Олаф Бьорн Локнит - Престол Немедии

– Нимед мертв, – глухо повторил Вик. Внезапно он быстрым движением поднес ко рту руку, на указательном пальце которой было кольцо с крупным агатом. Шамсудин резким ударом отшвырнул его ладонь от лица – но было поздно. Несколько мгновений барон неподвижно стоял, глядя мимо полугнома на портрет дочери, потом захрипел и повалился на пол. Камень на кольце оказался сдвинут в сторону, открывая маленькую полость, в которой еще оставалось немного белого порошка.

– Яд, – только и сказал Шамсудин, отступая от тела барона.

– Смерть достойная, но глупая, – Аррас тряхнул головой. – Покончить с собой на основании ложной мысли, что его месть свершилась…

Шамсудин резко вскинул на аквилонца глаза, собираясь задать вопрос – но тут тишину спящего дома прорезал грохот. Мгновение спустя в кабинет ворвался побледневший Серкл.

– Я уронил богиню, – виновато признался он. – У лестницы стояла. Я думал, она из мрамора, прислонился, а она – раз! – и свалилась прямо на ступени, да еще раскололась.

– Увы, конец творению великого Джиромо, – вздохнул Аррас. – Я же предлагал ему отлить фигуру в бронзе, а он – алебастр, мол, благороднее…

Почти сразу на лестнице послышались встревоженные голоса и топот ног. Сварог толкнул аквилонца Серклу, а сам приготовился к драке, еще не зная, будут они пробиваться к выходу из особняка или держать оборону в кабинете усопшего барона. Серкл сделал самое зверское лицо, на какое был способен, и облапил Арраса, приставив меч к его груди. Судя по лицу молодого мага, объятия тюремщика не были для него сладостны.

Узкий коридор, ведущий к двери кабинета, давал киммерийцу и его спутникам некоторое преимущество, поскольку противники могли нападать лишь по очереди. Но Сварог понимал, что это временный выигрыш, так как они сами оказались заперты в комнате, словно в мышеловке. Баронские слуги толпились по всей длине коридора до самой лестницы, гомоня и размахивая различным оружием, горящие желанием освободить своего господина. Впереди оказались телохранители и охранники Вика, позади их поддерживал арьергард из поваров, кухарок, горничных и конюхов во главе с престарелой баронессой.

Охранники, словно стараясь оправдаться за недавнюю беспечность, яростно напали на Сварога и Шамсудина. Сибиряк и его друг отбивались, стоя в проеме двери. Им в затылки жарко дышал Ревенд, полностью готовый к подвигам.

– Надо прорываться и уходить, – крикнул полугному славянин. – Пусть Ревенд несет Ирину, а мы втроем его прикроем.

– Нужно забрать и Арраса, – Шамсудин легко обошел защиту противника, и тот грузно повалился под ноги своим соратникам.

– Ты спятил? – Сварог махнул мечом над головой туранца, и еще один нападающий был выведен из боя. – Нам его не вывести. Я его сейчас прирежу, и все дела.

– Мы должны заставить его все рассказать, – Шамсудин низко присел, уходя от клинка, и рубанул охранника по ногам.

– Все равно соврет. Эти колдуны – еще те сволочи, – убежденно сказал Сварог и отбил мечом брошенную кем-то ночную вазу. Затем северянин обернулся, чтобы исполнить свое намерение относительно Арраса и… застыл, не в силах сдвинуться с места. Его ноги точно приросли к полу, а тело казалось чужим и неподвластным разуму. Сварога пронзила ужасная мысль, что сейчас на его незащищенную спину обрушится клинок врага – но мгновения шли, а этого не происходило. Скосив глаза, сибиряк увидел очень растерянного Шамсудина, замершего с занесенным для удара мечом. Его противник с отведенной вбок рукой с оружием, точно его выпад только что отбили, с чрезвычайно глупым видом смотрел на полугнома. Судя по воцарившейся тишине, в таком же плачевном положении находились и остальные. Рядом с Сварогом Ревенд скрежетал зубами, пытаясь шевельнуть хоть пальцем. Серкл неподвижно сидел на полу, и взгляд у тюремщика был еще более виноватый, чем когда он разбил статую. Двигаться мог один лишь Аррас. Сейчас он с невозмутимым видом поправлял на себе одежду, помятую могучими руками славянина. Видимо, Серкл отвлекся, и аквилонец смог освободить руки и бросить какое-то заклинание.

– Разум всегда восторжествует над грубой силой, – с насмешкой произнес маг, взглянув на неподвижного Сварога. – Сейчас я мог бы вас уничтожить без всяких усилий. Но я, в отличие от вас, не убийца.

«Ну да, не убийца, демон тебе в печенку! А Роща Девы?» – подумал Сварог.

– А Роща Девы – лишь вынужденная необходимость, – словно в ответ на мысль сибиряка сказал Аррас. – Теперь же я дам вам еще один шанс. Попытайтесь – может, у вас получится обыграть меня…

Неожиданно Сварог заметил, что Ирина уже пришла в себя, и теперь молча смотрит на аквилонца. Аррас тоже увидел это. Он подошел к девушке-гулю и наклонился над ней.

– Прощай, прекрасная Ирина. Ты подарила мне незабываемое время, – сказал аквилонец, и было непонятно, издевается он или говорит искренне. В ответ рабирийка лишь бросила на мага взгляд, полный жаркой ненависти. Аррас улыбнулся и поцеловал девушку в лоб. Затем, не торопясь, отошел к стене и потянул вниз укрепленный на ней серебряный канделябр. Вслед за этим скрытая ковром часть стены отъехала в сторону, и за ней обнаружилась узкая витая лестница.

– А вы продолжайте, сражайтесь. Не буду больше вам мешать, – Аррас отвесил шутливый поклон и исчез в потайном ходе. Какое-то время все оставалось по-прежнему, но внезапно Сварог почувствовал, что снова может владеть своим телом. Сибиряк мигом подскочил к лежащей Ирине, легко поднял девушку на руки и бросился к тайной двери. Следом за ним шмыгнул сообразительный Серкл. Позади них Ревенд, которому, наконец, представилась возможность вступить в бой, неуклюже размахивал саблей под прикрытием Шамсудина. Правда, у юноши обнаружилось одно преимущество: его высокий рост и длинные руки давали ему больше возможности достать противника.

Лестница спускалась в узкий короткий коридор, выводивший в оранжерею. Сварог мчался, сворачивая в темноте кадки с редкими растениями. По хрусту черепков и проклятьям сибиряк понял, что его друзья следуют за ним. Выбив ногой хлипкую дверь, сибиряк с Ириной на руках выбежал в сад и бросился к воротам, понимая, что с такой ношей ему не перелезть через стену. Сзади уже раздавался звон мечей, но славянину было некогда смотреть, кто с кем сражается. Ворота баронского имения были закрыты, но возле них, глядя на мелькание огней в доме, стоял встревоженный привратник, держа за ошейник собаку.

– Открывай! – рявкнул сибиряк, надеясь взять его на испуг. Привратник, действительно, испугался, но сделал совсем не то, что ожидал Сварог, а со страху отпустил пса, который с тихим рыком понесся к Сварогу. Сибиряк ловко увернулся, стараясь прикрыть от следующего броска животного неподвижную Ирину. Вместо тревоги Сварог ощущал лишь ярость от мысли, что не может дать отпор какой-то собаке. Внезапно между готовящимся к прыжку псом и северянином возник Ревенд. Зверь кинулся на нового противника, целясь клыками юноше в горло. Племянник философа вскрикнул и выставил вперед руки с зажатой в них саблей. В следующее мгновение Ревенд и собака покатились по земле, но по истошному визгу Сварог понял, что клинок юноши попал в цель. Вскоре Ревенд поднялся, ощупывая дрожащей рукой левое предплечье, в которое перед смертью успел вцепиться пес.