Мышь88 - Если ты меня любишь

Снейп долго смотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями. Как же легко вешать все свои проблемы на других! Что же, теперь ему, Снейпу, придется лезть из кожи вон только потому, что у Малфоя–младшего не все в порядке с головой? Ему нужно было раньше думать о том, насколько ему дорога мисс Лавгуд, возможно, тогда и преступления никакого бы не было!

Резко захлопнув дверцу шкафчика, от чего стекло в ней жалобно зазвенело, Снейп швырнул сверток в кресло, о чем сразу же пожалел: тот задрожал и задымился, бархатная ткань вздыбилась, словно содержимое хотело немедленно выбраться на свободу. Снейп направил на сверток волшебную палочку и пробормотал несколько весьма мощных заклинаний. Сверток угомонился, лишь в некоторых местах слегка подрагивая. Снейп взял его на этот раз осторожно, перенес на свой специальный стол и там, развернув предметы, разложил их на ровной поверхности. Вот уже несколько недель он изучал их пристально, но никак не мог найти ключ. Единственное, в чем он не сомневался, — это в том, что их требовалось каким‑то образом соединить. Но как и где? Они могли открыть дверь, и в этом тоже не могло быть никаких сомнений, но где находилась эта дверь? В последние ночи Снейп даже отважился искать ответы на эти загадки в своих снах, которых он уже начал бояться. Но один и тот же сон всегда прерывал их — тот самый, неотступно преследовавший его, не отпускающий.

"Если бы мы могли поговорить, может, тогда все стало бы яснее? — думал он в отчаянии. — Но мне это не дается, нет, они скрывают ее от меня, чтобы я дальше продолжал блуждать во мраке неведения, пока не совершу какой‑нибудь роковой промах. Но они не могут запретить мне, не могут! Не теперь! Неужели я не могу ждать от судьбы даже этого, ведь это такая малость?" — и он снова и снова пробовал все известные ему заклинания, выискивал новые среди бесчисленного множества пустых строк в старых книгах, даже изобретал новые, темные и запутанные, но тайна не желала открываться ему, будто ждала от него какого‑то решительного шага.

Недавно ему приснился сон, не похожий на остальные, в том числе на сон, приводивший его в трепет. Это было нечто, напоминавшее по форме дверь, ведущую в никуда, как бы подвешенную в воздухе. Проснувшись утром, перед тем как пойти на конференцию, Снейп даже принудил себя к тому, чтобы поискать толкование сна в соответствующей литературе. Указаний было много, и все они были расплывчатыми. И только придя в Министерство, он начал постепенно проникать в суть этого сна, о котором думал весь день. Он выступил с кратким сообщением по своей теме, заслужил шквал аплодисментов, но это ни в коей мере его не тронуло. Дверь, или, во всяком случае, предмет, очень похожий на нее, занимал все его мысли, пока к нему не обратился министр магии. Он вкратце изложил суть дела и попросил проверить степень защиты Отдела Тайн и при необходимости укрепить ее. Снейп был удивлен тем, что Кингсли обратился именно к нему, но, как пояснил Министр, дело было в том, что все невыразимцы сосредоточились внутри Отдела, а магическая ловушка могла сработать где‑нибудь снаружи. Впрочем, он тут же оговорился, что она никак не могла выпустить призрака далеко от Отдела Тайн, хотя и не было никакой гарантии, что она не отправила его назад, в мир иной. Поэтому он обратился к Снейпу как к человеку сведущему и как к своему бывшему коллеге. Очевидно, здесь имелся в виду Орден Феникса и стремление Министра забыть прежние неловкости в общении. Снейп заинтересовался этой возможностью подобраться ближе к одному из самых загадочных мест во всем магическом мире, которое, как говорили, содержало в себе тайны как жизни, так и смерти.

Он помнил, как исследовал каждый дюйм у входа в Отдел Тайн, но защита была продумана действительно очень хорошо, пробелов он обнаружить не смог. Как бы там ни было, его убежденность в том, что ему следовало обеспечить себе доступ в эту часть Министерства, возросла настолько, что он обрел второе дыхание в своей погоне за неизвестным. И это несмотря на то, что Поттер попытался вновь вмешаться и расстроить все его планы.

Едва вспомнив о Гарри и о том, как тот направил на него палочку, Снейп рассвирепел и, прервав опыт, отправил сверток обратно в шкафчик, в этот раз таки разбив дверцу. Устало проговорив "Репаро!", Снейп рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Это было слишком странно, слишком необычно для него как для личности определенного склада — выходить из себя всякий раз, когда этот мальчишка действовал ему на нервы. Сколько раз он твердо говорил себе, что пора раз и навсегда взять себя в руки, а ведь в Министерстве он не знал, куда деваться, и, хотя внешне ему удалось это скрыть, был бесконечно благодарен Министру за то, что он почти сразу увел его подальше от Поттера. От Поттера, который слишком много знал о нем, которого он сам, как ему казалось, знал…

Рассвет застал директора Хогвартса в том же кресле, спящим свернувшись клубком и обхватив себя руками…

Первое июля с самого утра выдалось ненастным: дул сильный ветер, время от времени принимался моросить мелкий дождь, было довольно прохладно. Гарри, проснувшись и тотчас это заметив, решил не позволять себе никаких суеверных предположений, но он опасался за настроение Джинни, которая любила солнце и теплую погоду. Однако Гермиона тотчас рассеяла его подозрения, сообщив, что невеста в полном здравии и прекрасном расположении духа и велит ему проваливать из дома, потому что ей надо привести себя в порядок. Они все ночевали в «Норе», поэтому у Гарри не было особенно идей, куда бы ему уйти. Рон открыл было рот, чтобы что‑то уточнить у Гермионы, но та, повернувшись на каблуках, стремительно покинула комнату.

— И пожалуйста! — недовольно сказал он. — Строит из себя невесть что. Знаешь, Гарри, я думаю, она имела в виду, чтобы ты спустился вниз и занялся внешним оформлением сада, гостиной и прочего.

— Рон, мы же еще вчера все закончили!

— Ну да! — усмехнулся Рон, стягивая с себя пижаму. — Попробуй сказать об этом моей маме, она уже всем прожужжала уши на тему того, что Фред и Джордж украсили все слишком ярко, что свадьба — событие веселое, но в то же время торжественное, и незачем было пихать разукрашенных гномов везде, куда можно.

Гарри рассмеялся.

— Что это с ней? Они такие милые.

— Ага, давай–давай, заикнись об этом при ней. Собирайся, дружок, нам еще тебя в порядок приводить нужно, не забывай.

Гарри уже заготовил для себя новую праздничную мантию темно–синего цвета, который при дневном свете больше походил на черный, а при вечернем — на зеленовато–фиолетовый. Рон вволю поиздевался над мантией–хамелеоном, но Гермиона и Луна вполне ее одобрили, так что Гарри не переживал. Он не понимал, для чего нужно было «приводить его в порядок» (уж надеть мантию он мог и сам), и решил, что Рон шутит.