Альфред Аттанасио - Темный Берег

Он взял два рулона грезоткани из перевёрнутого сундука и наклонился, чтобы собрать рассыпанные амулеты. Только тут до него дошло, что наговорные камни и талисманы не были рассыпаны как попало. Огр расположил их так, чтобы они выглядели рассыпанными, а на самом деле прикрывали лежащие под ними патроны. Патроны были соединены попарно контактными концами. В каждую пару патронов была вставлена звезда, поблёскивающая живым током. Если любую из них шевельнуть, проскочит искра и взорвётся вся куча.

Эти огры настолько ненавидят Чарм, что научились его разрушать, подумал Бульдог, пытаясь успокоить трясущееся тело, поражённый злобным разумом таких примитивных тварей.

Шорох листьев заставил его глянуть вверх, и он увидел среди ветвей падающий камень. Огр наблюдал за ним откуда-то, и когда увидел, как Бульдог избежал ловушки, решил с ним покончить.

Бульдог дёрнулся назад, подняв грезоткань, чтобы защитить лицо, но было поздно. Огры снова перехитрили его, понял он, когда брошенный камень упал среди сокровища.

Взрыв подхватил его и швырнул в абсолютную тьму.

Зелёный огонь рванулся вверх, окрасив ночь. Пленники в телегах для рабов на той стороне леса увидели, как он взвихрился в небе и развернулся изумрудными сполохами, жуткой туманностью, окутавшей Ирт. Ветер донёс раскат грома, и пленники поняли, что огры учинили новое зло и захватили новых пленников. Обменявшись горестными взглядами в зарешечённых телегах, они не посмели сказать ни слова, потому что василиски, запряжённые в телеги, были обучены ограми реагировать на человеческий голос. Стоило кому-то заговорить, как они просовывали в клетки чешуйчатые хвосты и избивали всех до крови.

Когда на небе расцвели орхидеи зари, пленники услышали, как возвращаются огры, и сели в своих устланных соломой клетках. Гнол — орк с тёмным руном, который заманил Бульдога в ночь, прибыл первым, неся мешки захваченной еды — мятную траву, медовые ягоды, побеги спаржи, райские ягоды на сложенных лозах и сахарные стебли, — и крупными горстями раздал этот корм в зарешечённые телеги.

Грин — рыжие кочки грубой шерсти, покрывшей пятнами лысый череп — вернулся, неся под мышкой нищенку. Рот её был заткнут оторванной от её же комбинезона тряпкой. Огр бросил её в ближайшую телегу и пошёл сразу к василискам — дать им награду за то, что сторожили пленников. Из другой телеги он вытащил самого старого — седую женщину в разорванном и перемазанном балахоне ведьмы. Она не кричала, не отбивалась, только не отрывала взгляд от Извечной Звезды, сиявшей сквозь кроны.

Огр бросил её на землю посреди зверей, и василиски накинулись на неё с голодной яростью, погрузив морды в тело до самых глаз. Женщина издала единственный предсмертный вопль, и тут же клацающие челюсти разорвали её на куски.

Новая пленница смотрела выпученными глазами, пока женщина в кожаной куртке чармодела не отвернула её голову прочь.

— Не смотри. — Она вытащила кляп изо рта нищенки и развязала ей руки. — Как тебя зовут?

— Тиви, — ответила перепуганная пленница.

— Слушай меня, — сказала чармоделка. — Когда кормят василисков, только тогда можно говорить. Иначе они нас избивают до смерти. Мы все — пленники огров. Они тут бродят в лесах и хватают путешественников. Но василискам скармливают лишь старых и больных. Мы думаем, нас везут в какой-то трудовой лагерь, может, на побережье, чтобы тралить по ночам приливные отмели для наших хозяев.

Тиви всмотрелась в карие глаза женщины с перемазанным лицом и седоватыми волосами, увязанными куском лианы. Она смотрела изо всех сил, стараясь не слушать хруст костей в жующих челюстях.

— У тебя были спутники? — спросила чармоделка. Тиви энергично закивала:

— Да. Бульдог. Мой друг.

— Его убили огры?

— Не знаю. Я слышала взрыв…

— Зелёный огонь, — шепнула чармоделка. — Взрыв Чарма. Мы его видели. У Бульдога, значит, были чармострелы.

— Ага. И амулеты. Много амулетов.

— Понятно. Огры уничтожают амулеты, где только найдут. Может, твой друг Бульдог удрал. Может, поднимет других нас искать. Нам нужно что-то, поддерживающее надежду.

Звуки жора стали тише, и чармоделка глянула через плечо. Тиви увидела между двумя алыми рептилиями пену крови и мозговую кашу, и её замутило.

— Тихо теперь, — предупредила чармоделка. — Они почти закончили и не потерпят от нас ни слова. Потом ещё поговорим.

Грин и Гнол совещались между огромными пилонами деревьев; их голоса гудели, как далёкая буря. Потом они свистнули и пошли в лес. Василиски пошли следом, волоча за собой две зарешечённые телеги. Тиви вцепилась в деревянную решётку и уставилась в утреннее небо над головой, где все ещё висело зарево зелёного огня.

Вороний Хлыст тоже его видел. Очнувшись после удара Бульдога, он сел и обеими руками вцепился в раскалывающуюся голову. Дальний звук взрыва Чарма мог быть отзвуком импульса его собственной боли, но сполох зелёного огня в лесу привлёк его внимание.

Он встал, шатаясь, и зашагал по траве как пьяный, разыскивая посох и рюкзак. Когда он понял, что их нет, что их унесли вор и нищенка, он злобно каркнул и толстые пряди его волос встали дыбом.

— Ах ты дворняга! — завопил он. — Я ж тебя найду! Я тебя раздавлю!

Но ярость Вороньего Хлыста быстро остыла перед лицом горькой правды. Без Чарма у него нет защиты от лесных тварей, нет укрепления физических сил или остроты ума, а хуже всего — нет способа отогнать сон. Когда его свалит усталость, он будет лёгкой добычей хищников, а ночью — прилива, что уносит бесчармовых в пустоту. Только остаток Чарма в одежде не дал ему сегодня ночью уплыть в Бездну — и этот остаток уже выдохся.

Решительно шагая по следу волокуши Бульдога, он ломал голову, вспоминая всё, что знал о Чарме, пытаясь придумать способ, как выжить без него. Люди стали жертвой неудачной мутации. Это он узнал, ещё будучи чармоделом, до того как стал управляющим фабрики. Первые люди, аборигены Ирта, жили без Чарма сотни лет. Раз они выжили, то и он сможет. Ночью надо будет бодрствовать. Сознание само по себе кажется некоторым аспектом Чарма, и его достаточно, чтобы удержаться на якоре. Днём, когда приливы уходят, он будет спать. Хотя это будет трудно, признался он сам себе. Хищные твари здесь повсюду. А днём его будет лучше видно.

Месть Бульдога казалась тем страшнее, чем больше Вороний Хлыст о ней думал. Только ярость не позволяла ему впасть в парализующее отчаяние. «Дворняга, я тебя раздавлю!» — повторял он про себя, стремясь за вором.

Вскоре после полудня он дошёл до места взрыва. Образовавшийся кратер был глубже обгорелых концов корневых тросов, пронизавших гранитную глубину, где все ещё держались клочья зелёного тумана. Деревья наклонились прочь от кратера, будто отпугнутые едкой вонью сожжённой земли.