пытаются найти панацею от всех бед. Но я никогда не болела сама, разве что в детстве. Вернувшись в мир людей, я заново осознала несовершенство плоти. Ненавижу болезни! Подступившая к горлу тошнота и дурманящая слабость внушают мне такой страх, словно сама смерть держит меня в объятиях. В том доме я почувствовала себя совершенно разбитой, меня тошнило до потери сознания. Водителю пришлось нести меня, а Негемет плелась сзади, сочувственно мяукая. Я поудобнее устроилась на заднем сиденье, но от равномерного гудения машины и запаха кожи, витавшего в салоне, мне снова стало нехорошо. Распахнув дверь, я выбежала наружу, и меня вырвало. Я была противна сама себе, чувствовала, что веду себя как пьяная уличная девка, но ничего не могла поделать. Меня снова и снова выворачивало наизнанку, голова кружилась, колени дрожали. Трясущимися руками я провела по лицу — губы были перепачканы зеленоватым, воняющим растительной гнилью налетом. Я знала, что это не отравление, — Река сделала меня неуязвимой, и ни яд, ни оружие не могли навредить мне. И все равно мне казалось, будто я проглотила что–то ядовитое: желудок ныл, от лица отлила кровь и на лбу крупными каплями выступил пот. Забившись в угол машины и стараясь не стонать, я прижалась щекой к прохладной коже Негемет (как у всех созданий Подземного Мира, кровь моей кошки ледяная). Ходжекис вопросительно взглянул на меня. Он хороший слуга — в кофе, которым он частенько балует себя, я подливала сок Дерева, поэтому Ходжекис всегда мне послушен.
— Домой, быстро, — сказала я. — Быстро и без тряски. Главное — без тряски.
Должно быть, это Моркадис виновата в том, что мне стало так плохо, это она наложила на меня какое–то заклятие, прокравшись в Рокби в мое отсутствие. А я, как последняя дура, попалась в расставленную ловушку! Вне себя от ярости, я хотела призвать духов, чтобы приказать им задержать Моркадис, но мне не хватило на это сил. Я была в бешенстве, уязвленное самолюбие не давало мне покоя.
В глубине души я знала, в чем дело, но отказывалась верить в это. Наверное, я просто не решилась взглянуть правде в глаза, хотя раньше я никогда не колебалась. Да, мне казалось, что Моркадис выжила, но ведь она не могла уцелеть! Ее наверняка сожрал паук, и, вернувшись, я найду в подвале лишь обглоданные кости. Даже если она каким–то чудом спаслась от паука, ее непременно испепелили мои мощные заклинания, как ловушки, расставленные но всему дому. Моркадис всего–навсего новичок, моя бывшая ученица, и давно забыла то немногое, чему научилась у меня. У нее никогда не хватило бы ни ума, ни волшебной силы, чтобы справиться со мной…
Однако когда мы вернулись в Рокби, я узнала, что Моркадис удалось сбежать. Она была здесь совсем недавно, я так остро чувствовала это, что могла пройти по ее следам. Я знала, куда мне нужно отправиться в первую очередь — в оранжерею.
Помню, что попросила водителя подождать. Его имя как–то вдруг вылетело у меня из головы, столь велико было мое напряжение. Силы понемногу возвращались ко мне, но чего–то не хватало. Эта пустота отдавалась болью во всем теле. Да, я знала, что неуязвима, но чувствовала себя так, будто мне отсекли руку или ногу или вырезали жизненно важный орган. Какой–то физический недуг терзал меня, но я не стала разбираться, что именно со мной происходит, — на это не было времени. Негемет, навострив уши, жалась к моим ногам, пока мы обходили дом. Гадая, как же Моркадис избежала гибели, я медленно шла по коридорам, зажигая лампы. Их свет рождался не из огня, он черпал свою мощь из того же источника, который заставляет потрескивать шерсть животных и зажигает молнии. Обычно я комфортнее чувствую себя в темноте, но тогда меня охватило странное, леденящее душу чувство* отнимающее больше сил, чем любой физический недуг. Я не сразу поняла, что это страх.
В оранжерее было темно. Как я говорила, свет мне не нужен. Еще не войдя туда, я уже догадывалась, что натворила Моркадис. Я не услышала шелеста листьев — меня встретила гробовая тишина. Мой страж, на которого я возлагала большие надежды, валялся у входа в оранжерею, скрючившись, как обычный дохлый паук. Чтобы нанести рану, лишившую его жизни, не нужно было обладать волшебной силой. Оказалось достаточно какой–то иглы. Мой домашний любимец был наколот на «булавку», будто экспонат коллекции энтомолога! Надругавшись над ним, Моркадис хотела унизить меня! Я была вне себя от ярости, и это придало мне сил, но липкий страх, шевелившийся в душе, мешал действовать решительно. Я медленно приближалась к тому месту, где росло Дерево, боясь, что мои опасения подтвердятся. Готовясь к худшему, я рисовала в воображении сломанные сучья, куски коры и листья, разбросанные по полу, прикидывала, сколько времени — дней, недель, лет — понадобится, чтобы вернуть Дерево к жизни, но то, что я увидела, превзошло все мои ожидания. Дерева нигде не было. Оно исчезло! В растерянности я стояла посреди оранжереи и не знала, что делать дальше. Каменный горшок, в котором росло Дерево, превратился в груду черепков, трещина в полу, проломленная его сильными корнями, сиротливо зияла пустотой. И вокруг ни листочка, ни прутика, лишь черные капли смолы да пепел. Я почувствовала слабый запах снадобья, которое сама же изготовила из очищенной воды Эзмодейла. Эта микстура была куда более смертоносной, чем огонь, и именно с ее помощью уничтожили мое Дерево! И тогда я начала понимать, в чем источник моей хвори и откуда взялся этот необъяснимый страх. Мне казалось, что от меня оторвали кусок плоти, а потом раскаленным железом прижгли кровоточащую рану. По–моему, я закричала. Я не могла больше сдерживать свой гнев, он выплескивался наружу, заглушая все мои страхи, сомнения и боль. Эта потеря слишком велика, ее не восполнить. Чтобы начать все заново, нужно вернуться в Подземный Мир, взять отросток родительского Дерева, отдав взамен часть волшебной силы… Но есть такие места, куда не стоит возвращаться. Никогда я не возвращалась назад, я двигалась только вперед, к цели!
Что ж, Моркадис добилась своего. Дрянная девчонка, которую я научила всему, что знала сама! В тот же час я поклялась, что вырву из ее груди сердце и сожру его. Но, увы, это не вернет плод. Как неосмотрительно я вверила его заботам стражника! Первый плод, уже почти созревший, потерян навеки! Эта мысль причиняла мне невыразимые муки. Должны же были остаться хоть какие–то следы — обуглившаяся кожа или клок волос. Но ничего такого не было, и теперь я поняла, чего боялась больше всего. Эта ночная воровка забрала ее, чтобы выведать мои секреты и использовать их против меня. В этот момент я почувствовала, что откуда–то издалека до меня доносится призыв, такой настойчивый, словно дитя зовет свою мать. Это голова, а не Моркадис оставила свой след в доме. Это ее голос беззвучно звал меня все время — голос, как эхо, похожий на мой собственный. Морган! Я почти забыла, что когда–то она предала меня, в моей голове крутилось лишь одно: она моя сестра и теперь я никогда ее не увижу. Нет, я должна забрать то, что принадлежит мне, и отомстить за эту кражу!
В бешенстве я продолжила обход дома. Негемет не отставала от меня ни на шаг. Свирепо урча, она побежала на кухню, и тогда мы освободили Гродду. Но в подвале меня ждал еще один сюрприз. Вся моя коллекция была варварски разрушена. На полу валялись осколки бутылки, в которой я хранила душу сопливой нахалки. Вне себя от ярости я крушила оставшиеся сосуды — теперь они мне больше не нужны. Глаза богохульника я растоптала в последнюю очередь. А в шкафу, не обращая внимания на этот бедлам, мирно посапывала голова Сисселоур. Она что, смеется надо мной? Творится неизвестно что, а ей ни до чего нет дела! Схватив ее за космы и вытащив из шкафа, я закричала ей прямо в лицо:
— Она была здесь! Здесь, на этом самом месте! Она ломала мои вещи, разбивала мои сосуды, выпускала плененные души на свободу! Где эта девчонка? Где?!
— Какая девчонка?
— Не смей насмехаться надо мной! Здесь была Моркадис. Она видела тебя, а ты видела ее. И только попробуй увильнуть от ответа — превратишься в фарш!
— Я и не насмехаюсь, — заскулила голова. — Ты меня совсем сбила с толку с этими своими девчонками — кто «она», кого «ее»? Да, Моркадис была здесь и даже видела меня, но не заинтересовалась. Видимо, у нее были другие цели.
— Что она говорила?
— Мне — ничего. В шкафу было темно, к тому же питательная жидкость, в которую ты меня поместила, надежно скрывала меня от внешнего мира. Я была слепа, глуха и нема, как ты и приказывала.
