Юлия Таланова - Белые хранители

— Кнеса! — первым охнул самый наблюдательный Римм, заметив, что я больше не спотыкаюсь и вполне уверенно протягиваю руки к пламени.

— Что? — нарочито спокойно спросила я.

— Как тебе это удалось?!

Я улыбнулась, придвигаясь к костру ещё поближе. Только сейчас поняла, как же я успела замёрзнуть!

— Само прошло, — весело ответила я, впрочем, не спеша смотреть друзьям в глаза.

— Так уж и само? — не поверил Сирн, подозрительно посматривая на меня снизу вверх.

— Ага.

Вопреки моим ожиданиям, друзья не торопились возрадоваться по поводу моего чудесного исцеления, напротив, продолжали буравить подозрительными взглядами.

— Да ладно вам, — я изобразила лёгкую обиду. — Я просто перенервничала. Яркие вспышки, огонь, страх — вот и результат. Стоило немного упокоится и зрение восстановилось.

— Ну да, — согласился Сирн.

Демон снял один из прутиков с нанизанным мясом, которые были растянуты между четырьмя рогатинами над костром, критически осмотрел, счёл готовым и спросил:

— Ну? Кому самый вкусный кусок?

Мясо было обжигающе — горячим, сочным и пресным. И закончилось в считанные минуты.

Небо потихоньку темнело, тени между деревьями становились всё гуще и плотнее. Тишину нарушал только скрип снега под ногами. Предыдущий привал остался далеко позади, а мороз принялся крепчать.

— Плохо дело, — заключил вампир через некоторое время. — До города доберёмся хорошо если к вечеру…

— За это время мы все окоченеем! — возмутилась Сиелла, будто бы от этого могло выглянуть солнце или деревья услужливо раздвинулись и показали бы прямую дорогу к жилью. — У нас даже тёплой одежды нет, я уж не говорю о еде и питье!

— Разве вампиры замерзают? — чуть удивлённо спросила я.

— Ещё как замерзают, если не пьют свежую кровь.

— Ну, можно разжечь костёр и растопить снега, — довольно вяло предложила я.

— В чём? — едко спросил Сирн.

— Можно просто напихать снега в рот и подождать пока он растает, — поправилась я, стараясь унять въедливую дрожь.

Друзья переглянулись и промолчали. Всем было ясно, что сейчас слишком холодно, чтобы ещё и растапливать таким образом снег, даже ради питья.

— Я больше не могу! — проклацал зубами Римм ещё через несколько минут. — У меня сейчас руки или ноги точно отвалятся…

Убеждать в этом никого было не надо: каждый, кроме разве что невосприимчивого к холоду демона, на своей собственной шкуре мог прочувствовать, как стынут конечности, потихоньку коченея и отказываясь слушаться.

— Остановимся здесь. Кнеса права — костёр нам совсем не помешает, — Ролм наклонился, подобрал толстый сук и очистил от снега пятачок земли.

В поисках более-менее сухих веток, я наткнулась на пышный куст боярышника: красные ягоды, поглядывали блестящими хрупкими бусинами из-под снега. Рядом на земле лежало давно покинутое птичье гнездо: треснувшая чашечка из вороха сухой травы, аккуратно скреплённая изнутри глиной. "На растопку сгодится" — решила я, подбирая гнедо, чуть подальше уже приметив разлапистую ель с тонкими, сухими нижними веточками — прутиками, которые тоже вполне годились для костра.

Огонь под контролем Сирна полыхнул даже слишком ярко, не сообразив, какую подачку ему приготовили: холодные ветви в ошмётках снега и льда. Пламя зашипело, недовольно защёлкало, но занялось, неохотно растапливая и пожирая веточку за веточкой. Потянуло дымком и жаром: подставленные руки обдало сначала щипучей болью, а уж затем постепенно нарастающим теплом.

— Хорошо-о-о… — простонал-выдохнул Римм, зажмуриваясь от удовольствия. Я улыбнулась. Иногда так мало нужно для счастья. Ещё бы хлеба и горячей воды… Выскочившая из костра искра больно укусила ладонь, заставив отступить на шаг.

Размечталась. Благодари Богов, что вообще живая! Да ещё и со зрением. Я возвела глаза к небу, сильно сомневаясь, что сейчас хоть кто-нибудь из богов будет способен услышать мою благодарность: сквозь такую пелену и крик не пробьётся. Тучи всё-таки определились и посыпали частым, густым снегом, вмиг скрывшим от взгляда и темнеющее небо и дальние деревья.

Через полчаса мы с молчаливым отчаянием проследили, как Ролм наскоро и окончательно затоптал костёр: леденящий ветер, обрадовавшись, тут же набросился на нас не только сзади, но и спереди. Друзья заметно приуныли. Хуже всего приходилось Римму: вампир не только замерзал, но и прихрамывал. Травма, полученная при магической схватке, никак не желала поддаваться ускоренной регенерации.

Сиелла, ссутулившись, брела впереди, глубоко засунув озябшие руки в карманы, и тихо сыпала ругательствами сквозь крепко сжатые, чтобы не выстукивали чечётку, зубы. Она первая пересекла открытую ветрам поляну, достигла плотного ряда елей и охнула, ругнувшись уже в голос.

Я с интересом уставилась в туже сторону: на одном из деревьев, на обломленном суку висел устрашающего вида коровий череп. Сероватый, полностью очищенный от плоти и слегка присыпанный снегом. Тёмные глазницы мрачно уставились прямо на нас, один из загнутых рогов был сколот.

— Что за?.. — Сиелла поспешно отошла подальше от кошмарного украшения, уставившись на ель во все глаза.

— Селяне, — пояснила я, в душе уже радуясь. — Похоже, рядом есть село или деревня.

— У вас что, нормальных обозначений нет? А вывеску повесить? Указатель? — сердито прошипела вампирша, всё ещё вглядываясь в череп.

— Это не вывеска, — я дотянулась и щёлкнула череп по лбу. — Этим люди отгоняют нечисть. Вампиров, например, — я усмехнулась. — Вернее, думают, что отгоняют. Черепа очищают, вываривают в кипятке, сушат, и развешивают около дорог.

— Странное суеверие, — пробормотал Римм, опасливо косясь на рога.

— Зато полезное.

— Чем же? — съязвил Сирн, свято убеждённый, что в суевериях, а уж тем более человеческих, не может быть и капельки пользы.

— Где-то рядом должна быть дорога, — не сдавалась я, обходя ель кругом и оглядывая землю.

— Что-то я её не вижу, — не остался в долгу Сирн.

Дорога была. За три ели левее "вывески" и почти полностью заметённая снегом. Свежий, мягкий как пух, верхний слой уже перечеркнули быстрые беличьи следы, оставив после себя раскрошенную шишку. Похоже, дорога не пользуется особым спросом, наверняка есть другая, ведущая к городу. Зато по этой мы попадём прямиком к человеческому жилью. Обрадованный мыслями нос, кажется, даже уловил дымок, доносящийся сквозь ельник.

А может и вправду доносящийся: стоило пройти ещё немного, миновать тёмный еловый лес, как за светлой берёзовой опушкой показались первые, приземистые, уютно подмигивающие огнями дома. Сумерки, до этого мягко обволакивающие серой пеленой дальние стволы, стали по-зимнему быстро сгущаться, глотая и укрывая темнотой одно дерево за другим. Самое время попросить о ночлеге, пока не стало слишком поздно и жители, чего доброго, не перепутали с упырями.