Роман (Крысь) Хаер - 3. Бравая Служба

Приречная деревня троллей показалась внезапно, когда мы въехали на небольшую горку. Граница Пустынных холмов проходила вдоль широкой реки У, которая величаво несла свои волны, омывая высокий берег на нашей стороне. Вчерашним вечером мы достигли реки и переночевали, отужинав свежей рыбой, которую я настрелял буквально за десять минут, заменив арбалетный болт гарпуном на веревке. С утра двинулись вдоль берега и ближе к полудню достигли деревни троллей.

Кстати, другого берега у реки У не было. Буквально через полкилометра прозрачная вода начинала приобретать чуть зеленоватый оттенок, а еще через полкилометра река аккуратно переходила в болото. Логичного объяснения этому феномену нет. Чистейшая степная река на одном берегу резким контрастом смотрелась с болотистой равниной другого берега. Болота дальше тянулись на пару-тройку сотен километров, практически до приморских районов.

Без подготовки лезть в эти топи — самоубийство. Помимо того, что можно невзначай угодить в трясину, способную без следа проглотить какой-нибудь «Титаник», болотная живность имеет дурную привычку жрать все, что плохо шевелится — а хорошо шевелиться мы в здешней местности обучены не были. Но, тем не менее, в этой части маршрута никаких осложнений не предвиделось.

Именно для того, чтобы избежать лишних трудностей наш путь и лежал через деревню болотных троллей. Вернее тролли были самые обыкновенные, разве что испокон веков жили тут. И как исконные обитатели болот тролли не только сами великолепно приспособились к местному окружению, но и приспособили к своему здесь существованию тутошнюю живность. А живность эта для человека с планеты Земля была, прямо скажем, немного экзотической.

При взгляде на некоторых болотных ездовых животных местных троллей многие люди, живущие в окрестностях шотландского озера Лох-Нес, пришли бы в умиление. Остальных жителей зеленой планеты речные плезиозавры ввели бы в состояние ступора своими размерами и громким ревом, напоминающим звук сирены отходящего теплохода, который сами моряки называют несерьезным словом «гудок». Длинные шеи этих реликтовых гигантов возвышались как радиомачты над поверхностью воды в километре от приречной деревни троллей. Сама деревня располагалась частично на высоком берегу, а частью на сваях, вбитых в речную гальку и уходящих мостками метров на двадцать в реку. На таких сваях стояли примерно десять домиков, соединенных шаткими мостиками. Домики окружали платформу из понтонов с высокими бортиками, которая лежала на воде, создавая что-то вроде небольшого бассейна.

На наше появление тролли отреагировали на удивление флегматично, как будто каждый день отряд, подобный нашей группе, выезжает из труднопроходимых степей. Заинтересовался нами только старый тролль, явно представитель одной из древнейших профессий — торговли, которую цивилизация стеснительно переименовала в «бизнес».

— Ехай к мине, малай кампанья, — увидев нас, запричитал тролль, забавно коверкая оркский язык. — Лучший динозавришка вам продавай-вози только я, тролль Улымка!

— Привет тебе, Улым-малай, — уважительно обратился к старому троллю Васиз, и тоже неожиданно заговорил коверкая язык: — Моя-твоя помнит с детства совсема-на. Твоя моя на рука-ха нянчил-да однако.

— О, Васиз-малай! — обрадовано воскликнул Улым. — Моя-твоя рада однако сильна-да! Пограничный друг с собой взял, да? Хороший малай все однако, да!

После чего тролли перешли на совсем уж малопонятный диалект, в котором я воспринимал только периодическое «малай», означающее «молодой мужчина», и «однако», являющееся просто любимым тролльским словечком.

— «Светеркома-да» поедем или «кабинетка» будем брать? — всего один раз поинтересовался Васиз нашим мнением, причем слово «кабинетка» явно обозначало солидное понятие «кабинет», а «светеркома-да» должно было пониматься как «с ветерком».

— А в чем разница? — задал я встречный вопрос.

— Не помню точно, в чем конкретно, но в цене разница ощутимая, почти в два раза, — ответил Васиз, и озвучил выставленный нам троллями счет за пересечение болот.

Даже путешествие «светеркома-да» оказалось дорогостоящим удовольствием, а «кабинетка» так вообще была сравнима с полетом на дирижабле. Из сумбурного объяснения Улыма информации я получил немного, хоть он и энергично размахивал руками при разговоре и даже пытался что-то чертить прямо на песке. В конце концов я уяснил — разницы в скорости между двумя способами передвижения нет никакой. Для путешествия «светеркома-да» использовался лист белой кувшинки, а для «кабинетки» — листик чрезвычайно редкой разновидности кувшинок, под названием: «Сильна-ма белый, да!». Для нормального путешествия через болота нам были необходимы два экипажа (бросать привычных ездовых волком и куникулов не хотелось), поэтому в последний момент я повинуясь внезапному импульсу решил совсем уж не экономить (видимо сработало шестое чувство, управляемое ягодичной мышцей) и заказал одну «кабинетку», и один «светеркома-да!».

Получив деньги, тролль Улым забавно сплясал, напомнив мне чем-то приятелей-предпринимателей с Земли, радующихся после выполнения какого-нибудь контракта, после чего развил бурную деятельность. Все тролли в деревне оказались ниже Улыма в местной табели о рангах. Хозяин орал на своих работников на забавном трольском диалекте, сетуя на тупость и неповоротливость подчиненных.

— Ехай скорей-да! Чтоб твой мама тебя не знал, да! А ты что ходить тут? Бегать-бегать ай-лю-лю! — раздавались над трольской деревней истеричные выкрики старого бизнесмена.

Вскоре деревня опустела, и Улым усадил нас прямо на берегу реки на вытащенной откуда-то большой циновке, сам уселся рядом прямо на сырой земле и вступил в бесконечный разговор с Васизом о непонятных всем остальным тролльских интересах. Откуда-то возникли две тролльки (старая и совсем молоденькая), раздали нам большущие кружки с ароматным чаем, и снова куда-то пропали. Попивая тролльский чаек (уступающий по вкусу и аромату только чаю светлокожих варваров), мы сидели полностью расслабленные после дневного перехода и наблюдали за рекой.

Появилась первая группа троллей, усланных Улымом на работы. Оседлав длинную шею плезиозавра, два тролля правили к берегу, везя на огромной тягловой скотинке какой-то большой предмет. Огромный водный динозавр тащил за собой зеленый овальный плот площадью метров двадцать. Приглядевшись, я понял — этот плот являлся листом исполинской кувшинки.

«Ничего себе листочек», — с уважением подумал я.

— Светеркома-да готова, да! — радостно прокомментировал Улым эту картину.